– Вычурной, – поправила его Виктория.

– Верно, как я мог забыть! К Уильяму Блейку Ричмонду вы тоже были безжалостны. Кстати, ваш снимок в «Спектейтор» кажется мне весьма удачным. Очень четкая композиция. Хотя, конечно же, я не разделяю ваших политических убеждений.

«Он тоже заметил мой снимок…»

Виктория снова взяла себя в руки.

– Конечно, а как же иначе. Полагаю, вы все равно выступаете за то, чтобы лишить избирательного права вообще всех и снова ввести монархию в ее чистом виде.

– Я все же выступаю за то, чтобы сохранить Палату лордов, – рассмеялся Рэндольф.

– Герцог… – к ним подошла Изабель и бросила на Рэндольфа пристальный взгляд своих синих глаз. – Вы обязательно должны внести себя в мою танцевальную карточку.

– С радостью… – Рэндольф принял карточку и несколько раз вписал в нее свое имя. Виктория осознала, что ни о чем подобном даже не подумала. Смолкли звуки музыки. Сейчас откроют бал.

– Леди Изабель, надеюсь, вы простите меня за то, что я уже обещал первый танец вашей кузине?

Рэндольф хочет танцевать со мной первый танец… в животе у Виктории вспорхнула целая стайка бабочек.

– Конечно… – Изабель грациозно обмахнулась веером. – В конце концов, это первый бал нашей милой Виктории.

Виктория даже не обратила внимания на колкое замечание кузины, поскольку Рэндольф протянул ей руку и они вместе пошли на середину зала. Зазвучала музыка. Вальс.

Виктория почувствовала руку Рэндольфа на своей спине, легкую и в то же время требовательную. Кружась на паркете, она полностью положилась на него. Бальный зал сверкал восхитительным светом и красками. Важны были лишь музыка, гармония их движений и лицо Рэндольфа со сверкающими синими глазами, смотревшими на нее весело и внимательно. Танец закончился слишком быстро.

Рэндольф повел ее в конец зала.

– Один из последующих танцев снова за мной, Виктория, – прошептал он. – Это вы должны мне обещать.

– С удовольствием, – одними губами ответила она.

Отпустив ее руку, Рэндольф поклонился Изабель, которая ослепительно улыбнулась ему. К Виктории с выжидательным выражением лица направился прыщавый юнец, однако девушка решила, что у нее нет ни малейшего желания ни танцевать с ним, ни смотреть, как кружат по паркету Изабель и Рэндольф. Она поспешно вышла из зала и направилась на поиски буфета.


«Хм… как вкусно… Наверняка было бы здорово сделать фотографии буфета», – размышляла Виктория.

Среди множества тарелок, ломившихся под грузом яств, возвышались серебряные этажерки, на которых вокруг роскошных ананасов лежали яблоки, груши и дыни. Здесь было холодное и горячее мясо, курица в желе, ветчина, различные виды жаркого и жареная утка – фазанов украсили хвостовым оперением. А между всеми этими блюдами лежали красные омары, устрицы, лосось и форель, здесь же стояла огромная тарелка с тушеной камбалой. Салаты были уложены маленькими горками и украшены ломтиками лимона или дольками яиц и фруктами. Были здесь говяжьи языки на овощной подушке, паштеты, разноцветные желе в форме замков и украшенные яркой сахарной глазурью торты.

Слуга протянул Виктории тарелку. Девушка медленно направилась к буфету, не зная, выбрать ли ей птицу или рыбу, когда к ароматам блюд вдруг примешался запах бергамота. Девушка подумала, что фантазия сыграла с ней злую шутку, однако уже в следующий миг она услышала хорошо знакомый надтреснутый голос.

– Мисс Бредон, как удачно, что мы с вами встретились! Мне довелось узнать, что вы наводили справки о пожаре в квартире в полицейском участке в Кенсингтоне. – Виктория резко обернулась. Перед ней действительно стоял сэр Френсис Сандерленд. Фиолетовый цвет его бархатного придворного костюма и накрахмаленный пластрон подчеркивали его бледность. – Вас встревожило то, что я рассказал о вашем отце, не так ли? – Улыбка его была насмешливой. – Вы не хотите поговорить еще раз со мной, чтобы узнать о том, что действительно произошло во время пожара? Хотите узнать правду о своем отце и наконец поверить, что вся ваша жизнь была построена на лжи? Вы готовы принять тот факт, что он постоянно обманывал вас, самого близкого ему человека?

– Как вы смеете… Вы, подлый… – Виктория заметила, что некоторые гости обернулись и смотрят на них.

– Я знаю правду, – взгляд его был настороженным, а губы прошипели: – Не обманывайтесь, я знаю, что рано или поздно вы придете ко мне.

Виктории хотелось закричать, однако девушка почувствовала, что не может дышать. «Прочь, прочь отсюда… Только бы не упасть в обморок у него на глазах… – Тарелка выскользнула у нее из рук и со звоном разбилась об пол. С трудом переводя дух, она пыталась вздохнуть. – Воздух, мне нужен воздух, я задыхаюсь…»

Она обернулась, оттолкнула слугу, спешившего к ней на помощь, и, спотыкаясь, побежала прочь.


