Что до внутреннего моего состояния, то я стала спокойной и даже какой-то отрешенной. Ничего сделанного в прошлом исправить невозможно. Можно лишь научиться с этим жить. Думаю, я научилась.

Мой наставник, хотя вовсе не был обязан это делать, нашел мне работу с проживанием в пригороде. Это был семейный пансионат. Несколько жилых корпусов, небольшая стилизованная деревенька — гостевые домики в виде старинных избушек. Кафе, ресторан, детские площадки и свой собственный зверинец. В зверинце в основном содержались домашние животные — пони, козы, гуси, но были и дикие экземпляры. Пара лис, настоящий кабан (я так и не поняла, дикий он был или просто разновидность домашней свиньи), которого выпускали гулять по всему парку, и три косули. Кабан выглядел угрожающе — он был просто огромен! Я боялась его, хотя прекрасно знала, что это добрейшее животное, которое любит ласку и угощения. Козочек с козлятами тоже выпускали погулять. Дети отдыхающих обожали играть с ними. У коз не было рогов, такие вот безрогие козы, поэтому их совсем никто не боялся, даже я. А вот косули всегда содержались в загоне. Робкие животные непременно убежали бы, дай им волю. Косули мне нравились больше всех остальных животных. Их трепещущие чуткие уши, печальные выразительные глаза, порывистые движения бесконечно умиляли. Косули… хм. Может ли память из другой жизни остаться урывками в жизни новой? Вряд ли. Ведь если одна линия жизни «включена», то другой просто нет. Так говорил Игнат. Почему Кит называл меня косуля? Какое странное совпадение. Но нет, не сейчас. Такие мысли выбрасывают меня из воспоминаний местной Кати. А я хочу, хочу все прочувствовать и увидеть!

В «Зеленый остров» меня взяли официанткой в кафе. Дали койку и шкафчик в гостевом домике, который я делила еще с двумя девочками. В свободное время могла вдоволь бродить по прекрасному парку или уходить в лес. Купаться и загорать на озере. Со мной постоянно знакомились отдыхающие, которые приехали без семей (впрочем, таких было немного). С одним парнем я даже встречалась все две недели, пока он жил в нашем пансионате. Потом он уехал к жене в город, и я была даже рада, что все так закончилось. Мысль о том, чтобы связать себя с кем-то надолго, отчаянно пугала меня. Близкому человеку придется рано или поздно рассказать о своем прошлом, о том кто я. Захочет ли кто-то связывать свою жизнь, заводить детей, с той, у кого такая чудовищная наследственность?! А что если мои дети тоже станут монстрами?! Что если этот изъян передается через гены?! Но даже если и нет — моим детям тоже придется нести на себе клеймо потомков чудовища. Таких, как мой отец, народная память помнит долго, очень долго. Мне не отмыться от пролитой им крови. И моим детям тоже. Лучше я доживу свой век одна. А когда умру, род мой умрет вместе со мной. Мой проклятый род. Это самое мудрое решение. И самая большая месть моему отцу. И матери. Два жадных монстра соединились, чтобы дать мне жизнь — монстр, жадный до крови и монстр, жадный до денег. Надеюсь, они породили бесплодное дитя.

Я смирилась с тем, что всю жизнь буду одинока, что никогда не совью гнезда и не стану чьей-то женой и матерью. Я привыкла к этой мысли. Просто жила, работала, гладила косулю через прутья клетки. Но однажды по моему спящему старательно умерщвляемому сердцу будто скользнула когтистая лапа, оставив алые капельки крови. И предательское сердце с силой забилось, зачем-то заставляя меня ожить.

В тот апрельский день я стояла за стойкой, подменяя нашу барменшу. В середине весны гостей было очень мало, только на выходные приезжали семьи с голосящей детворой. Да несколько мамаш с детьми постоянно проживали в гостевом корпусе. Пока их мужья зарабатывали в городе деньги, жены с малышами предпочитали жить в наших экологически чистых апартаментах и дышать целебным сосновым воздухом.

В такой вот низкий сезон мне постоянно приходилось заменять барменшу, совмещая эту работу с работой официантки. Мне подработка была только на руку, я надеялась со временем занять почетную должность барменши на постоянной основе. Не всю же жизнь бегать между столиков с подносами.

В тот субботний день людей приехало совсем мало. В городе проходили какие-то празднества, поэтому к нам почти никто не поселился на выходные. Мы со второй официанткой Аней и Олей из кухни бездельничали и развлекали себя как могли. Смотрели с ноутбука на сайте знакомств женихов Ани, писали им всякие глупости, хихикали. Пили кофе. Потом делали себе куриные отбивные с пюрешкой. Обедали и снова пили кофе. Обсуживали редких посетителей, который в основном тоже просили кофе.

После обеда я села писать заказ на продукты поставщику, но Анька отвлекла меня.

— Кать, клиенты пришли, семья. Кажется, будут кухню заказывать. Мужик про вино спрашивал, иди за стойку.

Я пошла на рабочее место. За столиком у окна сидело семейство — молодые мужчина и женщина, с ними два мальчика. Один лет шести, другой постарше. Жена сидела ко мне спиной, я видела только ее длинные волосы. Дети напротив нее, а муж — боком ко мне. Все они увлеченно обсуждали меню. Все кроме мужа. Он грыз зубочистку и задумчиво смотрел в пространство. Я невольно залюбовалась его профилем. Безо всяких задних мыслей. Просто подумала — какой симпатичный папочка. Будто почувствовав меня, он повернулся ко мне, и мы встретились глазами. Я вспыхнула, будто он мог прочесть мои мысли, но не смогла отвести взгляд. Мне стало тепло, уголки моих губ дернулись в защитной профессиональной улыбке.

