«Она молода», — быстро промелькнуло у него в голове. Ее волосы вились в диком и живописном беспорядке, отсвечивая цветом слегка подрумяненного каштана или, скорее, золота. Кроме этого, немногое удалось рассмотреть, разве что стройную и высокую фигуру и упругую грудь, которая вздымалась от ярости и напряжения. Уорик попытался было помочь ей перебраться на противоположный берег, но незнакомка, заметив его, издала испуганный возглас, побежала и неожиданно бросилась в воду.

— Подождите, черт побери, сударыня, я помогу вам! — выкрикнул Уорик, торопясь к месту, где девушка исчезла под водой. Он нырнул следом и продолжал нырять снова и снова. Растерянный и потерявший всякую надежду спасти незнакомку, он оставил свои попытки. Бедная, глупая девочка! Кажется, она утонула.

Уорик отправился разведать на другой берег, но никого не нашел. Вконец озадаченный, он еще раз переплыл поток, собрал оружие и свистнул Дракону.

Всю дорогу домой он думал о девушке. Или это был сон? Из палатки навстречу ему выбежал Джек. Уорик хотел было рассказать слуге о случившемся, но того самого распирало от новостей:

— Ах мой господин! Вы все пропустили. Кто-то покушался на жизнь короля! Вот так захватывающая история!

— Захватывающая? — переспросил Уорик, нахмурившись.

— Его величество не пострадал! Все произошло так быстро, но я все же кое-что разглядел. Кажется, один старый лорд, который когда-то сидел в парламенте как раз напротив Карла I, задумал покончить с Карлом II. Но верные королю люди заподозрили неладное, и злоумышленник был убит. Кажется, его величество опечалился этой смертью, но настоял на продолжении торжества.

Уорику с трудом верилось, что покушение на жизнь короля могло произойти столь внезапно. Карл Стюарт был достойный человек, мудрый и на редкость проницательный, если не брать в расчет его темперамент и открытые любовные интрижки.

— Что вы на это скажете, мой господин? — спросил Джек.

— Что? Да ничего, в самом деле ничего. Происшествие в лесу теперь представлялось ему окутанным дымкой и походило больше на игру воображения.

— Ничего, одни только сны. Знаешь, я, кажется, видел русалку. Джек уставился на него, озабоченно нахмурившись.

— Вас ранило в голову, милорд?

— Нет-нет, Джек, ничего подобного, спасибо. Уорик беспокоился о Карле и хотел удостовериться, что с ним все в порядке.. Да и Женевьева наверняка уже волнуется, и надо к ней поторопиться.

— Пойдем, Джек. У меня пара царапин, их нужно перевязать, прежде чем я предстану перед своим господином… и моей женой.

Уорик, слегка прихрамывая, не спеша вошел в смежную со спальней комнату, отведенную ему Римсом, королевским распорядителем Вестчестерского дворца. Доковыляв до резного кресла перед камином, он ухмыльнулся, сел и вздохнул с облегчением, вытянув больную ногу.

Если бы Хардгрейв только видел, как он теперь садится! Ноющие ягодицы, поврежденные плечи, а лодыжка! Удивительно, как это он умудрился доползти до своей комнаты без сопровождения!

Но день, слава Богу, близился к концу. Женевьева быстро устала на обеде и ушла пораньше, а он до самого конца стоял в свите печального после случившегося кровопролития Карла и радовался, видя своего короля целым и невредимым.

Вдруг Уорик прислушался. За потрескиванием огня ему послышалось какое-то шуршание. Он не шевельнулся, но мускулы, так жаждавшие расслабления, напряглись. Когда легкое шуршание послышалось снова, он развернулся. Его рука взметнулась, а длинные пальцы, словно кандалы, обвились вокруг запястья таинственной гостьи.

— Уорик! — с укором произнес женский голос. Уорик увидел необыкновенно красивое и надменное лицо леди Анны Фентон и освободил ее руку. Хмурясь от раздражения, он снова расположился в своем кресле и сухо проговорил:

— Анна, что вы здесь делаете? Все еще домогаетесь короля? Анна премиленько надула губки, хлопая черными как смоль ресницами, и опустилась перед ним на колени. Эта опытная соблазнительница со знанием дела прислонилась к креслу так, что ее округлая кремовая грудь уперлась в деревянную ручку и в самом деле выглядела чрезвычайно соблазнительной.

— Уорик, — теперь ее голос стал мягким и чувственно хриплым, — ты же знаешь, что всегда был моим самым желанным любовником!

— В самом деле? — спросил он с широкой усмешкой. — А как поживает ваш муж, миледи?

Анна рассмеялась; чувство юмора, свойственное ей, делало эту женщину еще более неотразимой.

— Мой муж? У него нет ни малейшего желания приезжать ко двору.

— Его можно понять! Если бы моя жена сделалась последней прихотью короля…

— Уорик!

На этот раз в голосе леди Анны послышались шипящие нотки раздражения. Она поднялась, убедившись, что его больше не интересуют ее прелести.

— Я что-то не припомню, чтобы ты так заботился о Жофрее в нашу последнюю встречу!

Уорик приоткрыл глаз и отметил сердитое выражение ее лица.

Он вздохнул:

— Анна, теперь я женат. На Женевьеве!

