— Надоело… — отмахнулся Иван. — Мимо! По ухабам на «Запорожце»… Надо что-нибудь поинтереснее придумать.

— Да, правда! — оживилась и Валя. — Что-нибудь такое, особенное…

— Егоровой, что ли, в клозет пачку дрожжей бросить? — лениво предположил Илья, покусывая травинку. Егоровой звали старуху, которая жила у леса и о которой шла недобрая слава.

— А что, неплохая мысль… — заинтересованно пробормотала Лида. — Да только не превратит ли она нас потом в каких-нибудь лягушек? Вдруг порчу нашлет?

— Мать, да ты что, серьезно? — удивился Илья.

— Ну ты же сам предложил… А что, и правда — что еще тут можно придумать? — возмутилась Лида. — Здесь даже дискотек сроду не было! Тоска зеленая…

— Кто-нибудь встречал рассвет? — вдруг спросила Валя.

— Какой еще рассвет? — удивился Илья.

— Ну когда еще ночь, а потом из-за горизонта медленно начинает подниматься солнце. Озаряя землю первыми лучами! — спохватившись, добавила Валя потом.

— Ты еще предложи пионерский костер развести! — захохотала Лида.

Однажды я болел коклюшем и не спал до утpa, — вспомнил Ваня. — И видел, как встает солнце. Правда, это было в городе…

— В городе не считается! — возразила Валя.

— Хм, в этом что-то есть… — неожиданно загорелась Лида. — Ванька, Илья, да не будьте вы такими тюфяками!

— Ромашки спрятались, поникли лютики… — задумчиво запел Илья. — А что, мать, рассвет-то этот — он во сколько?

— Во сколько сейчас светает? — нахмурилась Лида. — Ну я не знаю… Часа в три-четыре утра. Можно на отрывном календаре посмотреть — он у меня дома висит.

— Может, действительно ради прикола встретить рассвет? — лениво произнес Илья. — Ты как, Иван?

— Я не против, — пожал тот плечами. — Только условие — все должны прийти.

И он посмотрел на Валю.

Вечером Валя подступила к Клавдии Петровне:

— Мам, ты говорила, что ночью плохо спишь, просыпаешься все время…

— Очень плохо! — горячо подхватила мать. — Бессонница, и мысли всякие в голову лезут. Как дальше-то жить будем?

Вопрос не вызвал у Вали никакого энтузиазма. Она была уверена, что, сколько ни рассуждай на эту тему, толку никакого не будет. Надо просто жить, как получается…

— Я не знаю! — нетерпеливо отмахнулась она. — Если хочешь, мам, мы как-нибудь потом поговорим на эту тему… Ты лучше вот что — разбуди меня в три ночи, если все равно не можешь заснуть, а?

— Так у тебя же будильник есть! — удивилась Клавдия Петровна.

— Я будильника не слышу, — напомнила Валя. — Лучше ты… Пожалуйста! Ровно в три часа.

Охота тебе бедную мать по ночам мучить… Погоди, Валя, — спохватилась она. — А зачем тебе вдруг понадобилось в три часа вставать? Это же очень вредно для растущего организма!

— Мы договорились рассвет встретить. Все вместе — Лидка, Илья, Ваня…

— Боже мой, вон они что придумали… Папа, вы слышите, что они такое придумали?!

— Слышу, — коротко отозвался из соседней комнаты Арсений Никитич.

— И что вы на это скажете?..

— Ничего не скажу.

— Значит, самоустраняетесь, — тут же резюмировала Клавдия Петровна. — Значит, пусть ваша родная внучка черт-те с кем и черт-те где шляется, да?

— Ма, так ведь с Лидкой… И с Ваней… И мы просто рассвет хотим на Иволге встретить!

Клавдия Петровна замолчала, задумавшись о чем-то.

— Хорошо. В самом деле, что тут такого… — вдруг произнесла она. — Я тебя разбужу. Господи, Валечка, это так романтично! Ах, где мои шестнадцать лет… Папа, вы когда-нибудь встречали рассвет?

— Да, — коротко отозвался Арсений Петрович.

— И?..

— И. Продолжения не было.

— Вот бесчувственное существо! — прошептала Клавдия Петровна, возводя очи горе. — Ему хоть рассвет, хоть закат, хоть соловьиные трели… Ничего не замечает, кроме своей газеты!

«Наверное, проще совсем не засыпать, — подумала Валя вечером, ворочаясь в своей кровати. — Через четыре часа уже вставать! Да и не спится как-то… Наверное, у меня тоже бессонница. Бессонница — это болезнь. Как наказание. Я слишком люблю его, Ваню. Интересно, Лидка чувствует то же самое? Она говорит, что жить не может без своего Ильи… А я? Я могу жить без Вани? Нет, наверное, все-таки могу… Только это будет совсем грустная жизнь — как одна из тех историй, от которых Лидка начинает реветь. Я вот что загадаю — если мы с Ваней вместе встретим рассвет, то потом уже всю жизнь будем вместе…»

Она ворочалась с боку на бок и не заметила, как уснула. Обрывки цветных видений, словно осколки мозаики, вертелись у нее перед глазами, и все-все — каждый осколок, каждый эпизод прожитого дня — было связано с ним, с мыслями о нем, все складывалось в один узор, везде угадывалось его, Ивана, лицо.


Валя открыла глаза — вокруг была темнота. Впрочем, уже не ночная — Валя вдруг уловила какие-то светло-серые, прозрачные оттенки в воздухе. «Наверное, такие бывают только в предутренние часы», — подумала она и посмотрела на часы. Они показывали пять минут четвертого.