— Вы спрашивали про вино. — Весело сказала я, и стала перечислять, что есть в баре. Он все смотрел на меня и, кажется, не слышал. Я и сама почти не понимала, что говорила. Между мной и мужчиной, который сидел в окружении своей семьи, заплетались шелковые нежные нити.

Он равнодушно назвал какое-то вино, я кивнула и с сожалением вынырнула из плена его глаз. Отвернулась к витрине с напитками, переводя дух. Что же это было?! Ничего себе! Ну я себе и нафантазировала! Катя, ты строишь глазки семейным мужчинам, с ума сошла?! Да я не строила глазки! Ничего не было! Накрутила просто себе… дура дура дура дура!!!

Я взяла бокал и вино, повернулась к стойке, и едва не разжала руки. Он стоял рядом! И снова смотрел на меня!

— А есть холодное? — Спросил он.

— Нет. — Пробормотала я. — Этого, кажется, нет. Извините.

Он ничего не сказал. Так странно смотрел, я почувствовала себя голой, мне захотелось спрятаться.

— Обычное, комнатной температуры. — Пробормотала я, окончательно смутившись. — Разогреть?

— А… что? Разогреть?

— Ой… вот я дура!

Он тихо засмеялся.

— Простите, — я тоже заулыбалась, опустив голову. — Могу лед принести.

Я снова подняла глаза. Мне вдруг захотелось впитать в себя секунды, когда этот мужчина рядом со мной, впитать без остатка. Теперь я смотрела на него смело. И быть может с жадностью, которую не сумела скрыть. Плевать. Эти секунды — мои. Он дал их мне. Или взял что-то из меня, я не поняла. Когда он, будто обрывая наши нити, прикрыл глаза, я почувствовала, что моя душа осталась в нем, она осталась за его ресницами, как в западне. Потом он уже смотрел на стойку, на витрину, только не на меня.

— Ну да, лед. — Прошептал он. — Принесите, пожалуйста.

Развернулся и ушел к своей семье. Унося мою душу.

Я будто умерла внутри. Никаких мыслей, только пустота и какое-то оцепенение. Я сходила за льдом, отнесла за его столик вино, бокалы. Аня принимала у них заказ. Я могла посмотреть на его жену, но мне это даже в голову не пришло. Люди из другой вселенной, что мне до них. Люди из его вселенной.

Пришли еще посетители, желавшие просто выпить. Я вернулась за стойку, обрадованная возможностью отвлечься. Старалась больше не обращать внимания на его столик, старалась совсем забыть об этих людях. Но один раз, почувствовав взгляд, я невольно обернулась и снова встретилась с ним глазами. В его взгляде читалось смятение. У него были довольно грубые черты лица, жесткие глаза, и смятение это на его лице казалось неуместным и странным. Слишком обнажённым, слишком искренним. Это было невыносимо! Хорошо, что новая компания заказала три капучино. Мне было, чем занять себя.

Ставя чашки с капучино на Анин поднос, я едва не отшатнулась, увидев перед собой не Аню, а белокурую женщину. Я сразу поняла, что это его жена! Что я такого сделала?! Чего она от меня хочет?! Представляю, какой видочек у меня был в этот момент! Но все оказалось просто. Она подвела младшего ребенка, чтобы тот выбрал на витрине пирожное. Женщина и не подозревала, что я весь вечер строю глазки ее мужу. Ну в смысле… я не строю, но мало ли что можно подумать.

Я подскочила на кровати, вырванная из воспоминаний местной Кати. И заорала «Черт! Черт! Черт!» А потом выругалась похуже. И напоследок крикнула своему отражению, которое я видела в шкафу: «Это все объясняет!!!» О да, лицо женщины, его жены — объясняло если не все, то почти все!

Несколько секунд мои мысли метались. Хотелось досмотреть воспоминания, но и хотелось переосмыслить в новом свете кое-какие вещи. Кит победил. И я, откинувшись на подушку, снова вернулась в память местной Кати.

Мы закрылись в девять вечера. Наш бар стоял на отшибе, а в многоэтажном корпусе был ресторан, круглосуточный, с богатым выбором алкоголя и громкой музыкой. Мы работали больше как столовая, ориентируясь на кухню. В низкий сезон рабочий наш день заканчивался в девять, все выпивохи могли смело отправляться в другое заведение.

Аня с Олей пошли в наш домик, собираясь посмотреть телевизор и лечь спать. Частенько они отправлялись на дискотеку в надежде познакомиться с красивым-богатым отдыхающим, но на этих выходных шансов было маловато. Претенденты не приехали. Поэтому телевизор оставался единственным способом скоротать вечерок. Я не выносила бормотание телевизора. Он напоминал мне все эти лживые ток-шоу, напоминал то, что я старалась всегда забыть. Но мы втроем жили в одной комнате. Я не могла девчонкам запретить смотреть дурацкий ящик, поэтому пошла, как часто это делала, к загону с косулями. Я частенько после работы заходила покормить их. Ночью они уже спали, но одна из самок, самая маленькая, Капри, всегда приходила ко мне и брала банан. Иногда я приносила ей горсть размороженных ягод или морковку.