Мебель была белого цвета, крепкая и покупалась еще наверняка для дочери миссис Грант, Бриджит. Только стул с подлокотниками с темно-зеленой обивкой и вязаным покрывальцем, стоявший у окна, казался новее. Рядом с ним стояла корзина с приготовленным рукоделием – обитательница комнаты шила лоскутное одеяло из небольших кусочков ткани.

– Мисс Виктория, посмотрите на это! Ничего не замечаете? – Хопкинс открыл платяной шкаф и указал на два ящика, в которых лежали сложенные блузки и хлопчатобумажное белье.

– Мне кажется, что блузки и белье не лежат ровно друг на друге, – после некоторых колебаний ответила Виктория.

– Совершенно верно, – кивнул Хопкинс.

Виктория улыбнулась.

– А я и не знала, что вы так хорошо разбираетесь в дамском белье.

– Что ж, когда-то я был женат. – Хопкинс откашлялся. – По словам миссис Грант, миссис Оливер работала на высокой должности в семье аристократов. Я склонен предположить, что женщина, когда-то работавшая камеристкой хозяйки дома, в личной жизни будет обращаться со своей одеждой очень аккуратно. Кроме того, миссис Грант говорила, что миссис Оливер была очень скрупулезной женщиной. Если позволите заметить – личные и профессиональные стандарты оказывают влияние друг на друга.

– Значит, вы намекаете на то, что кто-то обыскивал шкаф миссис Оливер?

– Совершенно верно. Мисс Виктория, давайте вы осмотрите шкаф и ящики стола, а я займусь остальными предметами мебели.

Виктория подошла к шкафу. В нем лежало лишь несколько книг, среди которых была Библия и наставительные религиозные трактаты. Девушка тщательно пролистала книги, однако среди страниц ничего не обнаружила.

В одном ящике стола лежали бумага для писем, вечное перо и чернильница. В другом была оклеенная красивой бумагой картонная коробка. Виктория предположила, что в ней фотографии, однако, к огромному разочарованию девушки, здесь оказались лишь швейные принадлежности.

В ящиках комода лежали полотенца, мыло, а также ночные сорочки миссис Оливер. В самом верхнем ящике Виктория наткнулась на украшенную инкрустацией деревянную шкатулочку. В ней были украшения. Большинство брошей и подвесок не представляли никакой ценности и были украшены черными или лиловыми стразами, однако Виктория увидела среди них и несколько серебряных вещей. Их миссис Оливер наверняка надевала по особым поводам.

В самом низу шкатулки лежал маленький пакетик из шелковой бумаги. Развернув ее, Виктория увидела аккуратно сплетенную из волос брошь. Такие броши часто изготавливали из волос после смерти близкого человека. Виктория осторожно провела по ним пальцем. Пряди были светло-рыжего цвета. Весьма вероятно, что они принадлежали женщине. Виктория представила себе, что, когда на волосы падал солнечный свет, они сверкали как золото.

«Интересно, не волосы ли это той женщины, которая спасла меня от пожара? И если это так, какие отношения были у них с миссис Оливер?»

Виктория обернулась к Хопкинсу.

– Ну что? Нашли что-нибудь интересное? Письма, фотографии, дневник? – Дворецкий стоял на коленях у кровати, застеленной покрывалом из шерстяной ткани пастельного цвета, и рассматривал серые половицы через увеличительное стекло. Она попыталась скрыть улыбку. – Боже мой, Хопкинс, вы ведете себя словно Шерлок Холмс.

– Кровать сдвигали с места, как видно по отпечаткам, оставленным ножками на краске, – Хопкинс показал пальцем на покрытие, на котором действительно видны были отпечатки в паре миллиметров от круглых ножек, – что подтверждает наше предположение, что кто-то – вполне вероятно, убийца – обыскал эту комнату. Что до вашего вопроса относительно писем, фотографий или дневника… Нет, я тоже не нашел ничего подобного.

Скорее в отчаянии, нежели в надежде что-то найти, Виктория вынула из корзины лоскутное одеяло. Она никогда не взялась бы за такую работу добровольно. В школе она терпеть не могла заниматься рукоделием. Но ее тронуло, с какой тщательностью миссис Оливер нашивала маленькие лоскутки ткани на лиловую подкладку, украшала кантами, кружевами и отделочными швами. Девушка невольно представила себе, что пожилая леди время от времени поднимала голову от шитья и смотрела в сад, где вдоль длинного газона росли кусты гортензии и сейчас птица чистила перышки в поилке.

– Вы верите, что миссис Оливер действительно была вдовой? – спросила она у Хопкинса, который поднялся и отряхнул брюки. – Лично я – нет.

– Я тоже полагаю, что она выдумала эту историю, чтобы объяснить свой уединенный образ жизни. И «знакомых» ее я тоже считаю выдумкой.

Виктория сложила одеяло и хотела было вернуть его в корзину, когда на пол упала фотография, лежавшая, по всей видимости, среди складок ткани. Наклонившись, девушка увидела, что на ней изображен особняк. Трехэтажный дом из обожженного кирпича был построен в стиле классицизма. Несколько ступеней вели к пристройке в античном стиле. Не считая этой довольно помпезной пристройки, здание выглядело весьма уютным. На первом этаже были французские двери. Как и окна на остальных этажах, они были выкрашены в белый цвет. Низкие боковые крылья здания, тоже выложенные из кирпича, прилегали к основному зданию и обрамляли просторный передний двор. За одним из зданий рядом виднелся пурпурный бук. На обратной стороне фотографии не было штампа с данными фотографа. Значит, снимок сделан в частном порядке.

