Бог знает, но поскитались по стране Ярославцевы и истоптали ее в самых непроглядных и далеких уголках знатно.

Первый раз отец взял с собой Василия в экспедицию, которой руководил, когда тому исполнилось двенадцать лет – в восемьдесят седьмом году.

Мама, понятное дело, грудью встала, не пуская сына, отец ее долго уговаривал. А Василий написал письменное обязательство соблюдать все меры предосторожности и слушаться отца беспрекословно. В перечень обещаний вошли также пункты про питание, профилактику простудных заболеваний, теплую одежду и обязательную гигиену. С отца же была взята отдельная расписка, в которой тот обещал при угрозе здоровью сына немедленно отправить его домой на Большую землю.

Дата и роспись.

Расписка с обязательствами осталась маме, и это обстоятельство дало Василию повод многое из перечисленного в ней забыть сразу после выхода из дома. Отец же свое слово держал железно, но бог миловал – никаких угроз здоровью Василия в той экспедиции не случилось.

Пацана приписали к кухне и поставили помощником повара, что легкости бытовой не обещало ни разу, а ровно наоборот – подразумевало тяжелый изматывающий труд.

С тех самых двенадцати лет он регулярно каждый год ходил с отцом с геологическими партиями, возмужал раньше срока, раздался в плечах, налились силой мышцы. Девчонки-одноклассницы умирали от влюбленности в загорелого, сурового и не по годам взрослого Ярославцева, обладавшего к тому же зрелым чувством юмора и иронией.

Так и проходил до своего поступления на геофак в девяносто втором году, в котором вся российская и советская наука была окончательно, бесповоротно и победно уничтожена.

НИИ, в котором работал отец, стыдливо, без громких объявлений о капитуляции и особых предупреждений закрыли, предложив, правда, самому Степану Юрьевичу какую-то тухлую альтернативу его должности в другом, не профильном институте.

– Идиотизм и предательство! – бушевал отец. – Чистое предательство высшим руководством страны! Как можно напрочь загубить науку? Как? Надо быть полным имбецилом, чтобы не понимать простой истины, что без фундаментальной науки, без серьезной работы ученых не будет никакой страны! Вообще! Придаток сырьевой для «великого» доброго дядюшки Сэма и Европы!

Он был во всем прав, давая оценку тому чудовищному развалу науки, который происходил в начале девяностых годов. Была у Степана Юрьевича и иная альтернатива трудоустройства, как и у большинства ученых того времени, – предложение и возможность уехать и устроиться в Европе и Америке. Звали и весьма настойчиво обхаживали. И снова он беспредельно возмущался:

– Я не лекарство от рака изобретаю, чтобы работать на все человечество, а занимаюсь геологией! Геологией! На страну свою проработал всю жизнь, и отец мой на нее работал, и дед! Наверное, не для того, чтобы с голодухи продаться противникам. А они нам противники! Хоть мы сейчас и целуемся с ними взасос! А геология – это стратегическая наука!

И тут он был прав.

Для ученого такого уровня, как Степан Юрьевич, да еще и династической крепкой закваски, развал отечественной науки был глубоко личной трагедией, просто ужасной какой-то обидой: как же так? Ну как?!

Что, совсем не нужна наука стране? Совсем?

Ведь геология – это очень, как бы сказать, прикладная наука, нацеленная на будущее.

Любая геологическая разведка – это составление карт месторождений и ископаемых, на основе которых производится и планируется разработка месторождений через десять-двадцать, а то и тридцать лет.

Объемами разведданных, собранными и систематизированными в семидесятых-восьмидесятых годах, пользуются до сих пор, но комплекты геологических карт, составленных тогда, уже сильно устарели, а деваться некуда, и ими пользуются до сих пор.

А потому что больше пользоваться нечем! Нечем! Потому что в девяностых годах картрирование и геологоразведка были полностью прекращены! Полностью! Вообще осознать такую херню ни один нормальный человек не в силах – сносит крышу! Чтоб всем правителям нашим и деятелям кремлевским того времени – ну, понятно, – от души прилетело!

И все! В том смысле, что хрен вам – нет у вас никаких данных, и восстановить тот необходимый прирост геологической изученности территории и шельфа невозможно, поскольку случился полный провал в девяностых, и задела на нынешнее время нет, пустота!

Степан Юрьевич это прекрасно понимал, и сердце у него рвалось от такой тупой несправедливости и недальновидности, идиотизма и откровенного предательства. Ну еще и обида заела – ах, вам не нужны ученые, да и хрен бы с вами, грузчиком пойду работать, спекулянтом каким-нибудь!

Но до крайностей не дошло, слава богу.

Именно в тот, самый тяжелый, самый трагический, переломный и безысходный момент обратились к нему за консультацией… не поверите, смешно – «братки».

