Паулина Петерс - Рубиновая комната

– Мисс Бредон, ваше поведение очень необычно для девушки из хорошей семьи. Но если вас кто-то видел, значит, у вас есть алиби на момент убийства, – комиссар взглянул на дедушку и бабушку Виктории и, поясняя, добавил: – Сэр Френсис был убит около трех часов.

– Молодая девушка на улице в бальном наряде, одна, среди ночи – это уж точно кто-то да заметил, – возмутился дедушка Виктории.

На миг сэр Артур замолчал, а затем спросил:

– Мисс Бредон, вы никогда не слышали на собрании суфражисток или во время других акций о том, что на сэра Френсиса планируется покушение?

– Нет, конечно нет, – удивилась Виктория.

– Обещаю вам, что если вы будете сотрудничать, вам нечего бояться наказания за это. Вы знаете так же хорошо, как и я, что ваши соратницы не так давно привлекли к себе внимание насильственными действиями.

– Суфражистки добивались лишь права доступа на собрания либеральной и консервативной партий, чтобы привлечь внимание к своим целям, – рассердилась Виктория. – Напрямую они не применяли силу. Кроме того, либералы нарушили свое обещание предоставить женщинам избирательное право.

– Виктория, нам не нравятся твои сумбурные политические тирады, – ее дедушка постучал ладонью по подлокотнику кресла. – Как бы там ни было, одна из этих баб действительно напала на Уинстона Черчилля два года тому назад. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– Энни Кенни просто раз или два ударила его плеткой для собак, он вряд ли почувствовал хоть что-то, – взволнованно отозвалась Виктория.

– Что ж, возможно, она стала бы угрожать ему пистолетом, если бы вовремя не вмешалась полиция и не арестовала ее. – Бабушка вздохнула и покачала головой. – Я бы не удивилась, если бы Эммелин Панкхёрст подложила в Тауэр бомбу, как ирландские террористы в 1885 году. Или если сейчас она попытается взорвать здание парламента.

– Но ведь это абсурд! – возмутилась Виктория.

– Мисс Бредон, сейчас Скотленд-Ярд действительно предполагает, что сэра Френсиса убили его политические противники, – оборвал ее комиссар. – А их немало. В конце концов, он отличался строгим и последовательным отношением ко всем врагам нашей страны. Итак, подумайте еще раз, не слышали ли вы чего-нибудь о планах покушений на него.

– У сэра Френсиса наверняка были и личные враги.

– Что вы хотите этим сказать, мисс Бредон?

– Я стала свидетелем того, как сэр Френсис ссорился с маркизом Блейкенуэллом в дворцовом парке.

– Ты что же, намекаешь, что это маркиз убил сэра Френсиса? – всполошилась бабушка Гермиона.

– Я не утверждаю, что убийцей был он. Я просто хочу сказать, что они с сэром Френсисом спорили и что маркиз был очень взволнован. На вашем месте я, – Виктория взглянула на комиссара, – допросила бы по этому делу маркиза.

– Виктория, я уверена, что сэр Артур знает, что ему делать, и в твоих советах не нуждается.

– От леди Констанс Хогарт я узнала, что сэр Френсис пытался подкупить ее слуг, – не сдавалась Виктория. – Он хотел собрать информацию о ней и ее супруге. Я уверена, что сэр Френсис точно так же расспрашивал слуг других представителей аристократии и высших слоев общества.

«Как бы там ни было, информацию о моем отце он тоже собирал», – мысленно добавила она.

Да, она вполне представляла себе, что кто-то настолько сильно ненавидел сэра Френсиса, что решил убить его.

– Чтобы сэр Френсис подкупал слуг? – ужаснулась леди Гленмораг. – Комиссар, вы должны знать, что леди Хогарт – американка и, как и многие ее соотечественники, обладает весьма бурной фантазией. Виктория, постыдилась бы распространять такую ложь!

– Могу лишь согласиться с вашей бабушкой, – холодно произнес комиссар. – Поскольку маркиз Блейкенуэлл – заядлый противник избирательного права для женщин, мисс Бредон, смысл ваших обвинений кажется мне весьма прозрачным.

– Но что, если сэр Френсис пытался шантажировать кого-то и потому был убит… Сэр Артур, нельзя же забывать о такой возможности.

– Довольно этих выдумок и обвинений, Виктория! – набросился на нее дедушка. В этот миг в гостиную вошел дворецкий, и герцог недовольно поинтересовался: – Что, Уоткинс?

Уоткинс поклонился.

– Милорд, только что прибыл инспектор Эрмитейдж. Проводить его сюда или в другую комнату?

– У вас еще есть вопросы к моей внучке, сэр Артур?

Комиссар покачал головой.

– Пока нет, герцог. Дальнейшими расспросами может заняться инспектор. Он ведет расследование и является очень заслуженным человеком.

– А мой отец считал иначе, – вырвалось у Виктории. На миг в гостиной повисло молчание. Затем дедушка Виктории произнес, обращаясь к Уоткинсу:

– Проводите инспектора в мой кабинет. Моя внучка сейчас придет к нему.

Когда дверь за дворецким закрылась, он мрачно уставился на Викторию. Лицо его было красным от гнева.

– Я не намерен более терпеть твое бесстыдное поведение. Судя по всему, Монтгомери не может справиться с тобой, – возмущенно говорил он. – Если ты наконец не возьмешь себя в руки и не будешь вести себя, как подобает юной леди твоего происхождения, не перестанешь общаться с этими бунтарками, я позабочусь о том, чтобы Монтгомери лишили опекунства и передали его мне.

