Паулина Петерс - Рубиновая комната

– Почему это я должен отказываться от прогулки с вами?

– Потому что вы… Вам не мешает… – пролепетала Виктория, не в силах вернуть себе былую уверенность.

– Вы имеете в виду свой костюм? – Рэндольф улыбнулся. – Он вам очень идет. А теперь идемте.

Чтобы не мешать движению, небольшое расстояние до Гайд-парка Виктория и Рэндольф проехали друг за другом.

«Рэндольф действительно решил показаться со мной, несмотря на то что я в брюках!»

Случившееся все еще не укладывалось у Виктории в голове. Она оглядывалась по сторонам, и глаза у нее сияли. На многих кустах и деревьях в Гайд-парке появилась первая зелень. То тут то там на ветках распускались первые цветы. По Серпентайну, небольшому озерцу, плавали лодки. Кроме нее и Рэндольфа, в этот день выехали покататься и многие другие люди.

Рэндольф придержал коня, чтобы ехать рядом с ней.

– Как вы проводили время с момента нашей встречи на балу? – спросил он.

– Фотографировала.

Виктория решила не рассказывать о том, что пытается найти убийцу сэра Френсиса. Хотя Рэндольф стерпел ее костюм, она даже представить себе не могла, чтобы он пришел в восторг от женщины, которая расследует убийство. Кроме того, сейчас ей не хотелось думать о сэре Френсисе и тайне своего отца, она предпочла бы просто наслаждаться прогулкой.

– Для женщины достаточно необычно зарабатывать на жизнь таким образом.

– А что вам кажется обычным для женщины? Шить шляпы или платья? – колко поинтересовалась Виктория.

– Говоря «необычно», я вовсе не хотел сказать, что мне не нравятся ваши фотографии или что я не одобряю этого занятия, – рассмеялся Рэндольф. – Кажется, вы считаете меня довольно узколобым человеком.

– Не узколобым, а консервативным.

– Ладно. Пока вы считаете меня консерватором, а не реакционером, я доволен.

– В конце концов, в Италии нам часто выпадала возможность побеседовать. Вы ведь согласитесь, что мнения у нас зачастую были совершенно разными. – Кобылка испугалась бумажного пакета, выброшенного ветром на дорогу, но Виктория сумела быстро успокоить ее и заставить идти дальше. – Кстати, вчера я написала главу о Перудже для путеводителя, – произнесла она, снова обращаясь к Рэндольфу.

– Я еще очень хорошо помню, как мы сидели на ступеньках собора и смотрели на тот странный фонтан. И как позднее проходили под средневековым акведуком. Чудесное было время. Давно я не чувствовал такой легкости, как тогда. – Рэндольф ненадолго умолк, а затем добавил: – И это было связано с вами.

– Правда? – улыбнулась ему Виктория.

– Да…

Однако, прежде чем Рэндольф успел объяснить почему, к ним приблизилась светловолосая элегантная наездница – Изабель. Виктория была так сосредоточена на Рэндольфе, что заметила кузину только теперь.

«Этого еще не хватало!»

Виктория едва сдержала стон. Поскольку она была совершенно уверена в том, что Рэндольф откажется ехать с ней на прогулку, если увидит ее в брюках, она даже не подумала о том, что ее дедушка и бабушка Гермиона совершенно точно не одобрят подобный наряд.

Что ж, возможно, они прослышали бы об этом и без Изабель…

Ее кузину сопровождал привлекательный молодой человек. Наверняка богатый кандидат в женихи аристократического происхождения, подумала девушка.

– Герцог, какая приятная неожиданность! – Изабель приветствовала Рэндольфа милой улыбкой, а затем обернулась к своему спутнику: – Лорд Лейсестер, позвольте представить вам мою кузину. К сожалению, она испытывает страсть к экстравагантным нарядам. Надеюсь, однажды она не сменит их на тюремную робу.

– Вы шутите! – Лорд Лейсестер перевел робкий взгляд с Изабель на Викторию.

– О нет. – Изабель покачала головой. – Виктории не терпится отправиться в темницу в качестве мученицы за дело суфражисток, – и кузина насмешливо надула губы. – Бабушка Гермиона заверила меня, что ты не убивала сэра Френсиса. Надеюсь, она не ошибается.

– Отправляться в тюрьму за сэра Френсиса – это слишком мученически даже для меня, – покачала головой Виктория.

– Как бы там ни было, я навещать тебя в тюрьме не буду.

– Соприкосновение с реальностью пошло бы тебе на пользу.

Изабель махнула рукой.

– На благотворительных мероприятиях таких соприкосновений совершенно достаточно.

– Именно это я и имела в виду, когда сказала, что тебе не хватает соприкосновения с реальностью, – саркастично отозвалась Виктория.

Изабель потрепала по шее кобылку, которая начала беспокойно приплясывать на месте.

– Видите ли, лорд Лейсестер, моя кузина работает, да еще и гордится этим, – она на миг умолкла и обернулась, поглядев за плечо своего спутника, а затем лицо ее расплылось в довольной улыбке, когда она указала на лужайку, где стоял мужчина с фотоаппаратом. – Виктория, кажется, тебя только что сфотографировали. Ты стала героиней статей из жизни общества.

«Дедушка и бабушка Гермиона будут не восторге от того, что в газете поместят мою фотографию в брюках», – подумала Виктория, но не подала виду, что встревожилась. Изабель обменялась парой слов с Рэндольфом, а затем они с лордом поехали дальше.

