Валери Блок - Рождество наступает все раньше

За вотум доверия и за все, что они для меня сделали, я в большом долгу перед Мелани Фляйшман, Лорой Хруска и Юрисом Юрьевичем из «Сохо Пресс», а также перед Гейл Хохман и Марианной Мерола из «Брандт & Брандт».

За энтузиазм и неоценимую помощь спасибо Питеру Камерону, Памеле Крайстман, Эйми Гарн, Салли Хиггинсон, Эбби Кнопп, Стивену Коху и Ричарду Локу.

За техническую экспертизу я бы хотела поблагодарить Элейн Браш, Дэвида Крайстмана, Пэм Гэннон, Валери Хартман Леви, Шэрон Лессер, Роберта Лобелла, Эда Лорда, Эндрю Дж. Нуссбаума, Дэвида Ротгена, Сюзанну Слоан и Майкла Учителя.

В семь тридцать утра Барри Кантор мчался вверх по Со-Милл-Ривер-Парквей, врубив «Abbey Road» на всю катушку. До Рождества оставалось пять дней. Уже месяцев восемь дальше первого свидания он ни с кем не заходил, а не спал он ни с кем уже больше года. С ума сойти.

Барри работал, читал «Таймс», смотрел телевизор, играл в бейсбольной команде «Приправы и соусы». В тридцать два года он получил «Брэмми» в номинации «За лучшее продвижение продукта на рынке». В тридцать три он сделал капитальный ремонт в похожей на лабиринт семикомнатной квартире, в которой вырос. Три месяца назад он нанял повариху, и теперь дважды в неделю она готовит ему ужины. Если он будет хорошо себя вести, то через год получит под собственное начало какую-нибудь группу продуктов. Скорее всего, он никогда не выучит итальянский; в минуты искренности он признавался себе, что и по-французски-то толком не говорит.

Он свернул на второй въезд в Тэрритаун. Все старинные приятели Барри уже давно женаты, большинство стали отцами; по выходным он не раз видел, как они идут куда-нибудь в окружении своих семейств, нагруженные свертками. Может быть, он какой-то неправильный. Он начал лысеть еще на первом курсе в Дартмуте, и с тех пор лысина неуклонно росла. С другой стороны, ростом он выше большинства своих знакомых мужчин. Кроме того, все женщины, с которыми он встречался в последнее время, были какие-то совсем неправильные. Джек Кеннеди женился только в 36 лет.

Он вырулил на обледенелую парковку, и ему уже осточертело думать о себе. Будто и не было никогда никакой Синтии, будто соседняя подушка пустовала всегда. И почему бы такому положению вещей не длиться до бесконечности? В наши дни уже никому ничего не нужно.

Неверно: Винс Анспэчер встречается с тремя женщинами одновременно. Барри этим восхищался, пока не познакомился с гаремом Винса – все как одна нервные, истеричные и самовлюбленные, а Кики вообще из тех, кому и в лифте карта понадобится. Хотя с виду все три вполне ничего себе.

Барри познакомился с Винсом в июле, на свадьбе. Винс казался вполне нормальным парнем, разве что держался несколько отчужденно; отец у него был медиамагнат, причем своими руками построил империю, о которой теперь ежедневно с восторгом писали газеты. В сентябре Винс попросился пожить у Барри, пока не снимет себе что-нибудь, и Барри тут же согласился, подумав, что, живя с Винсом в одной квартире, сможет вступить в клубы, о которых пока и не слышал, и вообще, приятно сталкиваться иногда с кем-нибудь в гостиной.

И конечно же, в результате он получил лишь постоянное напоминание о том, чего у него самого нет и почему. Вчера по пути к себе в спальню он заметил, что дверь в комнату Винса открыта. Рене, скорее всего, валяется голышом в кровати. Если Винсу хочется привести к себе женщину – почему бы и нет, пожалуйста. Но с открытой дверью? Хорошо еще, что Винс был постоянно в разъездах.

Барри припарковался, но сразу выходить не стал, потому что опять зазвучала «Come Together». О чем поет Джон Леннон, и имеет ли это хоть какое-нибудь значение? Еще задолго до того, как Джона убили, Барри было неловко, что Джон ему не слишком нравится. Уж очень Джон своевольный; Барри все время казалось, что он что-то упускает и при этом такой растяпа, что не может даже понять, что именно. Вот Пол, наоборот, уступчив до смешного, даже взял Линду играть в свою группу. Но зато – джентльмен. Хотя теперь сравнивать их критически уже, конечно, невозможно.

Барри заглушил мотор и зашагал по пронзительно холодной Плазе навстречу новому дню. Рождество уже пришло в головной офис компании «Мейплвуд Акрс» в Тэрритауне. Все началось в ноябре с оленя на лужайке, а закончится только в январе, зеленым тунцом на красном рисе в кафетерии. Стены трещали под тяжестью гирлянд, фонариков, а столы ломились от фигурок рождественских персонажей. С каждым годом Рождество начиналось все раньше. И каждый год Барри от всего этого воротило.

Мэгги Фэйхи, ослепительно красивая ассистентка менеджера по продвижению продукции, появилась из буфета и молча прошла мимо.

– Тебе тоже доброго утречка, краса ненаглядная! – крикнул он ей вслед.

В знак приветствия она подняла свою чашку кофе, даже не обернувшись.

