«Не то чтобы мы будем спать вместе под этим коконом, – подумала она, искоса бросая взгляд на Дрю. – Мы должны решить, кто из нас станет спать на кровати, а кто на диване».

И, тем не менее, великолепная кровать оказалась настолько привлекательной и романтичной, и ей было жаль, что не с кем ее разделить. С кем-то, кого она действительно бы любила.

– Я подумал, вам понравится большое пространство, – кивнул Филлипс, явно удовлетворенный ее реакцией на спальню. – А теперь посмотрите сюда, у вас есть собственная туалетная комната с гидромассажной ванной.

Он кивнул на дверь справа от кровати, и Женевьева поспешила осмотреть комнату, пользуясь возможностью отвязаться от направляющей руки «мужа».

Ванная оказалась такой же роскошной, как и спальня, с мраморным полом в золотую и черную крапинку, круглой гидромассажной ванной, сделанной из того же камня. Ряд белых толстых свечей и стопка пушистых воздушных черно-белых полотенец находились на краю ванной.

Осталось добавить шампанское, и идеальная обстановка для романтического вечера готова.

Женевьева снова почувствовала сожаление. Если бы она действительно вновь стала частью пары. Имела бы рядом любящего мужчину, который не отказался бы принять с ней теплую пенную ванную и выпить шампанского при свечах... подавив вздох, она присела на мраморный бортик.

– Ммм, выглядит достаточно большой для двоих, – Дрю присоединился к Женевьеве, снова положив руку ей на плечо.

Понимая, что убер-терапевт внимательно наблюдает за ними, Женевьева гордилась собой, что не вздрогнула, даже когда Дрю наклонился к ней и поцеловал в щеку.

Хоть она и стояла, не шевелясь и не возмущаясь, разрешая эти неуместные прикосновения, Филлипс продолжал хмуриться.

«Боже, что я делаю не так?» – она не могла не задумываться об этом.

Пытаясь отделаться от ощущения, что весь этот сценарий оказался каким-то тестом, который она вот-вот провалит, Женевьева заставила себя улыбнуться и взглянула на Дрю.

– Ванна на двоих и много свечей. Вот все, что нам нужно, сюда бы еще бутылку шампанского, и нам будет, чем заняться.

– Конечно, мы можем обеспечить вас шампанским, призываем наши идеальные пары как можно больше времени проводить друг с другом в интимном плане, – Филлипс нахмурился, – Но в вашем случае, Женевьева, боюсь, возникает проблема. Очень большая проблема.

Сердце Женевьевы едва не выскакивало из груди, а холодный мрамор под ее ягодицами вдруг показался ледяным.

– Почему это? У вас закончился «Дом Периньон»? – она тихо рассмеялась, с большим трудом ей удалось сохранить самообладание. Внутри нее все сильнее и сильнее сжималась петля страха и вины.

«Он знает! Знает! Знает, что Дрю не Чарльз. Знает, что ты врешь. Он все знает. Знает!» 

Когда Филлипс, наконец, ответил, ее сердце так громко колотилось, что она едва расслышала слова доктора сквозь эту барабанную дробь.

– Проблема заключается в том, – сказал он, хмуря густые, нависшие над глазами брови, – что я ни на минуту не поверил в твой интерес или в косвенное предложение заняться сексом, которое ты только что сделала своему мужу.

– Я... что? – Женевьева не знала, стоит ли вздохнуть от облегчения или от недоверия. По крайней мере, Филлипс не подозревал об их маленьком обмане – это придало ей уверенности в себе. – Простите, – чопорно ответила она, приподняв подбородок, и, нахмурившись, посмотрела на врача. – Но вы никоим образом не можете этого знать.

– Моя дорогая Женевьева, безусловно, могу, – Филлипс мягко улыбнулся. – Видите ли, я эксперт по языку тела, наблюдаю за вами с тех пор, как мы поздоровались у стойки регистрации.

Дрю фыркнул.

