Вирджиния Эндрюс - Руби

– Мне бы этого очень хотелось.

– Может, ты поедешь с Руби и Дафной по магазинам за новым гардеробом для твоей сестры, – предложил отец.

– Не могу, придет Бо. – Она сверкнула в меня улыбкой. – Я хочу сказать, что, конечно, позвонила бы ему и отменила встречу, но он всегда так ожидает свидания со мной, и кроме того, к тому времени, как я буду готова, вы с мамой уже обойдете половину магазинов. Приходи к бассейну, как только вернешься.

– Приду.

– Не позволяй маме покупать тебе эти ужасные длинные юбки, такие, до самых лодыжек. Теперь все носят более короткие, – посоветовала Жизель, но я не могла себе представить, как скажу Дафне, что именно мне покупать или не покупать. Я была благодарна за любую вещь. Но кивнула сестре. Жизель заметила мое замешательство.

– Не беспокойся об этом, – сказала она. – Если не купите ничего модного, я позволю тебе взять у меня кое-что для первого школьного дня.

– Это очень мило, – заметил отец. – Спасибо за проявление такого внимания, дорогая.

– Не стоит благодарности, папа, – проговорила девушка и поцеловала его в щеку. Отец просиял и потер руки.

– У меня комплект близнецов, – воскликнул он. – Обе взрослые и красивые. Кто еще может быть таким везучим!

Я надеялась, что так оно и есть. Жизель попросила разрешения уйти, чтобы подняться наверх и одеться, а мы с отцом прошли в переднюю часть дома, чтобы встретиться с Дафной.

– Уверен, что вы с Жизель чудесно поладите между собой, – заявил отец. – Но, разумеется, не все будет гладко, это неизбежно в любых отношениях, особенно в таких, как ваши. Со всеми проблемами приходи ко мне. Не беспокой Дафну по этому поводу, – предложил он. – Она была чудесной матерью для Жизель, несмотря на необычайные обстоятельства, и, я уверен, станет замечательной матерью для тебя. Но все же мне кажется, именно я должен нести большую часть ответственности. Уверен, ты это поймешь. Ты кажешься очень взрослой, более взрослой, чем Жизель. – добавил он, улыбаясь.

Какое странное, неловкое положение, подумала я. Дафна желает, чтобы я обращалась к ней, а отец – чтобы к нему, и каждый, по-видимому, имеет серьезные основания. Я же надеялась, что мне не придется беспокоить ни одного из них.

Я услышала шаги Дафны по лестнице и посмотрела вверх. На даме были свободно ниспадающая черная юбка, белая бархатная блузка, черные туфли на низком каблуке и нитка настоящего жемчуга. Ее голубые глаза сверкали, а улыбка была широкой и обнажала ровные белые зубы. Дафна держалась очень элегантно.

– На свете есть лишь несколько вещей, которые мне нравятся больше, чем поездки по магазинам, – заявила она и поцеловала мужа в щеку.

– А для меня нет большей радости, чем видеть счастливыми тебя и Жизель, Дафна, – сказал он жене. – А теперь я могу прибавить – и Руби.

– Иди работай, дорогой. Зарабатывай деньги. Я собираюсь показать твоей новой дочери, как их надо тратить.

– И невозможно найти лучшей наставницы, если уж на то пошло, – саркастически заметил отец.

Он открыл нам дверь, и мы вышли.

Я никак не могла избавиться от ощущения, что все окружающее меня слишком хорошо, чтобы быть реальностью, и что я в любой момент могу проснуться в своей маленькой комнате на протоке. Я ущипнула себя и была счастлива почувствовать незначительную боль, которая уверила меня в том, что все это не сон.

Я чувствовала себя подхваченной ураганом, когда моя мачеха заводила меня то в один магазин, то в другой. Как только Дафна решала, что какая-то вещь мило выглядит на мне или подходит к гардеробу, она приказывала немедленно упаковать это, иногда покупая по две, три или четыре блузки одного фасона, даже по две пары туфель, но разного цвета. Багажник и заднее сиденье автомобиля быстро заполнялись. При каждой покупке у меня замирало дыхание, а Дафна, казалось, вообще не интересовалась ценами.

Куда бы мы ни пошли, продавцы, очевидно, знали Дафну и уважали ее. К нам относились как к царственным особам, причем некоторые из продавцов бросали свои дела и устремлялись на помощь нам с Дафной, как только мы вступали в их владения. Большинство принимали меня за Жизель, а Дафна не утруждала себя объяснениями.

– Неважно, что они там думают, – сказала она мне, когда продавщица назвала меня Жизель. – Называют тебя Жизель, и ладно, ты просто помолчи. Кому надо, доложат очень быстро, не сомневайся.

Хотя Дафна не выказывала особого уважения к продавцам, я заметила, как были они осторожны в своих оценках и комментариях и как обеспокоены, что Дафна может их не одобрить. Как только дама останавливалась на расцветке или фасоне, все кивали головами и немедленно соглашались, делая ей комплименты по поводу ее выбора.

