А мужчина, с которым до этого разговаривал Егор, начал разворачиваться к ним лицом, и отчего-то Ася, позабыв про Валюжного и его ожидающие объятия, не могла оторвать взгляда от фигуры этого мужчины, а сердце как-то вдруг заколотилось…

Он продолжал поворачивался, а она его уже узнала!

Конечно, узнала, только узнавание это оказалось не таким, которое бывает при встрече со знакомым человеком, когда ты рад, или не очень, или совсем уж не рад и судорожно придумываешь повод, как бы сбежать, а какого-то непонятного, совершенно иного порядка.

Их взгляды встретились, и Ася словно провалилась в эти знакомые густо-синие, темные глаза и потерялась где-то там, в их глубине. И именно в той их синей глубине ей было невероятно хорошо, отчего-то свободно и защищенно…

Они так и застыли, глядя друг на друга, выпав из реального пространства и времени в какое-то иное измерение, зависнув в нем, и откуда-то со стороны, из далекого далека, доносился до них чей-то голос глухой и растянутый, как на замедленной съемке:

– …зна-ко-мы?

И кто-то позвал Асю резко, требовательно и более громко:

– Ася. Ау!

– А? – с досадой выныривая из глубины его синих глаз, она повернула на голос голову и переспросила: – Что?

– Я что-то не понял, что тут происходит, – переводя горящий любопытством взгляд с одного на другого, наигранно возмутился Валюжный. – Вы что – знакомы?

– А?.. – несколько рассеянно повторила Ася. – Да, мы знакомы.

– Ася Константиновна спасла мне жизнь, – заговорил Ярославцев.

– Да ладно! – протянул по-простецки большой начальник и живо поинтересовался: – Каким образом? Как спасла?

– Героически, – оповестил Василий, не сводя взгляда с Асиного лица.

– Да вы что-о-о? – протянул по слогам загоревшийся жгучим интересом Валюжный. И потребовал: – А поподробней?

Никакое начальственное кресло не могло извести в нем репортерскую сущность, извести эту бациллу интереса, скорее даже наоборот, усилило его профессиональные инстинкты, обострив нюх на сенсацию, развив новую его способность – мгновенно просчитывать возможную финансовую выгоду для канала.

А история про Асю Волховскую, кого-то там героически спасшую, это не просто сенсация – это бомба, которая при правильной подаче может рвануть так, что пробьет денежное облако над телецентром, по крайней мере не хуже того ее знаменитого репортажа и всех последующих, не менее знаменитых.

Валюжный сделал мгновенную «стойку», у него, как у кота на сметану и кусок колбасы, загорелись хищническим азартом глаза…

Но Ася, мгновенно поняв и уловив его разбушевавшийся интерес, «подсекла» и перехватила его до решительного охотничьего «прыжка», остудив на старте:

– Нет, Егор, нет. Василий Степанович сильно преувеличивает, проявляя таким образом галантность. Я просто немного помогла. В этом нет никакой истории и сенсации тоже нет.

– А ты, часом, не скромничаешь? – недоверчиво и остро, с подозрением, посмотрел на обоих по очереди Валюжный.

– Абсолютно, – уверила его со всей серьезностью Ася и спросила, уводя плавно в сторону от горячей темы: – Так о чем ты хотел поговорить?

– Я не хотел, я вот товарища обещал представить тебе, – добавив немного ворчливых ноток в голос, объяснил цель своего визита Валюжный. – Но поскольку вижу, что вы и так знакомы, тем более сенсация отменяется, поспешу откланяться. Дела, знаете ли, начальственные. А вы тут уже без меня сами разберетесь. – И быстренько чмокнув Асю в щечку и коротко пожав руку Ярославцеву, заспешил прочь по коридору.

А Ася с Ярославцевым снова посмотрели друг на друга.

– Это вам, – спохватился Василий и протянул букет. – Если я не ошибся и все правильно понял, такие как вы любите.

Ася взяла букет, чуть прижала его к себе, порассматривала каждую розу в отдельности, прикрыла глаза, наклонилась, втянула в себя аромат цветов и спросила восхищенно, почти благоговейным шепотом:

– Откуда? Где вы нашли такую роскошь?

– Это все мама и ее связи, – плавясь в нежности и теплоте к этой женщине, смотрел на нее Ярославцев. – Их сегодня утром прислали из Крыма.

– Потрясающе, – зачаровалась Ася, осторожно, кончиком пальчиков потрогав лепестки цветов, как будто проверяла, настоящие ли они, и все нюхала и рассматривала розы.

– Ася, – вспомнил о важном Василий, шагнул к ней, аккуратно, как хрупкую вещь, взял ее ладошку двумя руками, наклонился и поцеловал. Выпрямился и, не выпуская ее руки, произнес: – Я хотел поблагодарить вас за свое спасение, за все, что вы сделали для меня.

– Я ничего особенного не сделала, – возразила Ася.

– Сделали, – проникновенным, наполненным глубоким смыслом голосом возразил он, пресекая любые возражения.

Ася задыхалась от его близости, как от переизбытка кислорода. Этот мужчина будил в ней какие-то совершенно невероятные, глубинные чувства, первобытные, как утраченная способность предвидеть и чувствовать истинную природу вещей и событий, ощущения и эмоции, неведомые, не испытанные еще никогда. Ася словно парила и тонула одновременно, а внутри звенел какой-то тонкий восторженный инструмент.

