— Вы познакомились с моим братом незадолго перед свадьбой, правда? — спросил Юстин, поблескивая глазами.

— Да, — призналась Ондайн, но больше ничего не сказала, а с победной улыбкой положила свою руку на его. — Так что сами видите, дорогой брат, как я нуждаюсь в вашей помощи, чтобы лучше понять моего лорда Четхэма.

Это была чистая правда: она страстно желала понять этого человека и смысл той роли, которую он ей отвел в этом доме, а затем исчезнуть!

— Ах, дорогая сестра, не смущайте меня! — воскликнул Юстин с улыбкой. — Жена моего брата пробудила чувства и в моей душе, и я не каменный.

— В отличие от него, — невольно вырвалось у Ондайн.

— Ага! — смеясь, заметил Юстин. — Значит, это путешествие ко двору рассорило вас. Без сомнения, из-за Анны.

У нее не было желания входить во все подробности и объяснять Юстину странности ее брака, которые тот и так, очевидно, с удивлением отмечал. Она пошла вперед, чтобы сорвать цветки дикого вереска, а затем обернулась к своему любезному деверю.

— Расскажите мне побольше об Анне.

Юстин рассмеялся, взял ее под руку, давая понять, что хочет продолжить прогулку.

— Анна — коварная лисица, ни больше ни меньше. Среди се многочисленных любовников был и король. Исходя из одного только этого, могу вас уверить, что мой брат никогда не думал о ней иначе, как об одном из развлечений. Чудовища Четхэмов время от времени именно такие, моя леди… Они играют где и с кем хотят, но когда выбирают подругу, то делают это с величайшей осторожностью и готовы пожертвовать жизнью за честь и добродетель своей подруги. Разве можно представить на этом месте леди Анну?

Ондайн не ответила. Ведь Уорик взял ее с виселицы и, как оказалось, предполагал, что она уже потеряла и честь, и добродетель.

Она приветливо улыбнулась Юстину, радуясь его светлому взгляду и смеху, приятной учтивости его обхождения, по сравнению с которым отстраненное обращение Уорика казалось вымученной необходимостью.

— Скажите, Юстин, вы, наверное, много знаете о фамильных чудовищах, коль скоро сами принадлежите к роду Четхэмов?

— Я? Чудовище? Нет, леди, никогда! Второй ребенок не получает ни титула, ни земли, но зато и не обязан идти по жизни с таким клеймом! — рассмеялся Юстин.

Ондайн рассмеялась вместе с ним, но вдруг почувствовала тревогу. Вполне вероятно, что Юстин участвует в той же опасной интриге, что и Уорик, только со всем присущим ему очарованием. Не ненавидел ли он брата за право первородства? Не завидовал ли его титулу и богатству?

В этот момент облако закрыло солнце, как будто нарочно усиливая ее сомнения. Ах, здесь царило какое-то безумие! И этот ее муж — наверняка это сам дьявол, принявший облик чудовища! — доводивший ее до бешеной ревности только затем, чтобы в следующий момент обдать холодом равнодушия. В этом не было никакого смысла.

— Ах! Кстати, о чудовищах, любезная сестра! Одно из них там, куда мы направляемся, рядом с Клинтоном и Драконом!

Юстин схватил ее за руку и заторопился. Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, она вошла на конюшенный двор и сразу почувствовала на себе подозрительный взгляд Уорика. Она хорошо помнила, что от ревности он быстро доходит до точки кипения и его терпение может неожиданно лопнуть.

Клинтон посматривал на всех с безопасного расстояния и сердечно улыбался. Уорик не успел ничего сказать, поскольку Юстин пошел вперед и, потрогав теплую морду Дракона, спросил:

— Кстати, брат, ты видел его жеребенка? Готов спорить, что сын очень скоро перегонит отца!

Уорик засмеялся и, казалось, на какое-то время совсем забыл об Ондайн.

— Что? Ты говоришь так, потому что жеребенок твой, Юстин! Держу пари! Пройдет много лет, прежде чем этот отпрыск сможет соперничать с Драконом в силе и скорости!

— Нет! Всего только год, и мы увидим, кто выиграл спор!

— Хорошо! — согласился Уорик.

— Ты собрался ехать верхом? — спросил Юстин. — Подожди минуту, мы с твоей женой составим тебе компанию.

Граф перестал смеяться; он равнодушно посмотрел на Ондайн, но теперь его взгляд ее не слишком беспокоил; у нее забилось сердце в предвкушении предстоящей поездки. Наверняка он не откажет, если едет сам!

— Ондайн не может ехать верхом в такой одежде, а у меня назначена встреча с торговцем голландской шерстью и нет времени ждать, пока она сменит платье. Кроме того, ей не следует так легкомысленно относиться к своему здоровью и нашему… будущему ребенку.

— Умоляю вас, милорд! — сказала Ондайн очень вкрадчиво. — Клянусь, что смогу скакать и в этой одежде! Я прекрасно себя чувствую. А небольшая прогулка верхом только пойдет на пользу мне… — она запнулась и обменялась с ним взглядами, — и ребенку.

Она услышала, как он зло цыкнул зубом, и с удовольствием поняла, что ей удалось смутить его, выставив перед братом и кузеном грубым самодуром.

— Тогда поехали, — сказал он раздраженно.

— Я могу быстро оседлать для госпожи подходящую лошадь, — любезно сказал Клинтон, и Ондайн бросила на него благодарный взгляд, отчего Уорик рассвирепел еще сильнее. Впрочем, его настроение ее больше не заботило.