– Может быть, вам знакомо это имение? – Виктория показала снимок Хопкинсу.

Тот взял фотографию в руки и присмотрелся.

– Почему-то дом кажется мне знакомым, – произнес он. – Но сейчас, к сожалению, я не могу вспомнить откуда. Как бы там ни было, этот снимок был важен для миссис Оливер, если она спрятала его в корзине с рукоделием.

– Значит, у нас все же есть указание на ее личность? – решила уточнить Виктория.

– Да, – кивнул Хопкинс. – Убийца кое-что пропустил.

Глава 12

Вообще-то Виктория вернулась в квартиру только затем, чтобы взять свое фотооборудование, однако в коридоре столкнулась со взволнованной миссис Доджсон.

– Мисс Виктория, леди Хогарт ожидает вас в библиотеке, – объявила она.

В библиотеке – в качестве исключения – в камине горел огонь. Миссис Доджсон разожгла его специально для посетительницы. Здесь, как и в кабинете, еще стоял слабый запах сигаретного дыма. По крайней мере, Виктория убеждала себя в этом всякий раз, когда входила в эту комнату. Констанс, сидевшая у камина и листавшая книгу, вскочила, едва Виктория открыла дверь, и обняла подругу.

– Поскольку ты не отреагировала на мой визит, я решила зайти еще раз и спросить, как у тебя дела, – спросила она. – Я беспокоилась о тебе.

– Прости, – Виктория села рядом с Констанс в старое кожаное кресло. – Вчера вечером я очень устала, а сегодня мы полдня ходили по делам вместе с Хопкинсом.

– Значит, миссис Доджсон сказала правду. Вы с Хопкинсом хотите раскрыть убийство сэра Френсиса и женщины, личность которой не была установлена? Ушам не верю.

– Да, так и есть, – и Виктория рассказала Констанс, что заставило ее вести расследование вместе с Хопкинсом, на свой страх и риск, коротко обрисовала сложившуюся на данный момент ситуацию.

Констанс слушала ее внимательно.

– Если вы правы, у этого убийцы на совести две смерти, – произнесла она, когда Виктория закончила рассказ. Молодая женщина посерьезнела. – Мне кажется, ты ввязалась в очень опасное дело.

– Если убийца что-то знает о тайне моего отца, риск того стоит, – запальчиво возразила Виктория.

– Да я ведь все понимаю. Тем не менее я предпочла бы, чтобы Хопкинс был более бодр, а ты была, хм, не хрупкой молодой женщиной, а плотным полицейским двухметрового роста.

Виктория рассмеялась.

– Спасибо, мой рост меня вполне устраивает. В число множества талантов Хопкинса входит и то, что он умеет отлично стрелять, да и я прекрасно владею оружием. Надеюсь, тебя это несколько успокоит.

– Не совсем, – вздохнула Констанс и покачала головой. Взяв Викторию за руку, она крепко сжала ее. – А что, если ты выяснишь, что твой отец был не тем человеком, которым ты его считала? – мягко поинтересовалась она. – Возможно, ты пожалеешь, что раскрыла тайну.

Взгляд Виктории упал на каминную полку. Там стояли часы с корпусом из эбенового дерева и циферблатом из белого фарфора, украшенным стилизованным голубым цветком. Виктория вспомнила, как купила эти часы вместе с отцом два года назад на рынке в Париже. Она провела там с ним неделю. Они вместе бродили по музеям, гуляли вдоль Сены и в парках. Отец много рассказывал, раскрывая перед ней красоту этого города.

Несколько мгновений она прислушивалась к тиканью часов, а затем ответила:

– Возможно, я узнаю о своем отце что-то такое, что глубоко ранит и разочарует меня. Но все же я предпочту знать правду, нежели жить в неведении до своего двадцать первого дня рождения. У моего опекуна есть для меня письмо, которое, возможно, раскроет тайну. Но он отдаст мне его лишь в день моего совершеннолетия. Вот только я ждать столько не хочу. Нет, чем раньше я узнаю правду, тем лучше.

– Ты очень мужественный человек.

– Ах, я не знаю! – Виктория пожала плечами. – Бывший ученик моего отца вчера назвал меня упрямой. Пожалуй, это более точное определение.

– Виктория, ты еще так юна и пережила по-настоящему тяжелый год…

– Ты говоришь как настоящая матрона, Констанс, – улыбнулась Виктория.

– Как бы там ни было, я на три года старше тебя и замужняя женщина. Поэтому у меня больше жизненного опыта. – Констанс улыбнулась в ответ, нисколько не обидевшись. – Пообещай, что не посвятишь себя исключительно поискам убийцы, а будешь наслаждаться жизнью.

– Обещаю.

– Тогда я предлагаю тебе сопровождать меня завтра на показ мод в «Хэрродс».

– Я бы с удовольствием, но мне нужно сделать снимки для «Морнинг Стар». Мистер Паркер, заместитель главного редактора, предложил весеннюю тему.

– Может быть, на этом показе ты найдешь подходящий сюжет.