— Прекрасно! — воскликнул царь. — Так ты и должна поступать без колебаний. Это принесет благо не только тебе, но и всему роду!

Сказав это, Кунтибходжа, любящий отец, привел девушку к брахману.

— Вот моя юная дочь, — сказал он. — Она выросла, не зная забот, поэтому не взыщи, если в чем-нибудь ошибется.

— Хорошо, — сказал брахман.

После этого царь с радостью в сердце показал ему белые, словно крыло лебедя или лунный свет, покои. Там, где постоянно поддерживался семейный очаг, для него было сооружено сверкающее ложе, приготовлена еда и все необходимое. И царская дочь, отринув гордыню и праздность, всецело сосредоточилась на том, чтобы угождать брахману.

Притха, воплощенная чистота, вошла в те покои и приготовилась как должно ублаготворять достойного почестей брахмана, словно бога.

И она верно блюла свой обет. От чистого сердца она старалась порадовать стойкого в обете брахмана. Иногда он говорил:

— Приду на рассвете!

А сам возвращался вечером или ночью, но девушка в любое время почтительно предлагала ему все лучшие яства, питье и постель. День ото дня забота ее о нем росла. Если брахман упрекал ее за какой-нибудь промах, она и тогда не делала ничего такого, что было бы ему неприятно.

Сколько раз подвижник приходил с опозданием, а то и вовсе не возвращался (Радж, произнося эти слова, посмотрел на меня проницательным взглядом).

Иногда он требовал подать ему какое-либо редкостное яство, на что Притха смиренно, как ученица, дочь или сестра, отвечала ему:

— Все готово.

Девушка ловила каждое желание лучшего из брахманов и всячески старалась доставить ему удовольствие.

И он оценил ее добрый нрав и поведение, а она, поощряемая его вниманием, принялась еще больше усердствовать.

Утром и вечером отец спрашивал у нее:

— Доволен ли брахман твоими заботами?

Притха ему отвечала:

— Чрезвычайно доволен.

И тем доставляла царю огромную радость.

Прошел год. И за все это время лучший из тех, что творят молитвы, не смог упрекнуть Притху ни в едином проступке, и проникся расположением к девушке.

Он сказал ей:

— Ты покорила меня своею заботой, прекрасная девушка! Выбирай любые дары, каких не имел никто из людей в этом мире. Благодаря этому ты превзойдешь славою всех женщин!

Девушка сказала:

— Все у меня есть, и если ты и отец мною довольны, тем самым я как бы уже получила дары.

— Если ты, девушка, не желаешь принять от меня какой-нибудь дар, то запомни тогда заклинание, которым можно призвать любого из небожителей. К какому бы богу ни обратила ты это заклинание, он покорно предстанет пред тобой. По доброй воле или против желания премудрый смиренно придет к тебе как слуга, покорный велению. Такова власть заклинания.

Во второй раз девушка не смогла отказать ему, испугавшись его проклятия.

И тогда он научил Притху нескольким заклинаниям. Сделав это, он сказал царю Кунтибходже:

— Я жил очень счастливо в твоем доме, окруженный заботами твоей дочери. Она во всем угождала мне и преданно почитала меня. Теперь я должен уйти.

С этими словами брахман скрылся, а царь, увидев, что тот исчез на глазах, пришел в изумление…

— Прошло какое-то время после ухода лучшего из подвижников, — сказал Радж, глубоко вздохнув. — И девушка задумалась о силе тех заклинаний.

«Какие заклинания поведал мне брахман? — думала она. — Проверю-ка я их власть, не откладывая…»

Как только она об этом подумала, вдруг заметила приход своих женских дней. Невинная девушка устыдилась своей нечистоты. В тот миг она увидела поднимающегося в сиянии Владыку тысячи лучей и не могла отвести глаз, любуясь красотою рассветного солнца.

Случилось чудо с ее глазами (эти слова Радж произнес, глядя на меня так проникновенно и с такой восторженной трепетностью, будто бы вместо меня он обращал свой рассказ к самому господу).

Она увидела дивного обликом, одетого в доспехи бога, украшенного серьгами. Ей страстно захотелось произнести то заклинание, и она решила призвать к себе этого бога.

Совершив омовение, она воззвала к Творцу дня, и Творец дня тотчас поспешил к девушке. Он явился — медово-золотистый, с могучими руками и шеей, подобной раковине, на его предплечьях красовались браслеты, а на голове — диадема.

Улыбаясь, он залил своим сиянием все стороны света. Силой йоги разделившись на две половины, одной он предстал перед Притхой, а другая «тем временем сияла на небесах.

Он обратился к ней с просительной речью:

— Вызванный заклинанием, я явился к твоим услугам. Что мне сделать, царская дочь, прикажи — с готовностью сделаю это для тебя.

Девушка ему сказала:

— Ступай, о владыка, туда, откуда явился. Я позвала тебя просто из любопытства. Прости меня за это.

