— Они ссорились. Она уехала, он остался.

— Ну и что?!

— Наверное, не надо было мне за ним следить, — вздохнула Ника. — Только расстроила тебя.

— Конечно, не надо было! Но я очень благодарна, что ты это сделала. Ты меня знаешь, я всегда предпочитаю правду.

— Да, знаю. Но это еще не все.

— Что?!

Какие еще новости готовит мне подруга? Сейчас она покажет мне фото Аркадия в окружении детишек?

— Я поехала следом за ней на такси. Она остановилась в «Ривьере».

— Понятно, — буркнула я.

Какая мне разница, где она остановилась?

— Ее там встречал мужчина.

— Еще один любовный треугольник? Вернее, это уже ромб. Сколько углов у этой фигуры и как я оказалась во все это втянутой?

— Нет, — Ника покачала головой. — Тут другое. Он взрослый и, насколько я могла разглядеть, очень похож на Аркадия.

— Его отец.

— Видимо.

— Значит, отец помогает вернуть блудного мужа в семью.

— А он, похоже, сопротивляется, — добавила Ника.

— Я не хочу во всем этом участвовать, — сообщила я.

— И не участвуй. Но теперь ты, если хочешь, можешь пойти к нему и объясниться напрямую. Сказать все, что о нем думаешь.

— Нет! Ничего я о нем не думаю. Все. Выбросила из головы.

Мы помолчали. Я, действительно, ничего не думала. Мой мозг переваривал новую информацию. Я не ожидала ничего подобного, мне ни разу приходило в голову, что Аркадий может быть женат. Он не похож на женатого человека, он вел себя как свободный искатель приключений, привыкший менять девушек как минимум раз в неделю. Женат? Очень трудно в это поверить. Даже в наличие постоянной девушки поверить почти невозможно.

— Может, это вовсе не жена. И не девушка.

Ника как будто читает мои мысли.

— А кто?

— Сестра, например.

— Ага, конечно. Двоюродная. Приехала поругаться.

— Всякое может быть, — Ника пожала плечами.

— Всякое, — согласилась я. — Но ничего хорошего ждать от этой ситуации не приходится.

Ника виновато опустила голову. Энтузиазм, с которым она ко мне влетела, куда-то улетучился.

— Зря я все-таки тебя не послушала.

— Нет. Меня, конечно, надо слушаться. Но я рада, что ты за ним проследила. Теперь я знаю…

— И что?

— Ничего. В общем-то ничего не изменилось. Я давно решила выбросить его из головы. Решение в силе.

Тут за дверью раздались голоса деда и Кирилла, и я вскочила с дивана.

Ворвавшись в квартиру деда, мы с Никой застали забавную картину: дед бегал вокруг Кирилла, похлопывая его по плечам и восхваляя на все лады. Кирилл выглядел смущенным и, видимо, мечтал угомонить деда. Это желание явно усилилось, когда он увидел нас с Никой.

— Привет, — сказал он, глядя на Нику и не глядя на меня.

Обиделся, точно. Игнорирует. Так. Когда лучше принести ему свои извинения? Прямо сейчас или наедине?

— Кирилл, — начала я.

— Ты настоящий герой, — подхватил дед.

— Да, — согласилась я. — Рыцарь и Робин Гуд.

— Что случилось-то? — спросила Ника.

— Лично я не знаю, но уверена: что-то грандиозное и достойное восхищения.

— Шапокляк в панике! — радостно сообщил дед.

Ах, значит, дело все-таки в этом. Они провернули какую-то из запланированных пакостей. Ника, которая была не в курсе перипетий нашей вражды с владелицей соседней гостиницы, по-прежнему растерянно переводила взгляд с Кирилла на деда.

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — жалобно попросила она.

Кирилл открыл было рот, но через секунду снова его закрыл. И не только потому, что он от природы скромный парень и не любит хвастаться своими подвигами. Просто дед сразу же затрещал, как сорока, не дав ему вставить и слова. Это была настоящая баллада, достойная того, чтобы ее исполняли под звуки гуслей на царском пиру.

Он в красках описал Нике и мне, как Кирилл встал на защиту обиженных и угнетенных — то бишь нас, и взялся отомстить подлой и коварной Шапокляк. Сначала наш доблестный рыцарь, обладающий к тому же недюжинным остроумием, нарисовал в фотошопе карикатуру на злобную старуху. И, затаившись в тайном убежище, выпустил джинна из бутылки. Карикатура оказалась в компьютерной системе вражеского отеля и каждый, кто подключался к вай-фаю, мог видеть истинное лицо хозяйки гостиницы, а, заодно, и ее мужа.

Но на этом славные подвиги рыцаря Кирилла не закончились. Следующий был даже более самоотверженным, так как требовал личного участия, и на кону стояла свобода и чуть ли не жизнь (во всяком случае, по словам деда). Приобретя в зоомагазине пару десятков белых мышей, наш рыцарь заключил их в ларец, взобрался на своего ретивого коня и отправился в поход. То, что в роли коня выступал велосипед, а в роли ларца — обыкновенная картонная коробка, дела не меняет. Оказавшись на вражеской территории, он, с заряженной коробкой в руках, проник в самое сердце укреплений, то бишь в гостиничный холл. Дело было вечером, там толпилась масса народа, и никто не обратил особого внимания на паренька с небольшой коробкой из-под утюга в руках.

