С неохотой отрываясь, Боумен закончил поцелуй насмешливым чмоканием и обхватил ладонями ее лицо. Насмешливые огоньки в черных глазах потухли, их сменил опасный огонь.

— Как тебя зовут? — Его горячее дыхание опалило ее губы. В ответ на молчание он легко провел губами по ее рту. — Скажи, а то снова поцелую!

— Ханна, — едва слышно пробормотала она, понимая, что не выдержит еще одного поцелуя.

Подушечкой большого пальца он погладил ее разрумянившуюся щеку. — Начиная с этого дня, Ханна, что бы ты ни сказала, что бы ты ни сделала, я буду смотреть на твои губы и вспоминать их сладкий вкус. — И добавил с насмешкой над собой: — Проклятье!

Осторожно освободив девушку, он подошел к сонетке и вызвал горничную. Когда принесли плащ и шляпку Ханны, он забрал их из рук служанки.

— Мисс Эплтон?

Ханна не могла заставить себя посмотреть на него. Она чувствовала, что лицо заливает отчаянный румянец. Без всякого сомнения, еще никогда в жизни она не была так подавлена и смущена. Она стояла в полубессознательном молчании, пока он ловко накидывал ей на плечи плащ и завязывал его под подбородком.

— До встречи в Гемпшире, — услышала она его слова. Указательным пальцем он поднял ее подбородок. — Посмотрите на меня, дорогая.

Она порывисто повиновалась. Рэйф надел на нее шляпку, тщательно выровнял поля.

— Я напугал вас?

Не отрывая от него взгляда, Ханна подняла подбородок еще чуть–чуть. Ее голос дрожал совсем немного.

— Боюсь разочаровать вас, мистер Боумен, но меня ни напугать, ни запугать.

Его обсидиановые глаза насмешливо блеснули.

— Хочу предупредить тебя, Ханна. В Стоуни–Кросс–Парке избегай оказаться вблизи омелы. Ради нас обоих.

 

***

После отъезда восхитительной мисс Эплтон, Рэйф расположился в холле на тяжелой дубовой скамейке. Возбужденный и смущенный, он обдумывал неожиданную потерю самообладания. Он намеревался быстро чмокнуть молодую женщину, немного ее подразнить и смутить. Но поцелуй превратился в такую жгучую потребность и доставил такое удовольствие, что он не смог остановиться и взял у нее гораздо больше, чем следовало.

Ему хотелось часами целовать этот невинный ротик, хотелось разрушить ее сдержанность, пока она плющом не обовьется вокруг него, нагая, умоляющая взять ее. Представляя, насколько трудно будет ее соблазнить, и какое огромное удовольствие доставит ему залезть девушке под юбку, Рэйф почувствовал себя твердым как камень. Медленная кривая улыбка коснулась его губ. Если это то, что он может получить от англичанок, то он готов навсегда поселиться в Лондоне.

Заслышав шаги, Рэйф посмотрел вверх. В холл вошла Лилиан и обратила на него любящий, но осуждающий взгляд.

— Как малышка? — Поинтересовался Рэйф.

— Она с Аннабел. Почему ты до сих пор здесь?

— Мне нужно немного времени, чтобы … успокоиться.

Лилиан скрестила руки на груди и медленно покачала головой. Она была прекрасна: отважная, красивая, энергичная и свободная от условностей. Пират в юбке! Лилиан и Рэйф всегда понимали друг друга, скорее всего потому, что ни один из них не мог смириться со строгими правилами, которые установили для них родители.

— Только ты, — совершенно спокойно продолжила Лилиан, — мог превратить респектабельное чаепитие в словесную перепалку.

Без всяких угрызений совести Рэйф улыбнулся и задумчиво поглядел на парадную дверь.

— Что–то в ней будит во мне дьявола.

— Держи себя в руках, дорогой. Если хочешь завоевать леди Натали, тебе придется продемонстрировать бóльшую обходительность и глянец, чем ты показал в гостиной. Как ты думаешь, что мисс Эплтон собирается рассказать о тебе своим работодателям?

— Что я — безнравственный, невоспитанный негодяй? — Рэйф пожал плечами и здраво заключил: — Но они и так знают, что я с Уолл–стрит.

Прищурив золотисто–карие глаза, Лилиан задумчиво изучала брата.

— Раз ты не проявляешь никакого беспокойства, полагаю, ты знаешь, что творишь. Но позволь напомнить, что леди Натали желает выйти замуж за джентльмена.

— Мой опыт показывает, — лениво протянул Рэйф, — ничто не вызывает у женщин больше жалоб, чем получение желаемого.

Лилиан хмыкнула.

— О, праздник обещает быть занятным. Ты собираешься вернуться в гостиную?

— Скоро. Я все еще остываю.

Она бросила на него озадаченный взгляд.

— Тебе требуется так много времени, чтобы придти в себя?

— Ты себе даже не представляешь сколько, — серьезно ответил Рэйф.

Возвратившись в гостиную и остановившись в дверях, Лилиан рассматривала подруг. На руках Аннабел безмятежно спала Меррит, Эви допивала чай.

— Что он сказал? — спросила Аннабел.

Лилиан закатила глаза.

