— Знаю. — Северн опять прижал к себе жену. — Но я дал слово. Если в случае опасности я не извещу его, он пришпилит меня копьем к ристалищу и затопчет насмерть своим боевым конем. — Он чмокнул Гастингс в нос. — Не сомневаюсь, что Грилэм так и сделает.

Гастингс засмеялась, и этот короткий смех принес ей некоторое облегчение.

— Мне пора. Береги ребенка, а сэр Алан сбережет наш замок.

Северн дружески хлопнул его по плечу, шепнув что-то на ухо, и сэр Алан кивнул. Гастингс следила, как муж легко вскочил в седло.

— Господь да пребудет с тобою, милорд! — крикнула она ему вслед и побежала к лестнице, ведущей на крепостную стену, откуда было видно, как удаляется отряд.

Алиса разыскала хозяйку, когда та осматривала воина из Седжвика, который после долгой голодовки в темнице не мог ничего есть.

— Я не поверила своим глазам, Гастингс.

— Что такое? — Та мигом вскочила на ноги. — Что случилось?

— У нас гостья. Она ни разу не появлялась в замке, а теперь вот пришла и хочет тебя видеть.

Гастингс обернулась и застыла от изумления. В главный зал стремительно вошла знахарка. К тому же Ведунья была обута.

Она взмахнула рукой, буркнула что-то в знак приветствия и начала осматривать людей из Седжвика. Она что-то проворчала себе под нос, покачала головой, смотря на одного, больно ущипнула другого, пялившегося на нее с глупой ухмылкой.

— А где же Альфред? — вырвалось у Гастингс. Она была не менее растеряна, чем Алиса.

— Мой красавчик дремлет себе на солнышке. Я оставила ему жареного цыпленка на случай, если он проголодается.

— Он у тебя всегда голоден, Ведунья.

— Да, Альфред заслуживает хорошей еды, не то что эти деревенщины, которые валяются в твоем зале, Гастингс. Тем не менее я сделаю для них все, что смогу. Тот, который без сознания, умрет. Здесь я бессильна. А остальных мы выходим.

— Ведунья, откуда ты узнала, что нужна твоя помощь?

Та, глядя на свои тонкие пальцы, крутила необычное золотое кольцо. Скорее всего оно было волшебным и очень старым, древнее Англии.

— Ведунья?

— Дьявол тебя побери, Гастингс! — вскинулась знахарка. — Куда запропастился Гвент? Я так надеялась его увидеть. Где он?

Гвент? Но Ведунья презирает мужчин, это всем известно. Гвент?

Лишь теперь Гастингс заметила, что целительница уже не в тех лохмотьях, в каких она привыкла ее видеть. Нет, на Ведунье было светло-желтое новое платье и кожаные башмаки, густые волосы заплетены в тугие косы и перевязаны желтой лентой. Она заметно помолодела.

— Мой сын покинул замок, чтобы разыскать Гвента и еще десятерых воинов, — сообщила леди Морайна.

— Хоть он и мужчина, но все же не мог заблудиться.

— Верно, их отравили, — сказала Гастингс. — Ричард де Лючи поклялся, что они не умрут. Он захватил нас с Северном, и мы вынуждены были оставить их без сознания в лесу. Северн ужасно беспокоился о них. Но мы скоро все узнаем.

— Безмозглый дурак, — проворчала Ведунья. — Говорила же ему, что поездка в Розовую гавань добром не кончится, да разве он слушает. Разве мужчины способны слушать? Нет, они только пуще важничают, считая, что все сложится, как им угодно. Я говорила, чтобы сидел дома. Даже Альфред прыгнул на него и чуть не опрокинул.

— А мне ты не говорила, что поездка кончится плохо, Ведунья, — удивилась Гастингс. — Почему?

— Про тебя мне ничего не открылось, Гастингс. И ты вернулась, стоишь передо мной, улыбаешься, в то время как Гвента, наверное, сунули в какую-нибудь темницу на корм крысам. Черт возьми, уж я покажу этому скудоумному верзиле, пусть только вернется.

— Клянусь бровями святой Екатерины, — ахнула леди Морайна, — я поняла. Ты влюбилась и ведешь себя с Гвентом так же, как Гастингс с моим сыном. Ты и Гвент. Но ведь он ненавидел Альфреда. Я подозреваю, он просто его боялся. Он подпрыгивал от страха всякий раз, когда видел твоего кота.

Ведунья упрямо задрала подбородок, и Гастингс обратила внимание, какая гладкая у нее шея. Оказывается, она не такая уж старая, не старше леди Жанет или леди Морайны.

— Гвент успел привязаться к Альфреду. Мой красавец однажды целых полчаса сидел у него на коленях, пока Гвент лакомился моими особыми лепешками. И Альфред не украл у него ни единой лепешки. Они стали друзьями. Ох, несчастный тупица.

— Ведунья, — сказала Алиса, — ведь Альфред мог запросто стянуть мясо с твоей тарелки. Почему бы ему не пожалеть Гвента?

— Не смей так говорить о моем Альфреде, — огрызнулась Ведунья. — Он ласковый, беззащитный. Это Гвент ведет себя как последний дурак, потащился за лордом Северном. Теперь вот гниет в вонючей темнице.

— А мне казалось, ты не любишь мужчин, — напомнила леди Морайна.