Кстати говоря, на пареньке был рабочий комбинезон и бейсболка, надвинутая на самые глаза — во вражеском стане повсюду камеры! Он поставил коробку у лифта, предварительно сняв скреплявшую ее ленту, вошел в лифт и поднялся на следующий этаж. Там он снял комбинезон и вернулся в холл, чтобы издали насладиться паникой противника. А паника была знатная! Как только один из постояльцев задел ногой коробку, стоявшую на проходе, она развалилась, и грызуны вырвались на свободу. Люди визжали, запрыгивали на столы и на стойку администратора, опрокидывали кресла и вазы с цветами… Только Шапокляк, явившаяся на звуки истошного визга, не потеряла присутствия духа. Она гонялась за мышами и пыталась схватить их голыми руками. К счастью, ей это ни разу не удалось, все грызуны благополучно разбежались по гостинице.

Дед описал это все так ярко, как будто лично присутствовал при славных событиях. Оказывается, он встретил Кирилла на улице, и, пока они поднимались по лестнице, тот успел ему все рассказать. Сейчас же храбрый рыцарь переминался с ноги на ногу, явно смущаясь от всеобщего внимания. Но, когда по окончании рассказа Ника, не стесняясь в выражениях, выразила ему свое восхищение, он прямо-таки расцвел… На меня мой обиженный друг по-прежнему не смотрел, хоть я регулярно издавала приличествующие случаю восклицания.

По окончании рассказа дед, невзирая на возражения, заставил всю компанию отобедать — он сегодня приготовил праздничное блюдо, чуть ли не целую ногу дикого буйвола, запеченную с грушами и пряными травами. Я так поняла, это был пир в честь победителя, на котором продолжалось обсуждении его подвигов. Кирилл оттаял, уже не так смущался и добавлял все новые подробности к балладе деда. Ника хохотала как сумасшедшая, дед то и дело подкладывал всем добавки, а я… Я тоже смеялась, хоть мне хотелось плакать.

У Аркадия есть девушка, может, даже жена… Почему меня это так удивило? Почему мне это не приходило в голову раньше? Это же самое простое и естественное объяснение всех странностей его поведения. Видимо, я просто непроходимая идиотка. Влюбленная, слепая и недалекая.

Кирилл вдруг засобирался, взглянув на часы и сообщив, что у него есть неотложные дела.

— Я тебя провожу, — сказала я и встала из-за стола вслед за ним.

Дед посмотрел на меня одобрительно, а Ника как-то странно. С осуждением, что ли? Она, наверное, думает, что я хочу броситься с головой в новые отношения, чтобы побыстрее забыть Аркадия. Мы были так заняты фотографиями моего бывшего любовника, что я не успела рассказать ей о том, как вчера обидела нашего общего старого друга.

Прежде, чем мы с Кириллом удалились, я все-таки успела шепнуть подруге:

— Мне надо с ним поговорить.

— О чем? — удивилась она.

— Извиниться хочу. Потом расскажу.

Ника кивнула.

— Ты собираешься… — начала она.

— Нет, — твердо произнесла я. — Не собираюсь. Он меня не интересует.

И вышла из квартиры деда вслед за Кириллом. Мы обе поняли, о чем речь — об Аркадии, конечно.

— Я бы и сам нашел выход, — произнес он, придерживая мне дверь.

— Не в выходе дело…

— Я догадался. Извинения не нужны. Все нормально. У всех бывают плохие дни… Мне, правда, нужно идти.

— Я все-таки провожу тебя, — упрямо произнесла я.

Раз я решила поговорить с ним, значит, поговорю. Я, наконец-то, набралась смелости и готова обсудить все начистоту, а он ускользает. Что за дела такие?

Так что я прилипла к Кириллу, как банный лист. Обсуждать серьезные вещи, спускаясь по лестнице, не очень удобно, но я все же начала разговор.

— Слушай, насчет вчерашнего…

— Да нормально все.

— Нет, но все же. Извини.

— Да проехали!

— Так ты меня простил?

Кирилл остановился, я, активно наступающая ему на пятки, тоже. Он повернулся ко мне и посмотрел снизу вверх, так как стоял на ступеньку ниже.

— Я тебя простил и извинил. Понятно?

— Понятно.

Кирилл продолжил спускаться, я за ним.

— Это еще не все, что я хотела тебе сказать, — не унималась я.

— Это срочно?

— Ну… нет. Да!

— Конечно, если это вопрос жизни и смерти, я отложу свои дела… важные, между прочим.

— Нет, нет. Не откладывай. Это ненадолго.

Лестница заканчивается, и мне, наконец-то, надо решиться.

— Я хотела поговорить о наших отношения и о твоих чувствах.

Фу, как мелодраматично получилось! Жаль, обратно слов не вернуть и вылетевшую из моего рта неуклюжую фразу не переформулировать.

— О моих чувствах?

Кирилл приподнял одну бровь. Что это за выражение? Точно не смущение. Мы вышли во двор. Пусть первый блин нашего откровенного разговора был неловким, все равно нужно продолжить.