Клавдия Петровна сладко спала в соседней комнате, когда туда заглянула Валя, — она улыбалась во сне безмятежно и спокойно и ничуть не напоминала человека, который мучается несовершенством жизни. «Дрыхнет! — мстительно подумала Валя. — А ведь обещала разбудить меня! Даже похрапывает как ни в чем не бывало… Никому нельзя доверять!»

Она умылась холодной водой, кое-как причесалась — волосы путались, не желая подчиняться расческе, руки с трудом тянулись вверх — их сковывала ленивая, тяжелая дрема, которая никак не желала покидать Валю. Она натянула на себя джинсы, майку, влезла в любимые розовые тапочки и, пошатываясь, побрела к Лидиному дому.

Там, в соседском саду, тоже бродили среди кустов серые тени, утренний туман плыл над землей. Лиды не было.

Валя подошла к двери, прислушалась — внутри, было тихо. Валя указательным пальцем осторожно постучалась. Никакого ответа.

«И Лидка все продрыхла! — с досадой подумала Валя. — Тоже мне, лучшая подруга…»

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показалась Анна Михайловна, мама Лиды, в байковой ночной рубашке до полу. Волосы у нее торчали в разные стороны, отчего она сильно напоминала рисунок Медузы горгоны из книжки «Легенды и мифы Древней Греции».

— Господи, Валечка! — хриплым сонным голосом воскликнула Анна Михайловна. — Это ты! А я слышу — будто кто-то скребется…

— Доброе утро. А Лида где?

— Спит, конечно, — с изумлением ответила Анна Михайловна. — А тебе чего?

— Мы же с ней договорились! — с отчаянием прошептала Валя. — Она вас не предупредила? Мы с ней рассвет договорились на Иволге встречать!

— Чего? — с еще большим изумлением спросила Лидина мама. — Чего встречать?

— Рассвет…

Анна Михайловна постояла несколько мгновений в тревожной задумчивости, а потом решительно заявила:

— Глупости все это. Иди-ка ты, Валюта, спать. Вон посмотри — ночь еще…

— Ну так правильно! — с отчаянием произнесла Валя. — Надо пораньше из дома выйти, чтобы первые лучи солнца не пропустить!

Упоминание о первых солнечных лучах еще больше не понравилось Анне Михайловне — она была женщиной здравой, без романтических иллюзий, и работа терапевтом в районной поликлинике тому способствовала.

— Нет, нет, нет, — твердо произнесла она. — Рассвет будете встречать с Лидкой после девяти, как позавтракаете.

И Анна Михайловна захлопнула дверь. «Что ж это такое? — растерянно подумала Валя, уныло шагая в сторону калитки. — Но мы же договорились…» Мысль о том, что Ваня уже ждет ее там, на берегу реки, а она тут топчется возле Лидиного дома, привела ее в совершенное расстройство. Она так хотела увидеть его!

Валя решительно развернулась и побежала к Лидиному окну. Вскарабкавшись на какое-то бревно, стукнула ногтями в стекло. Через пару мгновений показалась Лида. Волосы у нее тоже торчали в разные стороны — точно так же, как у Анны Михайловны, а глаза были круглые, не отражавшие ни единой мысли.

— Тебе чего? — без всякого выражения, скороговоркой произнесла Лида.

— Лаптий, мы должны идти! У тебя пять минут — ну, быстро, собирайся! — сердито прошипела Валя.

— Куда мы должны идти? — так же, скороговоркой, спросила сонная Лида.

— На Иволгу! Рассвет встречать!

— Ха-ха. Я не пойду.

И Лида свалилась назад, на кровать.

«Вот соня!» — возмутилась Валя и решила идти на Иволгу одна.

Темный, синевато-серый воздух стал еще чуть светлее, отчетливо прорисовались контуры окружающих домов. Дорога была пуста — ни единой живой души. Тишина — ни петушиного крика, ни отдаленного собачьего лая, ничего. Валя как будто попала в какую-то другую реальность, между сном и явью, она проскользнула в зазор между стрелками на часовом циферблате — и время остановилось, земной шар перестал крутиться.

Даже ветра не было, лишь белесые струйки тумана неподвижно висели над дорогой, и Валины ноги тонули в нем без звука…

У реки никого. «Да что же это! — с отчаянием возмутилась Валя. — Неужели только я не проспала?!» Она немного побродила вдоль берега, оглядываясь по сторонам, и чем дальше, тем невероятнее ей казалась вся эта история. В самом деле, как они могли решиться на такое странное, глупое предприятие — встречать рассвет? Да кому он нужен, рассвет, что в нем такого, чего не бывает во всех прочих частях суток?

Было холодно, над неподвижной Иволгой тоже стоял туман. «Ну вот, даже река не течет, — со странным удовлетворением подумала Валя. — Черт знает что такое творится! Нет, значит, есть все-таки в этом какой-то смысл… Ладно уж, посижу на берегу одна».

И она поняла, что не уйдет отсюда, пока не увидит солнце. Села на какую-то корягу и принялась прилежно таращиться на серый горизонт.

Но оно куда-то пропало.

Да, солнце не вставало. Время тянулось бесконечно долго, а его все не было! На Валю потихоньку начала наваливаться дрема. И тут она слышала шорох травы где-то позади себя.

Это пришел Иван. Пространство странно искажало звуки — трава шелестела близко, а Иван был далеко. Ноги его по щиколотку тонули в тумане.