Она действительно казалась очень сведущей. Знала последние моды, знала дизайнеров по именам и рассуждала о фасонах, которые демонстрировались в журналах мод, знала об одежде такие вещи, о которых понятия не имели продавцы и владельцы магазинов. Быть элегантной и современной явно было для моей мачехи вопросом первостепенной важности, и она расстраивалась, если продавщица приносила расцветки, которые не идеально сочетались, или если рукав или подол были выполнены очень небрежно. Во время переходов из магазина в магазин или переездов в машине Дафна не уставала учить меня, какие фасоны предпочтительнее, что значит внешность и как добиваться, чтобы все надетое подходило одно к одному.

– Каждый раз, когда выходишь из дома или появляешься в обществе, ты заявляешь о себе, – предупреждала она. – И это отражается на репутации твоей семьи. Я знаю, ты там на протоке привыкла к простой, практичной одежде. Быть женственной там не было так важно. Некоторые из кайенских женщин, которых я видела, работают бок о бок с мужчинами и едва отличаются от них. Если бы не их груди…

– Это не так, Дафна, – возразила я. – Женщины на протоке могут одеваться очень красиво, когда ходят на танцы и на вечеринки. У них, может, и нет дорогих украшений, но они тоже любят красивую одежду, даже если у них и нет этих дорогих магазинов. Они им и не нужны, – заявила я, чувствуя, что моя кайенская гордость развернулась как флаг. – Моя бабушка Катрин сшила много чудесных платьев и…

– Тебе придется прекратить это, Руби, и особенно запомни – не говори об этом в присутствии Жизель, – резко оборвала меня Дафна, и крошечный трепет паники зашевелился у меня в груди.

– Что прекратить?

– Вести разговоры о своей бабушке Катрин, будто она была какой-то чудесной личностью, – объяснила она.

– Но она ею и была.

– Это не соответствует тому, что мы рассказали Жизель и что скажем нашим друзьям в обществе. Все должны будут поверить, что эта пожилая леди Катрин знала, что ты была похищена и продана ее семье. И просто чудо, что ее наконец охватило раскаяние на смертном одре и она открыла тебе правду, чтобы ты могла вернуться к своей настоящей семье. Было бы лучше, если бы ты не показывала, как сильно любила ее, – провозгласила Дафна.

– Не показывать, как сильно я любила бабушку? Но…

– Ты только поставишь нас в дурацкое положение, особенно своего отца, – проговорила она и улыбнулась. – Если не можешь говорить ничего плохого, не говори вовсе.

Я села поглубже. Это слишком большая цена, которую мне придется заплатить, даже если бы я знала наверняка, что бабушка Катрин посоветовала бы мне поступить именно так. Я закусила нижнюю губу, чтобы удержаться от возражений.

– Ложь не является смертным грехом, как тебе известно, – продолжала Дафна. – Все немного лгут, Руби. Я уверена, ты тоже делала это раньше.

Немного лгут? Неужели она так смотрела на эту историю и на все другие, которые должны были последовать в результате этой. Немного лгут?

– У всех нас есть свои иллюзии, свои капризы, – продолжала она и бросила на меня быстрый озорной взгляд. – Мужчинам особенно это нравится.

О каких мужчинах говорила она? Мужчинам нравится, что их женщины лгут и капризничают? Неужели городские мужчины настолько отличаются от тех, что жили на протоке?

– Поэтому мы наряжаемся и применяем косметику – чтобы нравиться им. Кстати, я вспомнила, что у тебя нет ничего для туалетного столика, – произнесла она и решила отвезти меня в косметический магазин, чтобы приобрести все, что считала подходящим для подростка. Когда я объяснила ей, что еще не употребляла косметики, даже губной помады, она попросила продавщицу все это продемонстрировать для меня, открыв наконец кому-то, что я не Жизель. Дафна сократила историю, рассказав ее так, будто в ней не было ничего необычайного. Тем не менее слух разлетелся по большому магазину, и все запорхали вокруг нас.

Меня усадили перед зеркалом и показали, как пользоваться румянами, подбирали оттенки губной помады к моему цвету кожи и научили выщипывать брови.

– Жизель незаметно применяет карандаш для глаз, – сказала Дафна, – но я не думаю, что он нужен.

Потом мы прошли через парфюмерный отдел. Дафна позволила мне самой сделать окончательный выбор. Мне понравились духи, которые напоминали запах полей на протоке после летнего дождя, хотя я и не сказала Дафне, что явилось основанием для выбора. Она одобрила и вдобавок купила мне еще порошок талька, пенистые составы для ванн и душистый шампунь, новые щетки для волос, гребни, заколки, ленты, лак для ногтей и пилки. Затем она выбрала модный красный кожаный чемоданчик, чтобы я уложила туда все туалетные принадлежности.

После этого она решила, что нам надо купить мне весеннее и летнее пальто, плащ и несколько шляп. Мне пришлось перемерить по дюжине из каждых вещей в двух разных магазинах, прежде чем Дафна решила, что мне лучше подойдет. Мне было интересно, заставляла ли она Жизель проходить через подобные испытания каждый раз, когда возила ее по магазинам. Казалось, она предвидела мой вопрос, когда, забраковав шесть пальто подряд, вдруг заметила мою гримасу.