— Женевьева! — в сердцах воскликнула Анна, расхаживая за его креслом, как тигрица в клетке. — Нежная Женевьева! Любимая Женевьева! Невинная, восхитительная Женевьева! Уорик, я предупреждала тебя, чтобы ты не женился на ней. — Анна с горечью рассмеялась, и ее смех прозвучал как визг гарпии. — Рассказывали, как она трепетала, узнав, что должна выйти за тебя замуж! За тебя — предмет воздыхания всего двора, красавца, неистового и жестокого в битвах. Женщинам ты казался просто демоном! Огромным восхитительным зверем, таким возбуждающим… но и недосягаемым! Многие готовы были умереть ради одного твоего прикосновения, только не Женевьева! Ты дурак! Неизвестно, кого больше боится твоя жена: тебя или твоих привидений — духа твоей матери и прочих предков! Фамильное проклятие в дополнение к чудовищу-мужу…

— Анна! — Теперь он открыл оба глаза. В его тихом голосе прозвучала скрытая угроза. Он резко поднялся и начал медленно наступать на нее, словно желая заставить взять свои слова обратно, но продолжал говорить мягким и предупреждающим тоном: — Пожалуй, ты кое в чем права, Анна. Моя жена и вправду хрупкое существо, и ей нелегко совладать с моим загадочным прошлым! Но по ночам в постели она встречается вовсе не с чудовищем, уверяю тебя. Нежность рождает ответную нежность. Вы же охотились за чудовищем, моя распутная леди, потому его и получили. Но все в прошлом, Анна. Женевьева уже два месяца носит ребенка, и чудовищу, как вы меня называете, совсем не хочется, чтобы нежная леди, которую я называю женой, расплачивалась сердечной болью за мою прежнюю жизнь.

— Ты не любишь ее! — выкрикнула Анна, отступив к двери комнаты. — Ты женился на ней по обязанности, чтобы сдержать данное ее отцу обещание! Ты…

— Анна, умоляю тебя! Прибереги свои чары на вечер для Карла, а я слишком устал. Меня не волнует, какие чувства ты питаешь к Женевьеве. Она моя жена и носит под сердцем моего наследника. Анна, прошу, оставь меня!

Она постояла у двери и откинула прекрасную гриву черных волос за плечи.

— Наследника, говоришь? Сомневаюсь, что ей удастся выжить после родов!

Шага хватило, чтобы Уорик оказался рядом с ней. Железные пальцы вонзились ей в плечи, и он затряс ее так сильно, что се голова откинулась назад, а зубы клацнули. Но Анне было все равно. Она снова в его объятиях, хотя бы на долю минуты!

— Анна, ради Бога! Мне претит даже мысль обращаться так с прекрасной… со слабым полом. Спрячь свои коготки!

— Уорик! — вскричала она и прижалась к его груди. — Я люблю тебя, я не могу без тебя! Я осчастливлю тебя так, как она не сможет!

— Анна! — Голос Уорика смягчился. Он чувствовал, как сильно Анна его любит, хотя ему было давно известно, что она с легкостью порхает от одного любовника к другому. — Анна… я женат. На очень ранимой женщине. И я не причиню ей боли, потому что люблю ее нежное сердце.

Анна отпрянула с сердитым выражением лица.

— Все равно ты вернешься, Уорик Четхэм! Клянусь тебе! Не пройдет и года, как ты снова будешь томиться от страсти в моих объятиях!

Она повернулась и вышла. Уорик тяжело вздохнул, захромал обратно к креслу, но приостановился и взглянул на дверь, ведущую в спальню.

На пороге стояла Женевьева.

Она казалась бесплотной в мягком отблеске пламени. Золотистые пышные волосы, прекрасное легкое, почти полупрозрачное тело. Широко раскрытые удивительные темно-голубые глаза не мигая смотрели на него, изящные пальцы сжимали дверной косяк.

— Ты все слышала? — спросил он, пожалев, что ей пришлось присутствовать при бурной сцене.

Женевьева кивнула, но тут же улыбнулась:

— Мне приснился… кошмар. Уорик, я надеялась… — Ее голос затих. Женевьева подошла к нему, обвила тонкими руками шею, и в ее глазах, поймавших его взгляд, засветилась благодарность. — Я так тебе благодарна, мой дорогой лорд!

Опустив ресницы, она прижалась щекой к его груди, слушая твердое, уверенное биение сердца, ощущая мужественность и силу, исходящие от Уорика. Ни один мужчина на свете не смог бы обходиться с женой мягче, чем это делал он.

— Я… я боюсь, что разочаровала тебя, — прошептала Женевьева, — еще при дворе, когда ты доверчиво попросил моей руки. Как я… горжусь тобой, Уорик!

Уорик погладил белокурые блестящие волосы; затем он взял ее на руки, понес к креслу и посадил к себе на колени.

— Ты не разочаровала меня, любимая, — сказал он, покачивая и прижимая жену к сердцу.

Женевьева, склонив голову, грустно улыбалась. Она знала, что он лжет, но не винила его. Несмотря на всю его нежность, она так и не смогла привыкнуть к пугающей мужской силе. Сколько раз она притворялась спящей, чтобы избежать исполнения супружеских обязанностей, хотя очень сильно любила мужа. Он догадывался о ее состоянии, но только смиренно вздыхал и смотрел в ночное окно, не нарушая ее обманчивого сна.

Сейчас она пришла к нему, спасаясь от ночного кошмара. И, увидев написанный на ее лице ужас, Уорик забыл обо всем на свете. Он такой сильный и терпеливый, а она такая… такая слабая! Всю жизнь она мечтала поступить в монастырь, в котором воспитывалась, но ее отец, лежа на смертном одре, просил Уорика жениться и позаботиться о ней после его смерти. Верный глубокой дружбе, преданный Уорик так и сделал.