Наталия Доманчук - Розовые очки

Марк сразу воспрянул духом, долго смотрел в глаза сыну и все же решился спросить:

— Откуда ты знаешь? Тебе известно, где она?

— Нет, — замотал головой сын, — но я могу сказать тебе, что слышу…

Марк сначала не понял, о чем говорит Лешка, но потом еле заметно кивнул, давая сыну знак, что он готов.

— Не в том городе ищешь… Читай…

Марк обалдел:

— Что читать?

— Я не знаю. Ты знаешь.

Они смотрели друг на друга, не отводя взгляда. И в этом взгляде было все: и понимание, и прощение, и благословение…

Да, опять благословение! Только сейчас сын благословлял отца.

Марк вышел на улицу, сел в автомобиль и стал читать переписку с Катей. С самого начала.

Питер!!! Боже мой, ну как же он раньше не понял, что она в Питере?

Через час он был дома и метался по комнатам: что взять? На чем ехать? Где остановиться? Как искать ее?

Он опускал глаза на телефон, листал их переписку и на все эти вопросы сразу получал ответы.

Катя сварила на ужин пасту с соусом болоньезе. Еще раз перемешав приготовленное блюдо, она отключила плиту и стала накрывать на стол. Герман сидел на стуле и держал на руках Надю, Данила с кем-то говорил по телефону в гостиной.

По радио прозвучала одна из любимых песен Кати:

«Знала ты придешь, как огонь в мои замерзшие руки,

Знала, вдруг дождь сменит дико надоевшие вьюги.

Встреча, взгляд, вдох, словно ничего не существовало,

Ничего до…

Я тебя люблю! И ты должен знать:

Я даже не боюсь, всему миру рассказать.

Просто приезжай, вечность переждать.

Я тебя люблю. Ты знаешь, где меня искать…»

Катя присела на стул, не сдержалась и поделилась с Германом воспоминанием:

— Однажды я готовила завтрак и напевала себе под нос эту песню…

***

Любовь Марка к попсе началась именно в тот день. До этого он не любил музыку, не слушал радио и не смотрел телевизор. Его раздражали любые громкие звуки.

Катя музыку обожала, но предпочтение отдавала песням только с сильными словами, тогда она включала ее на повтор и наслаждалась до тошноты. Потом влюблялась в новую, и так по кругу.

В тот день она обняла Марка, сказала, что эту песню она посвящает ему, и предложила послушать слова. Этим же вечером Марк попросил Катю закачать ему в телефон все песни, которые она посвящает ему, и она с удовольствием это сделала. Чуть позже Марк признался, что никогда не слушал попсу, а сейчас получает от нее удовольствие.

— Мне практически неважна мелодия. Без сильных слов — она мне не понравится, — призналась Катя.

— Хм, а я даже не задумывался об этом. Вернее, нет, я не обращал внимания на слова. Всегда считал, что песня — сложная субстанция, и чтобы я проникся к ней, нужно собрать слишком много элементов воедино: заводную музыку, пронзительные слова, настроение, атмосферу, эмоциональный фон… У меня никогда не получалось… Но тебе удалось поменять мое виденье…

Потом они обсудили классику, от которой Марк тоже был не в восторге:

— Ну, правда, Кать, я пробовал. Не мое это!

— Не может такого быть. Я тоже не сразу ее полюбила.

— Там же нет слов! Как ты ее понимаешь? — подтрунивал он над Катей.

— О, Марк, я могу об этом говорить вечно! Вот, например, Вивальди — «Весна»! Все начинается с ликования, вызванным приходом весны, и играет весь оркестр. Второй эпизод — бежит ручей, затем гремит гром и вспышки молний. Потом опять поют птицы, а вслед за ними — «Сон крестьянина». Это мягкий, пунктирный ритм, где играют все скрипки, как будто рисуют шелест листвы. Ну а третья часть — танец — энергия и жизнерадостное настроение. Я закачаю тебе всего одну, и ты попробуешь ее на вкус в самолете, хорошо?

— Давай, — согласился Марк.

Он даже не представлял себе, как быстро подсядет на музыку Вивальди, потом прослушает произведения всего Моцарта и наконец-то оценит концерты Рахманинова.

***

— Это «наша» с Марком песня, — призналась Катя Герману.

— Только не подпевай! Да, Надюш, мы не выдержим этот удар? — Герман склонился над девочкой, она агукнула и схватила его ручкой за нос.

Катя, смеясь, легонько толкнула Германа локтем:

— Моя дочь хочет тебе сказать, что ты не прав и ее мать неплохо поет! Прислушайся к словам… Они пронзительные… настоящие… Марк на них сразу запал.

— Я смотрю, тебе с каждым днем все легче и легче говорить о нем?

— Да… Надюша мне на многое открыла глаза, — Катя вытерла салфеткой слюни у дочки.

— Открой и мне? Очень хочется познать то, до чего ты дошла в своих думах.

Катя взяла у Германа дочку, погладила пальцем ее щечку и, наклонившись, как будто именно ей собирается раскрывать эти тайны бытия, выдохнула:

— Нельзя ставить человека перед выбором: или я, или ребенок.