– Кажется, добряк Лейсестер несколько шокирован перепалкой между вами и вашей кузиной. – Уголки губ Рэндольфа подрагивали.

Виктория вздохнула.

– Боюсь, кузина заставляет меня проявлять самые худшие качества.

– Вы обе не так уж не похожи.

– Мне не кажется это комплиментом.

– Вы с кузиной – две сильные личности. – Они ехали по итальянскому саду с его бассейнами, фонтанами и статуями в античном стиле. Виктория не уставала поражаться тому, что нечто подобное может существовать в самом центре Лондона. – Я слышал, вашему дедушке пришлось вмешаться, чтобы в газеты не попала информация о том, что вас допрашивал Скотленд-Ярд? – покосился на нее Рэндольф.

– Верно. Он хотел избежать скандала. Вы боитесь скандалов?

– Думаю, никому не хотелось бы оказаться замешанным в скандале.

– Вы уходите от ответа.

– Я согласился бы на скандал добровольно только в том случае, если бы на то были важные причины.

– Какие же? – голос Виктории звучал шутливо, но вопрос она задала совершенно серьезно.

– Ну, например, любовь…

«Может быть, Рэндольф хочет дать мне таким образом понять, что влюблен в меня и стерпел бы, если бы я оказалась замешана в скандале, – или я неверно толкую его слова?» – Виктория стала опасаться, что надеется слишком на многое.

– Я недавно говорил, что чувствовал себя в Италии очень легко, в том числе из-за вас. – Рэндольф взглянул на нее.

– Да, я помню, – Виктория изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал равнодушно.

– Я наслаждаюсь вашим присутствием, мне нравится ваша непринужденная манера поведения.

Виктория опустила глаза, чтобы Рэндольф не увидел, как просияло ее лицо. Может быть, она все же не ошибается относительно того, что он хочет ей сказать…

– Обе эти леди действительно довольно сильно напоминают мою кузину Изабель, – прошептала Виктория, обращаясь к Констанс. – Они явно пришли только потому, что хотят сделать вид, будто занимаются благотворительной деятельностью и преисполнены любви к ближнему. – Она, пытаясь скрыть улыбку, украдкой взглянула на двух женщин у другого стола за большой эмалированной кастрюлей с супом. Обеим – и леди Флоренс, и леди Шарлотте – было за тридцать, и обе они были довольно привлекательны. Волосы искусно подобраны, на лбу уложены короткие локоны. Как же сильно контрастировали с прической подчеркнуто простые черные платья! То, как держали себя женщины, говорило о том, что им неловко. – Изабель наверняка вела бы себя так же напряженно и морщила нос. Готова поспорить, что юбки и блузки они позаимствовали у своих горничных.

– Боюсь, ты не ошибаешься, – вздохнула Констанс. Сама она была одета в практичную серую юбку и блузку с небольшим количеством кружева. Но Виктория знала, что подруга оделась так не потому, что боялась испачкаться, а потому, что не хотела срамить женщин, приходивших за тарелкой супа. – К сожалению, мы не можем отказаться от пожертвований леди Флоренс и леди Шарлотты, – приглушенно продолжала Констанс. – В противном случае я сказала бы им, что вполне могу обойтись без их помощи. Такие люди заставляют меня с благодарностью вспоминать о французской революции.

– Да, они даже заставляют надеяться на всемирную коммунистическо-анархистскую революцию. – Виктория не договорила, так как Альфред, коренастый ирландец, притащил еще одну кастрюлю супа и поставил ее перед Викторией и Констанс. Раньше он был боксером, о чем явно свидетельствовал приплюснутый искривленный нос.

– Макароны и баранина, – услышала слова одной леди Виктория. – Картофель и капуста прекрасно подошли бы. Женщины и дети и так наелись бы.

Зал, в котором происходила раздача пищи для бедных женщин и детей, был просторным и пустым. Длинные деревянные столы и лавки были потрепанными, но чистыми. То же самое касалось керамической посуды и жестяных столовых приборов. В открытую дверь Виктория видела соседнюю комнату. Там на стене висела большая грифельная доска, молодая учительница писала на ней мелом отдельные буквы и слова. Два раза в неделю у женщин и детей постарше была возможность не только бесплатно поесть, но и научиться читать и писать. Этот проект особенно нравился Констанс. Одно дело – наполнить голодные желудки, но в долгосрочной перспективе улучшить судьбу бедных и часто недоедающих женщин и детей можно было только с помощью образования.

Виктории показалось, что прошло уже намного больше трех часов с тех пор, как она попрощалась с Рэндольфом на Глосестер-сквер. Несмотря на то что Ист-Энд находился на расстоянии всего нескольких миль, это был совершенно другой мир. По пути к залу, расположенному на Уайтчепел-хай-стрит, который арендовала организация Констанс, она увидела мужчину, поднимавшему с земли остатки еды и запихивавшему их себе в рот. На обочине дороги сидели рахитичные дети с пустыми глазами. Было еще светло, но Виктории встретилось множество пьяных, на углу улицы ждала клиента проститутка, а на голой земле рядом с ней лежал почти раздетый младенец. А ведь это была еще далеко не самая худшая часть Ист-Энда, иначе Виктория даже не сунулась бы туда на своем велосипеде.