Виктория дрожала от холода. Освещенные горящими факелами живые изгороди отбрасывали длинные причудливые тени. Чуть впереди на фоне черного неба вздымались очертания статуи. Девушка понятия не имела, сколько просидела на скамье. После того разговора она спустилась по широкой каменной лестнице на заднем дворе дворца и, едва не упав в обморок, успела вытащить из шелковой сумочки свой бумажный пакет. Долгое время она стояла, прислонившись к стене, и просто вдыхала воздух. А затем побежала в парк.

За лужайкой и постриженными живыми изгородями она видела ярко освещенные окна дворца. До ее ушей доносилась музыка. Хуже всего было даже не то, что сэру Френсису Сандерленду снова удалось совершенно сбить ее с толку и унизить.

«Хуже всего, что он прав, – подавленно думала Виктория. – Возможно, вскоре я не смогу выносить чувства неуверенности, смирюсь с унижением и пойду к нему. Наверняка он с самого начала собирался мучить меня, такова была его коварная цель. Я ведь уже во всем вижу тайны. Мой отец был не тем человеком, каким я его считала».

Нет, встречаться сейчас со своими родственниками и Рэндольфом она не могла. Виктория решила пойти домой.

Расстроенная, она поднялась. Девушка проделала примерно половину пути до дворца, когда ей снова показалось, что она слышит голос Сандерленда. Но нет, этого не может быть! А потом она увидела его чуть поодаль в свете факелов, рядом с другим мужчиной. На нем тоже был выходной костюм. Уверенная осанка. Мужчина немного обернулся, и Виктория увидела его профиль. У него был орлиный нос, волнистые волосы, и он показался Виктории смутно знакомым, однако же мужчина говорил слишком тихо, чтобы можно было разобрать его слова. Слышно было лишь, что он очень зол.

– Ах, да бросьте, Блейкенуэлл, – произнес Сандерленд, и в смехе его послышалась насмешка.

Потом он заговорил тише, и до Виктории доносилось лишь невнятное бормотание. Это что же получается, собеседник Сандерленда – маркиз Блейкенуэлл?

«Странно…»

Внезапно Виктория осознала, что Сандерленд снова полностью завладел ее вниманием. Разозлившись на себя, она пошла дальше, стараясь идти по щебенке как можно тише. Сандерленд не должен знать, что она видела его. Вскоре она, вздохнув с облегчением, поднялась на ступеньки террасы.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс? – в холле к ней подошел слуга и неуверенно посмотрел на девушку.

– Принесите мне, пожалуйста, мое пальто, – поспешно попросила Виктория и назвала свое имя. – И, прошу вас, передайте моей бабушке, леди Гленмораг, что я иду домой.

– Как вам будет угодно, мисс.

Когда слуга ушел, Виктория вдруг почувствовала, что что-то щекочет ей шею. Протянув руку, она обнаружила, что одно из страусиных перьев выпало из прически. Неудивительно, что слуга вел себя так неуверенно. Протянув руку, она вынула оба пера из волос.

«Давно нужно было сделать это, – мрачно подумала она. – Ах, скорее бы оказаться дома и лечь в постель!»

Глава 8

Виктория снова почувствовала запах дыма, побежала по коридору к двери квартиры, принялась дергать дверную ручку, но дверь была заперта.

– Виктория!

Кто-то позвал ее по имени. Всхлипнув, девочка обернулась. Ей показалось, что сквозь клубы дыма она видит силуэт женщины. Внезапно она услышала другие голоса.


Проснувшись от кошмара, Виктория заморгала. Сквозь щель между шторами нежно-зеленого цвета в комнату проник солнечный свет. Стрелки на циферблате маленьких золотых часов, стоявших на ее ночном столике, показывали девять.

Она пришла домой около трех часов ночи. Хопкинс и миссис Доджсон были еще на ногах и ждали ее. Девушка заявила, что слишком устала и расскажет о бале завтра.

Из коридора действительно доносились голоса. Один из них принадлежал Хопкинсу, а второй – бабушке Гермионе. «Господи!» – Виктория застонала. Скорее всего, леди Гленмораг приехала, чтобы отчитать ее за ссору с сэром Френсисом. Больше всего на свете ей хотелось натянуть на голову одеяло и спрятаться от всех.

«Хопкинс, кажется, растерян», – подумала она, но ведь Хопкинс никогда не бывает растерян. Это просто невозможно. Встревожившись, Виктория поднялась. Это невозможно. В этот же миг в дверь постучали.

– Войдите! – произнесла она, дверь распахнулась, и в дверном проеме действительно появился Хопкинс. Взгляд его был устремлен на воображаемую точку где-то у нее над головой, его обычно бесстрастное лицо выражало встревоженность.

– Хопкинс, что случилось? – испугалась Виктория.

– Простите, что помешал вам, мисс Виктория, – он поклонился, – однако ваша бабушка, леди Гленмораг, только что сообщила мне, что сегодня ночью был убит сэр Френсис Сандерленд. Скотленд-Ярд хочет допросить вас на этот счет.

Виктория широко раскрыла глаза.

«Мне это снится, – подумала она, – кошмар не отпускает меня». Однако тут рядом с Хопкинсом появилась ее бабушка Гермиона. Вид она имела крайне рассерженный.

– Виктория, – резко произнесла она, – твое поведение снова было неприемлемым. Мало того что тебе обязательно нужно было публично поругаться с сэром Френсисом, нет, тебе нужно было сделать это незадолго до того, как он был убит. Немедленно одевайся, я буду сопровождать тебя на беседу с комиссаром.