– Но… как… вы не можете этого сделать, – растерялась Виктория.

– Поверь мне, могу и сделаю, – и дедушка обернулся к сестре. – Сделай мне одолжение, уведи ее с глаз моих долой.

– Конечно, – бабушка Гермиона встала и измученно улыбнулась комиссару. – Простите, что вам пришлось стать свидетелем столь неприятной сцены.

Виктория была слишком рассержена и растеряна, чтобы что-то возразить, поэтому молча вышла за бабушкой в холл. Она не сомневалась в том, что дедушка приведет свою угрозу в исполнение. Он был пэром, обладал связями с весьма влиятельными людьми, и шансы на успех у него были весьма высоки.

У дверей кабинета леди Гленмораг остановилась и, склонив голову, посмотрела на Викторию.

– Полагаю, герцог Монтегю будет не в восторге от твоей ссоры с сэром Френсисом и того, что тебя допрашивал Скотленд-Ярд, – язвительно заметила она.

«О господи, Рэндольф!» – промелькнуло в голове у Виктории, однако девушка тут же сказала себе, что сейчас у нее есть проблемы поважнее, чем размышлять о привлекательном и заносчивом герцоге, который, вероятно, никогда не интересовался ею всерьез.

«Разговор с инспектором Эрмитейджем прошел неудачно, как я и опасалась. Что ж, по крайней мере, бабушка Гермиона решила не сопровождать меня домой», – подумала Виктория, когда слуга закрыл за ней дверцу и карета тронулась с места.

Ее отец, время от времени сталкивавшийся с Эрмитейджем на месте преступления или в суде, описывал его как узколобого самоуверенного идиота с характером бульдога. Виктория улыбнулась про себя. Такое описание она могла только подтвердить. Эрмитейдж был полным упрямым человеком за сорок. Это был коренастый мужчина с крепко посаженной круглой головой, выпяченным подбородком и маленькими глазками под густыми темно-рыжими бровями. Темно-рыжими были также остатки волос на его почти лысой голове и бакенбарды.

Он снова и снова пытался заставить Викторию сказать, что она знала о готовящемся покушении на сэра Френсиса. Спустя час Эрмитейдж отпустил ее, заявив, что она должна быть готовой к дальнейшим допросам.

Виктория была убеждена, что Эрмитейдж не раскроет дело об убийстве сэра Френсиса. Он тоже ничего не захотел слышать о ссоре в дворцовом парке и о том, что сэр Френсис пытался подкупить слугу Констанс, заявив, что это поклеп.

В окно кареты Виктория увидела, как из одной из узких улочек, расположенных между особняками и ведущих к конюшням и черным входам, вышло несколько полисменов.

«Конечно! – поняла она. – Сент-Джеймс-сквер, где был убит сэр Френсис, находится совсем рядом. Полицейские наверняка опрашивают слуг, живущих в домах неподалеку».

Повинуясь внезапному импульсу, Виктория открыла окно над козлами кареты.

– Остановите, пожалуйста, – приказала она кучеру. – И нет, меня ждать не нужно.

Карета замедлила ход, и Виктория распахнула дверцу. Прежде чем возница успел возразить, она спрыгнула на мостовую и побежала прочь.

Теперь Виктория знала, что сэр Френсис жил на Сент-Джеймс-сквер, но не знала, где именно. Однако довольно большая группа людей, собравшихся перед огражденным садом в середине площади, перешептывавшихся и с любопытством поглядывавших на одно из георгианских зданий кремового цвета, выдала, где произошло убийство. И действительно, на широких ступеньках, ведущих ко входу, стоял молодой констебль. Он несколько нерешительно поглядывал на собравшихся людей и, казалось, не знал, стоит ли ему попросить их идти своей дорогой.

Над дверью висела траурная лента, ставни на высоких окнах были закрыты, как было принято в доме, где объявлен траур. Подойдя ближе, Виктория увидела, что на мостовой у подножия лестницы видны нарисованные мелом линии. Наверное, так обозначили положение тела сэра Френсиса.

«Значит, здесь он был убит…»

Виктория поежилась. Жить на Сент-Джеймс-сквер было дорого, и девушка невольно задумалась, купил сэр Френсис свой особняк или унаследовал. Это здание было одним из самых больших на улице. Портик над широкой входной дверью вытянулся на два этажа и был увенчан фронтоном в античном стиле, благодаря чему фасад казался респектабельным и в то же время неприступным.

– Мисс… – услышала Виктория мужской голос.

Обернувшись, она увидела рядом с собой полисмена и сначала подумала, что полиция решилась все же разогнать зевак, а затем узнала усатого сержанта, с которым говорила о пожаре в Кенсингтонском участке. Он смотрел на нее неуверенно.

– Сержант Синклер, – удивленно воскликнула она, – что вы здесь делаете?

– Из-за убийства сэра Френсиса вызвали полицейских из других районов города, чтобы помогать вести расследование. И, увидев здесь вас, я подумал, что с вами стоит поговорить. – Он почесал подбородок. – Я узнал одну странную вещь насчет пожара, но не знал, стоит ли ставить вас в известность. В конце концов, вы – юная леди, а, хм, то, что я узнал, бросает странную тень на вашего отца. Несмотря на, конечно же, известный факт, что он вел весьма вольный образ жизни.