Да-да, совершенно конкретные братки, натуральная ОПГ, вернее, заместитель лидера одной из самых известных группировок. И проконсультировать надо было даже не его, а жену главаря этой банды на предмет дословно:

– Хочу «альпийскую горку» на участке сделать, вот и скажите мне, какие камешки лучше там положить, чтоб красиво и дорого смотрелось, чтобы не была дешевка какая-нибудь левая.

Степан Юрьевич в первый момент даже несколько растерялся от подобного вопроса. Но повезло – рядом находилась верная и мудрая жена, которая сразу же сообразила, о чем, собственно, идет речь и то, что им выпала уникальная возможность немного заработать.

Правда, не без большого риска – все-таки бандиты люди нервные. А что делать? В те годы без риска только кошки плодились, а все остальные граждане страны выживали под пулями и реформами, как могли.

Мало того, что Валентина Николаевна была женщиной умной, она, на минуточку, закончила биофак МГУ, кафедру высших растений, была биологом по профессии, ученым, и ходила с мужем не в одну экспедицию в качестве повара, параллельно занимаясь своей наукой, так что умела выживать и трудностей не боялась.

Она совершенно однозначно уверила дамочку, что они с мужем создадут им такую горку на участке, что все ее подруги помрут от зависти.

Последний аргумент, про померших подруг, интересовал барышню куда больше, чем наличие самой «альпийской горки».

Понятное дело, что в девяносто втором году мало кто в стране знал, что такое эта самая «горка» и как ее обустраивать, но пришла такая западная мода, и тут хочешь не хочешь, но заимей свою собственную «альпийскую горку», если ты человек состоятельный, а не нищеброд какой.

И Степан Юрьевич, наняв рабочих за не самые большие деньги, в сотрудничестве с Валентиной Николаевной устроил такую горку тому авторитету, что хозяйка пищала в прямом смысле и достаточно долго от восторга, да еще и подпрыгивала от чувств.

И им заплатили столько-о-о, что обалдело все семейство. Прямо немая сцена из дешевого боевика – пачки долларов на кухонном столе, и они втроем в шоке сидят и смотрят на эти деньги.

Тут надо упомянуть два важных момента: первый – понты в той среде, для которой расстарались природным ландшафтом Ярославцевы, были одним из идеологических фетишей. И второй – текучка кадров, некая ротация в бандитской среде была в те времена столь высока и стремительна, что заказчики менялись достаточно быстро.

Поэтому практически через неделю подруга еще одного авторитета заказала Ярославцевым на своем участке «такую же горку, но круче, чем у той лахудры». У этой дамочки бойфренд, то бишь ее мужчина, он же авторитет еще одной группировки, был на всю голову больной, к тому же и наркоман.

Страшно было работать. Авторитета то и дело, что называется, «клинило», и в любой момент он мог вытворить что угодно.

И если на первый объект родители брали работать с собой и Василия в помощь, то сюда сына не взяли – реально боялись за жизнь.

Обошлось. И даже с неожиданной прибылью – так авторитету понравилось то, что они сделали. Больше всего его впечатлила отдельная ротонда в розах, лично для него сделанная, из которой открывался замечательный вид на реку, и он отвалил им сверх оговоренной цены чуть ли не двойную оплату.

Вообще-то по лезвию ходили, каждый день неизвестно чем мог закончится. У братков жизнь, безусловно, яркая, но короткая и сильно нервная, психика расшатана и неустойчива – что-то не понравилось, возникли подозрения на пустом месте и… вариантов немного – от нежного «обматерили и по мордасам надавали» до радикального «убили с предварительными ласками».

Но Бог миловал – обошлось, повезло. На самом деле повезло.

А поскольку в те времена срастание бизнеса, криминала и власти было почти официальным, а зарождающиеся первые олигархи в своих понтах не уступали браткам, то в очень скором времени на Ярославцевых посыпались заказы один круче другого.

Вот с этого и начался их бизнес.

Валентина Николаевна год проучилась в Англии в школе ландшафтного дизайна, мотаясь туда-сюда, совмещая учебу и работу по заказам, Степану Юрьевичу же пришлось одновременно и горки создавать, и в Подмосковье устраивать производство по обработке и распилу камней, а заодно подыскивать место под питомник.

Василий же учился и каждую свободную минуту помогал родителям, копал и камни ворочал, и даже освоил управление стрелой подъемника на спецтранспорте, который приобрел отец для их зарождающейся фирмы.

А на четвертом курсе Ярославцев-младший отправился в экспедицию на весь сезон.

Да-да, были и тогда геологические экспедиции, только весьма узконаправленные – только поиск и разведка нефтяных и газовых месторождений и залежей. И финансирование имелось – частное.

Специфика несколько иная, не та, к которой привык Василий, и организация экспедиций другая, но все остальное как обычно: тайга, тундра, комарье, гнус и мошка, болота непролазные и тяжеленный труд.

Зачем-то ему это было надо. Он и сам бы не мог ответить на этот вопрос, но два сезона подряд ходил в геологоразведку.