Мы услышали звук автомобильного сигнала. Смешное «бип-бип-бип».

– Это Бо и Мартин. Пошли, – скомандовала она, вскакивая. Жизель схватила меня за руку и потянула за собой, не проявляя ни малейшего сожаления по поводу того, что совсем недавно сказала обо мне отцу и Дафне. Ложь действительно плавала по этому дому так же легко, как воздушный шарик.


– Вы больше не собираетесь разыгрывать нас, кто из вас кто? – спросил Мартин, с улыбкой открывая перед нами дверцу спортивного автомобиля Бо.

– Теперь, при свете дня, – возразила Жизель, – вам самим очевидно, что Жизель – это я.

Мартин взглянул на меня, потом на нее и кивнул.

– Да, пожалуй, – решил он, но сказал это так, что было трудно понять, кому из нас он делает комплимент. Бо засмеялся. Недовольная Жизель заявила, что мы с ней будем сидеть сзади.

Мы втиснулись на небольшое заднее сиденье спортивного автомобиля Бо и придержали наши береты, когда он рванул от бровки тротуара. Автомобиль быстро мчался по улицам, мы визжали. Голос Жизель был более громким и радостным, чем мой. Я визжала в основном от страха при каждом резком повороте машины. Думаю, мы представляли собой интересное зрелище: близнецы с рубиново-рыжими волосами, развевавшимися и полыхавшими как пламя на ветру. Люди останавливались и наблюдали, как мы проносились мимо. Молодые люди свистели и завывали нам вслед.

– Разве ты не в восторге от такой реакции? – прокричала Жизель мне в ухо. Из-за шума мотора и из-за ветра, со свистом проносившегося мимо нас, мы вынуждены были кричать, чтобы услышать друг друга, хотя сидели рядом.

Я не знала, что ответить. Помню, время от времени на протоке, когда я шла по городу, проезжающие в легковых автомобилях и грузовиках мужчины так же свистели и кричали мне что-то. Когда я была маленькой, это мне казалось забавным, но однажды я сильно перепугалась, когда мужчина в грязном коричневом пикапе не только кричал мне, но еще и замедлил скорость и ехал за мной по дороге, уговаривая сесть к нему в машину. Обещал подвезти до города, но в том, как хитро он на меня поглядывал, было что-то, что заставило мое сердце тяжело забиться. Я просто тогда убежала обратно домой, а он уехал. Я боялась рассказать об этом бабушке Катрин, потому что не сомневалась, что она запретит мне ходить в город одной.

Однако я знала девушек моего возраста и даже старше, которые могли прохаживаться вдоль улицы изо дня в день в одно и то же время и не вызывали ни у кого желания взглянуть на них дважды. Внимание мужчин и льстило и пугало одновременно, но казалось, что моя сестра-близнец просто купалась в этом удовольствии и удивлялась, что я не испытываю такого же чувства.

Наша поездка во Французский квартал совершенно отличалась от той, что устроил мне отец, потому что Бо, Мартин и Жизель показали мне то, чего я не видела, хотя гуляла с отцом по тем же улицам. Может, все дело было в том, что теперь мы разгуливали по кварталу в более позднее время дня. Женщины, которых я видела теперь слоняющимися у входов в джаз-клубы и бары, были одеты в то, что, по-моему, являлось просто нижним бельем. На их лицах было наложено столько косметики, особенно столько румян, губной помады и теней, что они, эти женщины, напоминали клоунов.

Бо и Мартин глазели на них с интересом, с неприятной такой застывшей улыбкой. Время от времени один из них наклонялся к другому и шептал что-то, что вызывало у обоих истерический смех. Жизель все время толкала кого-нибудь из них локтем и смеялась сама.

Дворы казались более темными, тени более густыми, музыка более громкой. Мужчины, а иногда и женщины, зазывали у входов в неярко освещенные бары и рестораны, уговаривая прохожих зайти и насладиться наилучшим джазом, наилучшими танцами и наилучшей в Новом Орлеане пищей. Мы остановились у прилавка, чтобы купить «сандвич бедняка», и Бо ухитрился раздобыть для всех пива, хотя никто из нас еще не был совершеннолетним. Мы сидели за столиком у тротуара, ели и пили, а когда на другой стороне улицы показались двое полицейских, мое сердце забилось в ожидании, что все – нас сейчас арестуют. Но полицейские, похоже, не замечали нас или не обращали внимания.

Потом мы носились из магазина в магазин, развлекаясь сувенирами, игрушками и новинками. Жизель завела нас в один небольшой магазинчик, который рекламировал «чрезвычайно сексуальные товары», раньше я видела их только на витринах. Предполагалось, что право входить в магазин имеют только лица старше восемнадцати лет, но продавец нас не выгнал. Молодые люди задержались у журналов и книг, ухмылялись и хихикали. Жизель заставила меня взглянуть на модель мужского полового органа, сделанного из твердой резины. Когда она спросила продавца, можно ли ей посмотреть это поближе, я выбежала из магазина.

Через несколько минут вышла и Жизель с друзьями, смеясь надо мной.

– Думаю, папа не водил тебя сюда, когда показывал Французский квартал, – съехидничала Жизель.