— Мой идиот–братец ни на гран не беспокоится, что мисс Эплтон непременно сделает Блэндфордам весьма язвительный доклад. — Она вздохнула. — Встреча прошла не очень хорошо. Нет, вы видели когда–нибудь такую мгновенную, возникшую без видимых причин, неприязнь между двумя людьми?

— Да, — ответила Эви.

— Полагаю, видели, — поддержала подругу Аннабел.

Лилиан нахмурилась.

— Где? Между кем? — требовательно спросила она, и озадаченно посмотрела на подруг, когда те обменялись улыбками.

 

 

Глава четвертая

 

К удивлению Ханны, отчет о визите к Рэйфу Боумену совсем не шокировал Натали, наоборот, он ее чрезвычайно развеселил. К тому времени, когда Ханна закончила рассказывать о поцелуе под лестницей, Натали корчилась на кровати в приступе смеха.

— Натали, — скривившись, сказала Ханна, — ясно, что я не сумела донести до тебя, насколько он ужасен. Он просто варвар. Животное. Болван.

— Очевидно так. — Все еще хохоча, Натали села. — Я с нетерпением жду встречи с ним.

— Что?

— Он умеет манипулировать людьми, наш мистер Боумен. Он знал, что ты расскажешь мне о его проделке, и что я буду заинтригована. И когда я встречусь с ним в Гемпшире, он будет вести себя как безупречный джентльмен в надежде сбить меня с толку.

— Ты не должна быть заинтригованной, ты должна ужасаться!

Натали улыбнулась и похлопала ее по руке.

— О, Ханна, ты не знаешь, как управлять мужчинами. Не стоит воспринимать все так серьезно.

— Но ухаживание — это очень серьезное дело, — возразила Ханна.

Именно в такие моменты, как этот, девушка понимала, насколько отличаются она и ее младшая кузина. У Натали, казалось, было намного более полное представление о светских интригах, процессе преследования «жертвы» и поимки ее на крючок, чем когда–либо вообще будет у Ханны.

— О, небеса, едва только девушка начинает относиться к ухаживанию как к серьезному делу, то сразу проигрывает. Мы должны охранять наши сердца и тщательно скрывать наши чувства, Ханна. Это единственный путь к победе.

— Я думала, что ухаживание — это обоюдное раскрытие сердец, — сказала Ханна. — А не игра до победы.

Натали улыбнулась.

— Я не знаю, откуда ты набралась таких идей. Если хочешь заарканить мужчину, то никогда не раскрывай ему сердце. По крайней мере, не сразу. Мужчины ценят только то, что заполучили, приложив немало усилий. — Она приставила указательный пальчик к подбородку. — Ммм… Я должна придумать хороший ответный ход.

Поднявшись с кровати, Ханна собрала раскиданные по полу перчатки, чулки и другие предметы туалета. Она всегда без возражений убирала за Натали. Ханна знала многих компаньонок, подопечные которых портили им жизнь, относясь к ним с презрением, делая объектами всевозможных пакостей, заставляя страдать. Однако Натали была добра и щедра. Правда, иногда она могла быть легкомысленной и эгоцентричной, но это мелочи, которые исправят время и зрелость. Раскладывая вещи по ящикам комода, Ханна повернулась лицом к Натали, все еще обдумывавшей план.

Натали, распростертая на белой разобранной кровати, представляла прелестное зрелище: красавица с ниспадающими локонами золотых волос и со сверкающими голубыми глазами, которые за ее первый сезон украли не одно мужское сердце. И даже отказы, вежливые и полные сожаления, не смогли уменьшить рвение ее поклонников. Сезон давно закончился, а огромным букетам цветов, которые доставляли в особняк Блэндфордов, и визитным карточкам, скапливающимся на серебряном подносе в холле, все не было конца.

Натали рассеянно накручивала на палец локон блестящих волос.

— Мистер Боумен ставит на то, что если я за весь сезон так и не отдала никому предпочтения, то, должно быть, мне наскучили эти вежливые респектабельные праздные лорды. А так как после окончания сезона прошли месяцы, он также предполагает, что я скучаю и мне хочется внимания, — хохотнула она. — И он прав во всех отношениях.

— Накидываться на компаньонку — не самый правильный способ добиться твоего внимания, — пробормотала Ханна.

— Он не накидывался на тебя, а только поцеловал. — Глаза Натали озорно сверкнули, когда она спросила, — Признайся, Ханна, он приятно целуется?

Вспомнив жаркое эротическое прикосновение рта Боумена, Ханна почувствовала, как снова покрывается этой проклятой краской.

— Не знаю, — сказала она. — Мне не с чем сравнивать.

Глаза Натали расширились.

— Ты хочешь сказать, что тебя прежде никогда не целовали?

Ханна покачала головой.

— Но, мистер Кларк наверняка …

— Нет. — Ханна приложила ладони к своим горящим щекам.

— Он, должно быть, пытался, — настаивала Натали. — Ты так много времени провела в его обществе.

— Я работала на него, — возразила Ханна. — Помогала ему с рукописью и бумагами.

— Ты имеешь в виду, что на самом деле писала под его диктовку?

Ханна удивленно посмотрела на нее.

— Да. А что еще я могла делать?

— Я всегда предполагала, когда ты говорила, что «писала под диктовку», что ты позволяла ему целовать себя.

От изумления у Ханны открылся рот.