– Нет, просто немного помогаю миссис Доджсон, – солгала Виктория.

– Неужели? – Бабушка Гермиона даже не пыталась скрыть недоверие. – Можно мне войти, скажи на милость? Не хотелось бы вести беседу с тобой прямо на пороге.

Виктория провела леди Гленмораг в библиотеку, и та опустилась в кресло. К счастью, она не обратила внимания на светлое место на обоях, где висел портрет кокер-спаниеля.

– Уже назначена дата заседания суда по поводу вопроса опекунства, – заявила она.

– Я знаю, – кивнула Виктория. – Мистер Монтгомери сообщил мне об этом.

– Ты все еще можешь избежать всех этих неприятностей, если согласишься жить со мной и своим дедушкой до своего двадцать первого дня рождения. В этом случае твой дедушка отзовет иск.

– Мне это не нужно, и мой отец этого не хотел бы, – решительно заявила Виктория. – А вы с дедушкой не боитесь привлечь общественный интерес, который неизбежно повлечет за собой подобный иск? – не удержалась от вопроса она.

Девушка очень надеялась, что бабушка не заметит, насколько сильно ее тревожит предстоящий процесс на самом деле.

– Нас заботит исключительно твое благополучие, – Гермиона Гленмораг состроила не очень убедительную обиженную гримасу.

– Я была бы совершенно счастлива, если бы вы оставили меня в покое.

– Чтобы ты опять водилась с этими непристойными женщинами из Ист-Энда? Никогда! – Бабушка Гермиона поднялась. – Если ты вдруг передумаешь и будешь готова переехать к нам с дедушкой, дай знать.

– Я точно не передумаю. – Виктория тоже поднялась и покачала головой.

Бабушка снова остановила на ней задумчивый взгляд, отчего Виктории всякий раз становилось не по себе.

– Недавно ты обедала в «Рице» с графом Монтегю, – заявила она.

– Да, он пригласил меня. И я была одета прилично. Полагаю, по поводу общества герцога возразить нечего, не так ли? – вызывающим тоном заявила Виктория.

– Вероятно, ты еще не знаешь, что герцог пригласил нас с Изабель навестить его в их фамильной резиденции в Девоне?

– Рада за вас и Изабель. Находиться в обществе герцога очень приятно.

Виктория от всей души надеялась, что голос ее звучал равнодушно, однако по улыбке бабушки девушка поняла, что обмануть пожилую леди не сумела.

– В отличие от тебя, милая моя, Изабель – хорошая партия для мужчины, желающего многого добиться в политике, – выпустив стрелу, леди Гленмораг с достоинством направилась к двери.

Виктория смотрела ей вслед, стиснув кулаки. Нет, не может быть, чтобы Рэндольф интересовался ее кузиной! Бабушка Гермиона наверняка солгала, просто ради того, чтобы позлить ее.

Глава 25

Вокзал Сент-Остелл был маленьким. Меж лугами и полями, еще покрытыми росой, вилось всего две колеи. Усталая Виктория сошла с поезда. Она провела в пути всю ночь с тех пор, как Хопкинс и миссис Доджсон посадили ее вчера вечером на поезд на вокзале Ватерлоо. Время от времени она засыпала. После нескольких часов, проведенных на деревянных лавках, она стала лучше понимать отношение Хопкинса к путешествиям третьим классом. Подхватив свой маленький чемоданчик, девушка огляделась по сторонам.

К ней подошел худощавый мужчина в форме кучера.

– Кэти Таулер? – с сильным корнуэльским акцентом поинтересовался он.

– Да, это я. – Она выбрала это имя на время расследования в резиденции Блейкенуэллов.

– Тогда идем со мной.

Добродушный кучер подхватил ее чемодан. Он повел девушку в обход здания вокзала, к транспортному средству, напомнившему Виктории уменьшенную копию лондонской конки – большой кареты в форме ящика, которую тянули четыре лошади.

– Во время продолжительного уикенда в Блейкенуэлл-маноре гостило много людей, уехавших в Лондон утренним поездом, – пояснил кучер, открывая перед Викторией одну из дверей.

Внутри кареты обнаружилось шесть рядов скамеек, обтянутых синим бархатом. На последней сидели двое слуг помоложе и спали.

– И как вам в Блейкенуэлл-маноре? – робко поинтересовалась Виктория, вспомнив о своей роли посудомойки.

– Могло быть и хуже, – проворчал кучер. Такой ответ не успокоил бы Викторию, если бы она действительно была посудомойкой.

Усевшись на одной из лавок, она обернулась к слугам, однако те спали слишком крепко, чтобы она осмелилась разбудить их и начать разговор. Карета ехала через деревню, домики в которой были выбелены или построены из светлого камня, а затем через ложбину вверх по холму. По обе стороны была высокая живая изгородь. Когда карета въехала на холм, Виктория увидела крутое побережье и море густого лазурного цвета, а затем они снова свернули вглубь острова. Некоторое время они ехали через поля, где уже показались первые стебельки, а затем снова по дороге, обрамленной высокими изгородями. В какой-то момент глаза Виктории закрылись.

Проснулась она только тогда, когда карета остановилась перед конюшней. Повернув голову, заспанная девушка увидела напротив хозяйственного двора большое здание. Оно было выстроено в якобинском стиле и излучало холодную сдержанность, невольно заставляя думать о мужчинах и женщинах в темных одеждах с большими складчатыми воротниками.