— Конечно. Все они — безмозглые, никчемные твари, думают только о себе. И вам, леди, не пристало болтать вздор. Хватит об этом. Завтра утром зайду еще раз, узнать, нет ли новостей. Эта дубина непременно должен вернуться в Оксборо, чтобы я смогла его проучить.

На сем Ведунья покинула главный зал, причем все, кто там был, провожали ее глазами, даже воин, который за секунду до этого не мог поднять голову.

— Странно, — заметила Гастингс.

— Даже больше, чем странно, — подхватила Алиса. — Гвент держался от меня подальше, хотя я шепнула, что не прочь с ним переспать. Он ни капельки не заинтересовался? То есть он вроде был как бы не прочь, но его что-то удерживало. Я никак не могла понять. Клянусь рогами дьявола, уж не оттуда ли дул ветер?

И она понесла теплое молоко больному, молясь в душе о Бимисе, который уехал с лордом Северном.


За два дня в Оксборо прибыли пятьдесят человек из дальних владений Северна.

— Если они тут останутся надолго, в замке начнется голод, — пожаловался Макдир, заглядывая в огромный котел, где тушились фазаны с капустой и луком.

— Я велю им есть раз в два дня, — засмеялась Гастингс, похлопала его по руке и вернулась в зал.

Больные шли на поправку, а воин, чей недуг оказался не по силам даже Ведунье, нашел последний приют на кладбище Оксборо.

Сэр Алан с тремя другими управляющими чертил на огромном пергаменте план Седжвика, чтобы обдумать действия по возвращении Северна.

Ведунья явилась в замок на третий день.

— Мне очень жаль, но пока еще ничего не известно. Северн говорил, что не следует беспокоиться, он непременно привезет их домой целыми и невредимыми.

— Он всего лишь мужчина. И домой его привезет конь, а не куцые мозги. Гвент же и вовсе безмозглый. Вот натолку медвежьего корня да намешаю ему в эль, пусть его копье станет мягче лука в супе у Макдира. Тогда я велю милому Альфреду повалить его и держать, пока не поумнеет.

От смеха у Гастингс выступили на глазах слезы.

— Слушай, Ведунья, если его копье станет мягким, то какой же тебе с него прок?

— Ты говоришь совсем как та сучка, у тебя нет ко мне никакого уважения.

— О нет. Ведунья. Пожалуйста, останься.

Но та уже молча шла к выходу.

Вечером, когда Гастингс лежала в спальне, до носа укутавшись в одеяло, ей уже было не до смеха. Прислушиваясь к вою ветра, она думала о муже. Что с ним?

Сэр Алан послал десять человек к Седжвику, чтобы докладывали о действиях Ричарда де Лючи. Еще десять человек отправились к месту, где пришлось оставить беспомощного Гвента. Другие несли караульную службу в Оксборо, притом настолько тщательно, будто охраняли королевский замок.

Элиза ни на шаг не отходила от леди Мораины, опять похудела и побледнела: маленький призрак, иссохший от тоски по этой проклятой Марджори.

Гастингс вертелась с боку на бок, но заснуть не могла. Северн так хотел, чтобы ее живот округлился, хотя бы чуть-чуть, ему на радость. И вот он круглый. Ах, как же ей не хватает прикосновений его горячей руки.

Внезапно дверь спальни распахнулась, и в комнату влетела леди Морайна:

— Они вернулись!

Глава 33

— Куда подевался Гвент? — бушевал Северн, шагая по залу. — Аларт сказал, что он поехал в Певенсейскую чащобу. Что ему там понадобилось?

— Он хочет повидаться с Альфредом, — многозначительно отозвалась леди Морайна.

— Матушка, этого не может быть. Он же боится кота.

— Значит, он навещает Ведунью.

— Он же клялся, что здоров как бык. Слушай, Гастингс, моей матери угодно водить меня за нос. В чем дело?

— Гвент с Ведуньей любят друг друга.

Утратив дар речи, Северн лишь молча качал головой. Потом вытащил из-под туники куницу и начал гладить. Трист заворчал, а его хозяин неподвижно стоял, глядя в пространство.

— Что с вами, милорд? — всполошился сэр Алан, принимая из рук Алисы кубок.

— Ведунья ненавидит мужчин, — буркнул Северн.

— Так оно и есть. Ты бы послушал, как она отзывалась о Гвенте, какими прозвищами награждала его, даже я ни разу тебя так не называла, Северн.

Тот спрятал зверька под тунику и обратился к своим людям:

— Надеюсь, все уже напились вволю. Пора браться за дело, надо многое подготовить к завтрашнему походу.

Лишь отдав все необходимые распоряжения, он мог поздороваться с Гастингс как должно. Он молча прижался к жене всем телом, и та, спрятав лицо у него на груди, спросила:

— Правда, что Гвент с людьми были под Седжвиком?

— Да, они искали способ вызволить меня, не зная, что нам удалось бежать. Никто не пострадал, если не считать ужасной жажды и головной боли после отравления. Гастингс, ты не шутила про Гвенга с Ведуньей?

— Нет. Ты считаешь, он захочет жить в лесу?

— Я до сих пор не верю, поэтому не спрашивай меня. В замке есть какая-нибудь еда?

Гастингс засмеялась, осторожно высвобождаясь из его объятий. Трист сердито заверещал.

— Хорошо бы поскорее убить Ричарда де Лючи. Макдир без конца жалуется, что в Оксборо ничего не осталось на зиму.

Северн опять прижал ее к себе, и Тристу пришлось взобраться на шею хозяина.

— Северн!

— Что?