— Я уйду, если ты мне велишь, но не годится, призвав бога, ни с чем отсылать его назад. Ты желаешь, прекрасная, чтоб у тебя от меня был сын, наделенный панцирем и серьгами, и чтобы на земле не было равных ему по силе? Так будь же моею! Тогда у тебя родится такой сын, о каком ты мечтаешь. Но если я уйду, не познав тебя, в гневе я прокляну и тебя, и твоего отца, и этого брахмана. Из-за тебя я безжалостно превращу их в пепел. Я сурово накажу твоего неразумного отца, который не ведает о твоем грехе, и вместе с ним брахмана, который научил тебя заклинанию, не зная как следует ни твоего нрава, ни поведения.

Все премудрые во главе с Сокрушителем твердынь видят с небес, как я обманут тобою, и потешаются надо мной. Видишь сонмы богов? Ведь это я одарил тебя божественной силой зрения, поэтому ты меня и увидела…

— Царская дочь, действительно увидела на небесах тридцать богов, каждого на своем месте, — проговорил Радж, закрыв глаза. — Она видела их так же ясно, как великого сверкающего Адитью, прекрасного в исходящем от него сиянии. Посмотрев на них, юная царевна стыдливо и робко сказала:

— Ступай, Владыка лучей, обратно в свои чертоги. Твое намерение греховно, ибо я девственна. Только мать, отец, а кроме них — наставник вправе распоряжаться моим телом. Я не нарушу дхармы, которую положено соблюдать женщинам в этом мире: целомудрие достойно почтения.

Я призвала тебя, Лучезарный, чтобы изведать власть заклинания. Девушка из ребячества может сделать такое. Ты должен простить меня!

Тогда Владыка сказал:

— Я знаю: ты еще молода, и я должен быть мягок с тобой. Другая не получила бы снисхождения. Отдайся мне, дочь царя, и ты тогда познаешь покой. Не подобает мне уходить, не достигнув цели. Если я отступлю, люди станут смеяться надо мной, а все небожители будут порицать меня. Поэтому вступи со мной в брачный союз — и ты обретешь сына, похожего на меня. Ты, прекрасная, станешь превыше всех в каждом из миров!

Мудрая дева произнесла в ответ много добрых слов, но не смогла переубедить тысячелучистого. — Не в силах больше сопротивляться Гасителю мрака, она погрузилась в раздумья в страхе перед его проклятием.

«Как бы лучащийся блеском, разгневавшись на меня, не проклял моего ни в чем не повинного отца, и того брахмана! — думала она. — Благочестивый человек, даже если он молод, не должен в ослеплении слишком сильно испытывать пусть скрытые, пламень и мощь, подвижнического духа. Боюсь, теперь я совсем в его руках. Но как я могу сделать то, чего не следует делать: самой отдать себя в жены?»

Долго она размышляла, страшась проклятия. Телом ее овладело смятение, хотя она продолжала улыбаться. Боясь своих родственников и испытывая страх перед проклятием Бога, смущенно и взволнованно она сказала:

— У меня есть отец и мать, и другие родственники, и пока они живы, я не могу нарушить обычай. Если, о Бог, я вступлю с тобой в связь, попирая закон, из-за меня погибнет добрая слава нашего рода. Но если, о лучшее из светил, ты считаешь, что дхарма именно в этом, я исполню твое желание и без ведома родственников. Но пусть я останусь невинной, отдавшись тебе! Ведь ты — это дхарма, слава, доброе имя и сама жизнь людей!

— Ни твой отец, ни мать, ни наставники не властны над тобой! — сказал тысячелучистый Владыка. — Благо тебе, прекрасная Притха! Выслушай мои слова!..

Голос Раджа, теперь, когда я вспоминаю эти ставшие для меня сокровенными строки, звучал в этот миг особенно горячо. Тогда я не знала, а лишь чувствовала душой и сердцем, что его устами со мной говорил Господь, но я еще не была способна принять от него, как дар, свою судьбу…

— Оттого, что девушка ко всем вожделеет, — заговорил Радж твердо, выделяя каждое слово, — она называется канья! Поэтому дева свободна в этом мире! Ты не совершишь никакого греха, красавица! Разве я, движимый любовью к людям, могу сотворить это? Ни женщины, ни мужчины ничем не связаны, прекраснейшая из женщин! Такова природа людей, иное считается порочным. Соединись же со мной, и ты останешься девственной, и родится у тебя многославный и мощнорукий сын.

Притха сказала:

— Если родится у меня сын от тебя, Гонитель мрака, пусть он будет наделен серьгами и панцирем, и пусть будет отважен, велик силой и мощнорук!

— Будет он мощнорук, будет украшен серьгами и облачен в небесные доспехи. И то, и другое я сделаю.

— Я исполню твою волю и отдамся тебе, — сказала Притха, — и пусть мой сын будет, как ты, прекрасен собою, добродетелен и смел!

— Да будет так! — изрек Шествующий по небу.

С душой, погруженной в йогу, он приник к девушке и коснулся ее пупка. Его мощь ошеломила девушку, разум ее помутился, царская дочь упала на ложе.

— Я все исполню, прекрасная из женщин! — сказал Владыка. — Ты родишь сына, первого среди воинов, а сама останешься девой.

— Пусть это сбудется, — смущенно сказала она ему вслед.

С этими словами она, стыдясь своей просьбы, словно подрубленная лоза, упала в забытье на девственное ложе.