Очень мило. В суд за сексуальное домогательство на него не подадут.

Барри посплетничал немного с парнем, который варил кофе, – как всегда, Барри еще не успел дойти до прилавка, а тот уже приготовил ему кофе: большой, некрепкий, три кусочка сахара. Этот парень ему нравился. Барри доехал до пятого этажа в увешанном омелой лифте и чуть не столкнулся с какими-то людьми, которые лизали задницу Джону Райнекеру, старшему вице-президенту по маркетингу, инициатору повторного выпуска на рынок «Штруделя Сьюзи» – а это событие повсеместно считалось по меньшей мере выдающимся. Барри видеть не мог, как люди стелются перед Райнекером, и терпеть не мог Райнекера за то, что тому это нравилось.

– Привет, Кантор, – сухо и пренебрежительно бросил Райнекер, даже не взглянув на него.

– Да, Ваша Светлость, – ответил Барри и шустро завернул в свой кабинет.

У него проблемы с начальством, ну и что? На столе бились в агонии останки пятничной трагедии: Совет принял решение продать «Соленья Салли» – очаровательный маленький брэнд, пользующийся стойким спросом в Новой Англии. Никаких упреков в адрес Барри, который этим брэндом заведовал, не высказывалось, но все-таки его это задело.

Эмили Кинг, которая предположительно была его ассистенткой, не было на месте. Он снял крышку с бумажного стаканчика кофе. Опросный лист, имеющий целью показать, какие настроения царят в «Мейплвуд Акрс», все еще лежал у него на столе, пустой. Заявленная в заголовке анонимность была бесстыдной ложью – у них все было помечено. Все остальные немедленно его заполнили и вернули, машинально вписав вранье, строчку за строчкой (обязательный семинар по составлению электронных писем был очень полезен, медицинская страховка – очень щедрая). Если бы десять лет назад вы сказали Барри, что он когда-нибудь станет сомневаться, стоит ли высказывать вслух свои искренние критические замечания, он рассмеялся бы вам в лицо.

И все-таки: Генри Форд создал «Детройт ото-мобайл компани» только к тридцати шести годам, компанию «Форд мотор компани» – лишь к сорока, а модель «Т» он выпустил уже в сорок пять. Хотя, конечно, Джордж Гершвин умер в тридцать девять. С другой стороны, он так и не женился. И тем не менее женщины за ним увивались стаями.

Барри просмотрел данные Нильсона по «Салатным соусам Парсона Крика». В августе «Дижонский чесночный» по всей стране круто спикировал вниз. Дела «Цезаря с беконом» на тестовом рынке в Рочестере шли вполне успешно. Зазвонил телефон.

– Не одалживай отцу денег, – резанул ухо голос матери.

– Но он же мой отец, – сказал Барри, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Два года назад он одолжил Айре семь тысяч долларов, чтобы тот продержался на плаву, пока не получит выплат по страховке – его лодку тогда разбил вдребезги ураган «Карл». В глубине души Барри понимал, что никакой страховки у Айры не было, сколько бы тот ни бухтел по поводу бюрократических проволочек, бесконечных кип необходимых анкет и заявлений и кретинизма инспекторов.

– Хорошо. Валяй, – сказала Роза. – Ты их больше не увидишь.

Родители были в разводе уже двадцать один год. Роза продолжала управлять грязной фабрикой, выпускавшей подкладочные ткани, – это на 36-й улице. Отец жил на лодке в Куинсе вместе с Катариной, албанкой, которая мыла полы в его магазине мужской одежды до того, как он во второй раз разорился.

– Подумать только, неужели у него хватило дерзости попытаться занять у тебя, – сказал Барри.

– Он пытался занять у твоей сестры. Она мне только что звонила, – Барри взял себе на заметку отчитать Карен, чтобы не жаловалась Розе.

– Ладно, вечером увидимся, – она старалась перекричать грохот, – у меня тут недопоставка – две партии ниток. Надо еще разобраться до рейса.

Барри прошел по коридору и заглянул к своему непосредственному начальнику, Уильяму Пласту.

– Как выходные? – спросил он с порога.

– В гараже порядок наводил, – отозвался Пласт с мрачным удовлетворением и жестом пригласил Барри в комнату. – Сводил детей на церковную распродажу. А ты?

Барри сел на стул для посетителей, по дороге смахнув с тумбочки волхва.

– Гольф смотрел, – Барри поднял фигурку с пола и поставил ее обратно к яслям.

– Ах, старые добрые времена, – проговорил Пласт, напуская на себя вид измотанного отца семейства, – когда можно было просто сидеть и смотреть гольф.

И они принялись болтать о том, как прошел этот год для салатных заправок. В этом году Барри побывал на свадьбе парня, с которым жил в колледже в одной комнате, причем женился тот уже второй раз, – и там его отшила дородная платиновая блондинка никак не младше сорока. Такое длительное соблюдение обета безбрачия до сих пор можно было встретить только в стенах францисканского монастыря. Может, вернувшись домой сегодня вечером, ему стоит просто постучать к разведенке в квартиру напротив и представиться: «Барри Кантор. Приятное времяпрепровождение, удобно и конфиденциально». Но у него больше нет времени валять дурака. Интрижек в его жизни было немало, но, если не считать Синтии, все непременно разваливалось после первых же конфликтов.