«Найду ли я здесь указание на то, что сэр Френсис шантажировал маркиза и тот убил его?» – подавленно подумала девушка.

– Вот, Кэти, мы и на месте. – Кучер помог Виктории выбраться из кареты. – Эй, вы, двое! – Он помахал рукой слугам. – Возьмите у девушки чемодан и отведите ее к миссис Эйнторп.

Слуги – Виктория решила, что им было немногим более двадцати – с любопытством рассматривали ее, пока они шли к дому.

– Первая работа? – наконец спросил один из них.

У него было круглое веснушчатое лицо, и он, как и кучер, говорил с сильным корнуэльским акцентом. А второй мог бы позировать для статуи Адониса – настолько он был красив со своими темными волосами, большими глазами под длинными ресницами и правильными чертами лица, как только теперь заметила Виктория.

– Да, – снова робко ответила она, – то есть я здесь временно. Попробовать. Одна леди поручилась за меня, чтобы меня взяли сюда.

– Вряд ли миссис Эйнторп отнесется снисходительнее с учетом этого, – криво усмехнулся красивый слуга. – Она та еще ведьма. Кстати, меня зовут Уильям, а этот корнский крестьянин, – и он толкнул второго слугу в бок, – Джон.


Виктории оставалось только признать правоту оценки нрава миссис Эйнторп. Экономке было около шестидесяти лет. В своем темно-сером платье, с узким лицом, обрамленным седыми волосами, она напоминала ястреба. И смотрела на Викторию пристально, точь-в-точь хищная птица.

– Покажи-ка мне свои руки, – заявила она.

Виктория вспомнила, что она теперь служанка, и послушно выполнила приказ. Поскольку в последние несколько дней она часто мыла посуду и убирала под руководством миссис Доджсон, кожа потрескалась. Но миссис Эйнторп перевернула ее руки ладонями вверх и увидела гладкие ладони без мозолей.

– Значит, ты к тяжелому труду не приучена, – заявила она.

– Наша семья знавала и лучшие времена, – потупившись, пробормотала Виктория. – Но я буду делать все, что скажете.

– Очень надеюсь на это, – миссис Эйнторп снова пристально посмотрела на нее. – И речь у тебя не как у служанки, – судя по тону, это следовало расценивать как упрек. А ведь Виктория изо всех сил старалась говорить с акцентом жительницы Ист-Энда. – Как бы там ни было… – миссис Эйнторп поднялась со стула, стоявшего у камина в столовой для слуг. Зазвенела связка ключей на поясе. – Позавчера две наши помощницы кухарки заболели, у них сильный жар. Так что ты нам действительно нужна, – прозвучало это так, будто Виктория должна быть благодарна за то, что никому не будет в тягость. – Сейчас я отведу тебя в моечную. Там ты познакомишься с Агнес, другой посудомойкой. Эта лестница, – миссис Эйнторп повернулась и указала на ступеньки, начинавшиеся в конце комнаты, – ведет в покои господ. Без моего специального разрешения ты туда не пойдешь. Мы друг друга поняли?

– Да, миссис Эйнторп, – униженно произнесла Виктория. Она уже от души презирала экономку.

Миссис Эйнторп торопливо прогнала ее через огромную кухню с бордовыми стенами, где царила весьма оживленная атмосфера. Помощницы кухарки заваривали чай, жарили яйца и почки, поджаривали хлеб на открытом огне. Судя по всему, скоро семейство Блейкенуэлл будет завтракать. В центре комнаты потолок был выше на несколько метров, в нем были окна – Виктория предположила, что это для улучшения вентиляции.

Однако размышлять об этом было некогда, поскольку они с экономкой пришли в моечную. У большой деревянной раковины стояла хрупкая девушка ростом еще ниже Виктории и скоблила сковороды.

– Агнес!

Услышав резкий голос миссис Эйнторп, девушка обернулась. Теперь Виктория увидела, что ей не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Из-под чепца Агнес выбилась прядь светлых волос. Ее нельзя было назвать красивой в полном смысле этого слова, для этого ее узкое личико было слишком худым, но огромные синие глаза придавали ей сходство с эльфом. Виктории она сразу понравилась.

– Да, миссис Эйнторп? – Девушка испуганно взглянула на экономку.

– Это Кэти, – миссис Эйнторп указала на Викторию. – Она будет помогать тебе мыть и чистить посуду. Сейчас ты отведешь ее в кладовую, где стоят чемоданы, чтобы она переоделась. Там же она будет спать. Потому что все постели в крыле горничных заняты, Кэти, – миссис Эйнторп пристально посмотрела на Викторию, – после этого я хочу увидеть, что ты приступила к работе.

Виктория едва вспомнила о том, что нужно вовремя сказать:

– Да, миссис Эйнторп.

Как только экономка отвернулась и направилась в кухню, Агнес робко улыбнулась новенькой.

– Добро пожаловать, – прошептала она с шотландским акцентом. – Я очень рада, что ты здесь. Одной с работой не справиться, особенно если гости проводят здесь весь уикенд.

– Я еще никогда не работала посудомойкой, – призналась Виктория. – Боюсь, поначалу помощи от меня будет немного.