– Как отвратительно, – сказала я. – Почему люди покупают такие вещи?

Мой вопрос вызвал еще больший смех у Жизель и Мартина, но Бо только улыбнулся.

На следующем углу Мартин попросил нас подождать, а сам подошел к мужчине, одетому в черный кожаный жилет, под которым не было рубашки. На руках и плечах мужчины виднелась татуировка. Он выслушал Мартина, и оба они углубились в переулок.

– Что делает Мартин? – спросила я.

– Кое-что достает для нас на потом, – сказала Жизель, посмотрела на Бо и улыбнулась.

– Достает что?

– Увидишь.

Появился Мартин и довольно нам подмигнул.

– Куда прикажете теперь? – спросил он.

– Давай покажем ей Сторивилль, – решила Жизель.

– Может, лучше поехать в приличные магазины, пассаж у океана? – предложил Бо.

– О, но это не повредит ей. Кроме того, нужно же ее развивать, если она собирается жить в Новом Орлеане, – настаивала Жизель.

– Что такое Сторивилль? – спросила я и представила себе место, где люди продают книги и предметы, связанные со знаменитыми историями.[21] – Что же там продается?

Мой вопрос вызвал у всех троих еще один приступ смеха.

– Не понимаю, почему вы смеетесь над всем, что я говорю и о чем спрашиваю? – возмутилась я. – Если бы кто-нибудь из вас приехал на протоку и отправился со мной на болота, вы бы тоже задавали массу глупых вопросов. И уверяю вас, были бы намного больше напуганы, чем я, – добавила я, и это стерло улыбки с их лиц.

– Она права, – заметил Бо.

– Ну и что. Ты теперь в городе, а не на болоте, – возразила Жизель. – И я лично не собираюсь когда-либо ехать на протоку. Пошли, – добавила она, резко хватая меня за руку, – мы отведем тебя в кой-какие магазины, и ты скажешь нам, что, по-твоему, там продают.

Ее вызов восстановил улыбку на лице Мартина, но Бо все еще казался озабоченным. Я позволила Жизель вести меня за собой, не в состоянии справиться с собственным любопытством, пока мы не добрались до угла и не взглянули через улицу на то, что показалось мне рядом причудливых домов.

– А где магазины? – спросила я.

– Посмотри вон туда, – показала Жизель. Она протянула руку в направлении внушительного четырехэтажного здания с эркерами по бокам и куполом на крыше. Здание было окрашено в тусклый белый цвет. Роскошный лимузин остановился у бровки, и шофер быстро вышел из машины, чтобы открыть дверцу очень почтенному пожилому мужчине. Мужчина важно поднялся по нескольким ступенькам парадной лестницы и позвонил. Через мгновение большая дверь открылась.

Мы стояли достаточно близко, чтобы услышать музыку, лившуюся оттуда, и увидеть женщину, которая приветствовала джентльмена. Это была высокая дама с темно-оливковой кожей. На ней было платье из красной парчи, на шее и руках блестели, видимо, искусственные бриллианты. Они, конечно, должны были быть искусственными – слишком уж были большими. Но что любопытно, на голове у женщины красовался плюмаж из высоких перьев.

Заглянув вовнутрь, я увидела широкий вестибюль, хрустальные люстры, зеркала в золоченых рамах и бархатные кушетки. Чернокожий пианист пробегал пальцами по клавишам и подпрыгивал на стуле. Прежде чем дверь закрылась, я успела заметить девушку, на которой не было ничего, кроме трусиков и бюстгальтера. Она несла поднос с бокалами для шампанского.

– Что это за дом? – спросила я затаив дыхание.

– Это дом Лулу Уайт, – ответил Бо.

– Не понимаю. Что это, вечеринка?

– Только для тех, кто платит, – ответила Жизель. – Это публичный дом, бордель, – добавила она, когда я не поняла сразу. Я вновь уставилась на большую дверь. Через некоторое время она вновь открылась, и на сей раз появился джентльмен, сопровождающий молодую женщину в ярко-зеленом платье с декольте, доходящем почти до пупка. Какое-то время лицо женщины было спрятано веером из белых перьев, но потом она отвела веер в сторону, я увидела ее лицо и почувствовала, что мой рот открывается. Женщина довела мужчину до ожидающего его автомобиля и одарила его смачным поцелуем, после чего он сел на заднее сиденье машины. Когда автомобиль отъехал, женщина подняла глаза и увидела нас. Это была Энни Грей, квартеронка, моя попутчица в автобусе по дороге в Новый Орлеан, которая с помощью колдовства вуду разыскивала адрес моего отца. Она немедленно узнала меня.

– Руби, – закричала она и помахала рукой.

– Ого, – проговорил Мартин.

– Она знает тебя? – удивился Бо. Жизель просто отступила в удивлении назад.

– Привет, – крикнула я.

– Вижу, ты удачно отыскала свою дорогу в городе, а?

Я кивнула, мое горло сжалось. Энни оглянулась на дверь.

– Моя тетя работает здесь, а я просто немного ей помогаю, – объяснила она. – Но скоро я получу настоящую работу. Ты нашла своего папу, да? – Я кивнула. – Привет, мальчики, – продолжала Энни.