Она откровенно не понимала, что с ней происходит, но не могла оторваться от этого человека, не могла разорвать ту странную нить, что словно соединяла и опутывала их…

Но внезапно, в одну секунду все это буйство ощущений, чувств, эмоций, переполнявших ее, словно гармонизировалось и пришло в одно единое целое, и неожиданно Ася поняла, что все теперь стало правильно, так, как надо.

– Я что-то неосторожно сказал? – кивком головы указав в ту сторону, куда ушел Валюжный, чуть улыбаясь, спросил Василий.

– Это телевидение, – пояснила Ася, открыто улыбаясь ему в ответ. – Его суть есть сенсация, страсти, горячая новость, зрелище, какое бы оно ни было. Один неосторожный подвиг, самоубийственное сумасбродство или идиотизм, и вы герой ток-шоу и скандальных хроник.

– А горячая новость о героических подвигах Аси Волховской, – понимающе кивнул Василий, продолжив ее мысль, – это сенсация и скандальная хроника одновременно.

– Что-то в этом роде, – улыбнулась она.

– Извините, я настолько далек от всего, что связано с телевидением и его «кухней», я его даже не смотрю, так что совершенно не в теме, кроме одного конкретного аспекта с недавнего времени, – и предложил: – Вы не против посидеть в каком-нибудь кафе и пообщаться?

– Я за, Василий Степанович, – улыбнулась Ася ему в ответ.

– Куда бы вы хотели пойти? Может, у вас есть любимое заведение?

– Есть одно кафе, где весьма неплохо готовят и где можно спокойно посидеть, и нас не будут дергать и дадут возможность спокойно поговорить.

– Дергать? – не понял Василий.

– Там столики отгорожены от общего зала легкими ширмочками, а персонал зорко следит за тем, чтобы посетителям не мешали.

– А-а-а, кажется, я понял, – догадался Ярославцев, о чем она толкует, – у вас просят автографы.

– Это в лучшем и безобидном случае, – усмехнулась Ася.

– Это как-то очень далеко от меня. И, если честно, совсем непонятно, – заметил он и предложил ей свою руку. – Идемте, Ася в ваше кафе, где охраняют приватность известных клиентов.

– Идемте, – согласилась она, беря его под руку.

В кафе они приехали на двух машинах – Ася впереди, показывая дорогу, за ней Василий. Места были, да и Асю тут хорошо знали и ценили, как частую знаменитую посетительницу, поэтому и разместили их за самым удобным с точки зрения конспирации столиком, еще и прикрыв, как рассказывала Ася, от любопытных взглядов легкой ажурной ширмой.

Наскоро сделав заказ, не тратя время на долгие раздумья, отдав меню и дождавшись, когда отойдет официант, они посмотрели друг на друга.

– Почему вы так внезапно и так бесследно таинственно исчезли, после того как отправили меня на «Скорой»? – спросил Василий.

– Таинственно? – удивилась она, недоуменно приподняв брови.

– Ну да, – кивнул он. – Вскочили в свой джип и умчались в снежную даль. – И улыбнулся: – Повторяю почти дословно формулировку Петра Романовича. Они с Мишей, откопав ваш джип, ничего еще не успели сообразить, как вы сели за руль и уехали. Они не увидели номеров машины, залепленных снегом, и не поняли, что за марка автомобиля. А Вера Павловна рыдала, когда поняла, что, кроме имени, ничего про вас не знает.

– Да вы что? – заметно расстроилась Ася. – Прямо вот так рыдала на самом деле?

– На самом деле, – подтвердил Ярославцев. – Она у нас ярая любительница телевидения, всех ведущих и известных репортеров знает. В курсе скандалов и грандиозных новостей, ток-шоу смотрит. Вас обожает, а вот не узнала. Еще и потому, что была уверена, что вы врач, настолько, как она утверждает, вы профессионально действовали в непростой ситуации. С учетом того, что все они ужасно переполошились из-за меня и натерпелись страху, а вы были в спортивной одежде и без всякого грима или макияжа, неудивительно, что она вас не узнала. И когда я пришел в себя и начал расспрашивать о вас, она просто ужасно расстроилась, корила себя, что не выяснила ни вашу фамилию, ни где вы живете и даже телефон ваш не взяла. – Василий придвинулся к Асе, навалившись грудью на стол, и сообщил доверительным шепотом: – По-моему, она вполне серьезно какое-то время считала вас ангелом.

– Да ладно, – рассмеялась Ася и махнула на него рукой.

– Точно, точно, – уверил ее Ярославцев, довольный произведенным эффектом. – Она мне как-то так и сказала: прилетела, мол, сквозь снег в самый страшный, в самый последний момент, спасла вам жизнь и в снег же улетела, и никто не знает, кто она и откуда. Если вы не заметили, она у нас очень романтическая натура и не скрывает этого.

– Ум-м-м, – расчувствовалась Ася. – Она такая милая женщина и так предана вам, так вас любит. И Петр Романович с Мишей очень хорошие люди. Вот они точно перепугались за вас. – Ася улыбнулась теплым воспоминаниям. – У вас там хорошая команда. Они ваши родственники?