— А я возьму своего жеребца, — сказал Юстин, — и это тоже не потребует много времени!

Ондайн, не глядя на мужа, заторопилась за Клинтоном. Она подобрала уздечку, пока он выбирал седло для небольшой каурой кобылы, и тепло поблагодарила его за поддержку, хотя мимоходом подумала, что Клинтон был похож на всех Четхэмов! Неукротимый, безмерно гордящийся всем, что имел, когда хотел — приятный в обращении, когда хотел — замкнутый и жесткий. Он тоже был ущемленным в наследственных правах Четхэмом. Ох, эти Четхэмы! Собственники, гордецы. Их окутывала пелена тайны. Ондайн даже готова была испугаться, только не знала, чего именно. Не бояться же этих слухов, которые, как моровое поветрие, ходили по поместью, а Уорик свои секреты держал при себе.

— Идемте, моя госпожа, теперь или никогда! — негромко позвал ее граф.

Клинтон помог Ондайн сесть на кобылу, и она почувствовала поддержку сильных рук, таких же сильных, как руки ее мужа.

Юстин задержался на пару слов с Клинтоном; Ондайн с Уориком поехали. Они отъехали всего несколько метров от конюшни, когда он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза:

— Что на этот раз, моя леди? Кокетства с королем вам оказалось недостаточно? Теперь вы принялись за моего единокровного брата?

Она уже скакала на лошади и могла обойтись без ставших привычными формальных любезностей.

— Дьявол вас побери, Уорик! — пожелала она ему со снисходительной улыбкой, подняла подбородок и, ударив каблуками бока кобылы, стремительно полетела вперед, оставляя позади и Уорика, и его оскорбительные намеки.

— Ондайн! — раздался ей вслед его рев, но она только засмеялась от удовольствия, летя навстречу свежему ветру и чувствуя под собой мускулистую конскую спину. Она скакала! Маленькая кобыла оказалась выносливой и гибкой. Но Ондайн забыла, что Дракон — неистовый конь, под стать своему хозяин, и вскоре они настигли ее.

— Прекратите эту безумную скачку! — выкрикнул Уорик, подъезжая совсем близко. — Вы не знаете здешних мест! Ради всего святого, я клянусь, что вы никогда больше не сядете на лошадь…

Эта угроза заставила ее убавить скорость. Она натянула поводья, но, прежде чем успела спросить, что он имел в виду под здешними местами, кобыла зацепилась копытом за корягу. Ондайн оставалось только стремглав спрыгнуть с падающей лошади, чтобы не оказаться ею раздавленной.

Она упала в кусты, Уорик в тот же миг оказался рядом, ощупывая, целы ли кости, и во весь голос ее проклиная.

— Оставьте меня! — взмолилась Ондайн. — Со мной все в порядке!

— Оставьте меня! — передразнил Четхэм. — Ваша глупость безгранична. Вы не желаете слушаться, даже когда речь идет о вашей жизни!

Ондайн потупилась, а он обнял се, чтобы поставить на ноги. Но даже это гневное прикосновение живо напомнило ей другое.

— Ах, какое супружеское блаженство!

Оба резко обернулись на звук женского голоса. Уорик отодвинулся от Ондайн и нахмурился. Они были настолько поглощены друг другом, что даже не услышали приближающегося стука лошадиных копыт.

Ондайн готова была поклясться, что Уорик изумлен не меньше ее появлением леди Анны.

— Анна! — раздраженно воскликнул он, уперев руки в бедра и нахмурив брови. — Что…

Из-за лошади леди Анны показалась вторая — с Лилом Хардгрейвом.

— Хардгрейв, — сказал Четхэм тихо, и это имя, слетев с его губ, прозвучало как проклятие.

— Четхэм, — ответил Хардгрейв и снял шляпу перед Ондайн. — Моя леди…

— Виконт любезно пригласил меня посетить его владения, — сказала Анна сладко. — И вот я здесь встречаю вас обоих! Тс-с! Уорик, не могу поверить, что ты не научил свою жену как следует сидеть на лошади! Бедная леди! Ах, да еще с ребенком! Надеюсь, все в порядке? Ох, моя дорогая девочка, вы вся извалялись в траве! Какое падение! Или эти соломинки застряли у вас в волосах после любви? Уорик, надеюсь, ты не держишь жену на сеновале?

— Нет, миледи, конечно, нет! — сказала Ондайн, осторожно пробуя интонации и стараясь казаться веселой, прежде чем Уорик сорвется в гневе. — А вы спрашиваете так потому, что раньше он именно там держал своих… шлюх? Не волнуйтесь, я очень хорошо устроилась в доме. И на лошади я езжу тоже хорошо. — Она улыбнулась сладко, с обожанием посмотрела на Уорика и прижалась к нему. — Мы поняли, что должны прикасаться друг к другу все время… везде и всегда…

Уорик притянул се поближе и лениво погладил по плечу, очевидно, сменив гнев на изумление и невольно беря инициативу в свои руки.

— Хардгрейв, а что ты со своей гостьей делаешь на моей земле?

— Я бы выразился иначе, — ответил Хардгрейв, не отрывая взгляда от Ондайн. — Это моя земля, и ты по ней шатаешься.

— Возможно, — без возражений ответил Уорик, делая вид, что целиком поглощен Ондайн и не может сосредоточиться ни на чем другом. — Ах, любимая, смотри, — он нежно приобнял ее, — как далеко ты меня завела!