Герман не моргая смотрел на Катю.

— Нормальный родитель выберет ребенка, — продолжала Катя. — Я не была тогда мамой. Я не знала, каково это…

Она замолчала.

Только с рождением дочки Катя поняла, что все можно перенести, забыть, вырвать из сердца. Даже если рана будет кровоточить, можно жить дальше: дышать, принимать пищу, улыбаться и пытаться снова стать счастливой. От любви к мужчине можно отказаться, забыть, вычеркнуть. Но ничего нельзя поделать с любовью к собственному ребенку. Она никуда не денется, никогда не исчезнет. Она — навсегда.

— Если бы сейчас меня поставили перед таким выбором, я выбрала бы Надю. Хотя безумно люблю Марка.

— Надо было записать на диктофон это признание! А то потом будешь мне сказки рассказывать, что не любишь его.

— Люблю.

Почти год Катя надеялась, что ее любовь умрет. Ведь ее сломали, втоптали в грязь, раздавили. Но нет, она все равно появлялась где-то в подкорках памяти: как сейчас, когда по радио прозвучала «их» песня.

Ее любовь каждый день напоминала о себе: она вдруг оживала в парке под припорошенными желтыми листьями, которые они с Марком когда-то пинали, взявшись за руки, или под первым снегом, когда они играли в снежки. Ее любовь жива… И Кате больше не хотелось ее душить и убивать. Пусть живет!

Данила закончил разговор и сел за стол. Катя уложила дочку в переносную колыбель, и все трое приступили к ужину.

— Почему ты ему не напишешь? — спросил Герман, накладывая себе макароны.

— Потому что я ему не нужна.

— Откуда такие сведения? — Данила разлил всем по стаканам морс.

— Если бы я ему была нужна, он бы меня нашел…

— Я думал об этом, — признался Данила, — и пришел к выводу, что он, возможно, не может этого сделать…

Катя перебила друга:

— Дань, ты не представляешь себе, насколько он крут. Если бы он хотел, он бы меня из-под земли достал.

— Ты не права, — продолжал Данила, — давай порассуждаем: телефон ты не восстановила. Карту заблокировала еще в мае. Работаешь ты нелегально. В Питер приехала на электричках. Расскажи мне, как он тебя должен найти?

Катя задумалась, пожала плечами.

— Дай ему шанс, — попросил Данила, — пойди завтра, открой новую карту и сделай хоть какую-то покупку. И сим-карту свою восстанови. Дай ему шанс найти тебя, если не хочешь ему писать.

— Ты же сама только что мне сказала, что понимаешь, почему он так поступил и почему он выбрал сына, а не тебя, — присоединился Герман к разговору, — прошло уже достаточно времени, чтобы вы поняли — нужны вы друг другу или нет…

Друзья были правы, и Катя с ними согласилась.

На следующее утро она вместе с Надюшей, пошла в банк и восстановила карту, затем направилась в любимый Дом книги и купила свой роман «Розовые очки», который неделю назад появился во всех книжных магазинах.

Они разминулись с Марком буквально на несколько минут и не встретились в этом огромном магазине.

Марк приехал на ночном поезде рано утром, заселился в Radisson, принял душ и пошел гулять по городу. Сначала выпил кофе с пирожным в знаменитом кафе «Север», непонятно зачем там же прикупил коробку разных сладостей и направился в Дом книги.

Там он походил среди книжных стеллажей и спросил продавщицу:

— Вы не подскажете, могу я найти книгу по названию? Или по автору?

— Да, конечно, назовите писателя, — женщина подошла к шкафчику, где был вмонтирован компьютер, и вопросительно посмотрела на Марка.

Он почему-то подумал, что Катя могла издать книгу под псевдонимом, поэтому попросил:

— Давайте поищем по названию — «Розовые очки».

Продавец набрала на клавиатуре буквы и сказала:

— Да, есть такая. Она у нас в новинках, на первом этаже, у самого входа.

Марк не сразу смог спуститься вниз. Он прислонился к стене и пытался восстановить дыхание. Сердце гулко стучало, разгоняя с бешенной скоростью кровь по венам и огненные искры по артериям. Висок пульсировал, руки дрожали, ноги подкашивались. «С ней все хорошо!» — крутилось у него в голове. В кармане завибрировал телефон, Марк вздрогнул, растерянно посмотрел вокруг себя, не сразу сообразив, где он, и приложил трубку к уху. Это звонил Володя.

— Марк! Есть контакт! Катя воспользовалась картой, — с радостью воскликнул он, — хорошо, что ты ответил. Можешь на пару часов покинуть свой монастырь и приехать ко мне?

— Я не в монастыре, — ответил он тихо.

— Не понял! А где ты, дома?

— Я в Питере, Вов.

Володя сначала хотел отчитать друга за то, что тот уехал и даже не предупредил его, но не стал, только раздраженно кашлянул:

— Ты нашел ее?

— Пока нет. Но найду.

— Катя пять минут назад сделала покупку в Доме книги на Невском, в Санкт-Петербурге.