– И вы думаете, что пятнадцать минут наблюдения дает вам право судить о нашей сексуальной жизни? – потребовал он ответа, притворяясь, по мнению Женевьевы, с завидным мастерством. Он действительно сказал это так, словно они на самом деле были парой и ложились спать вместе на протяжении многих лет.

– Мой дорогой мистер Уэллс, Дрю, даже пять минут наблюдения сказали мне о многом, – низким тихим голосом ответил Филлипс и улыбнулся, но Женевьева все еще чувствовала себя, как змея, столкнувшаяся с большим и особенно умным мангустом. – Пойдемте, – Филлипс жестом предложил им покинуть ванную. – Давайте вернемся в гостиную, я все вам объясню. Мне еще нужно показать вам нечто очень важное.

– Хорошо.

Дрю встал и, снова взяв ее за руку, потянул за собой. Они все вернулись в комнату с диваном и телевизором. Дрю устроился на диване, Женевьева неподвижно сидела рядом с ним, пытаясь вести себя естественно и правильно, когда он положил ей руку на плечи.

Похоже, Филлипс настроился прочитать им очередную лекцию, шагая туда-сюда перед диваном, скрестив длинные руки за спиной в позе сильной задумчивости. Наконец, он остановился и развернулся к ним.

– Язык тела, – сказал он, сильно нахмурившись. – Язык тела говорит мне как терапевту все, что нужно знать о здоровом отношении какой-либо конкретной пары. И то, что я увидел здесь, меня беспокоит, очень сильно беспокоит.

– Не понимаю, – Женевьева скрестила руки на груди и, нахмурившись, смотрела на высокого доктора. – О чем вы говорите?

– О чем я говорю? – Филлипс развел руками в явном раздражении. – Я хочу, чтобы вы увидели себя со стороны, Женевьева, и мне вообще не пришлось бы отвечать на этот вопрос.

– Да, но так как у нас нет зеркала в полный рост, повсюду следующего за нами, мы будем признательны, если вы все же объяснитесь, – Дрю вопросительно приподнял бровь, а Филлипс снова начал вышагивать перед диваном.

К сожалению, сарказм Дрю, казалось, не оказал никакого воздействия на эксцентричного психотерапевта.

– Едва увидев вас двоих, я сказал себе: «Их отношения разваливаются», – нахмурившись, он смотрел на них обоих. – Ваши тела говорят мне, особенно ваше, Женевьева, что вы эмоционально отчуждены друг от друга, и физическая близость вас не интересует. Отвечайте, быстро… – он обернулся к Дрю, – когда в последний раз вы занимались сексом? Не задумываясь, просто ответьте мне.

Женевьева чуть не подавилась, но невозмутимый Дрю даже глазом не моргнул.

– Прошлой ночью, – спокойным тихим голосом ответил он. – Пока летели сюда, мы обсуждали в самолете возможность присоединиться к клубу любителей секса на высоте не менее одной мили. Женевьева обычно довольно сдержанная, но идея оказаться пойманной в такой пикантной ситуации возбудила эту маленькую проказницу. Не то чтобы Джен совершала нечто подобное раньше, но представить каково бы это могло быть оказалось весьма забавным.

Дрю улыбнулся застывшей на диване Женевьеве.

Откуда он все это взял? Он что рехнулся?

Филлипс на мгновение растерялся, и Женевьева подумала, что тот не привык ошибаться. Затем он посмотрел на них обоих:

– Либо вы лжете мне, мистер Уэллс, либо вы двое поругались по дороге сюда.

– Минутку, – Женевьева подняла руку. – Как вы можете утверждать подобное?

– Из-за того, что я вижу, – Филлипс указал на них. – Просто посмотрите на то, как вы сидите! Ваш муж обнимает вас – жест любви и защиты со стороны мужчины. Большинство счастливых в отношениях женщин прижмутся к своему супругу хоть чуть-чуть. Но вы, Женевьева, сидите, словно шест проглотили.

– Ну, я… – начала она, но Филлипс перебил ее:

– На первом этаже, в фойе, вы позволили мужу взять вас за руку, но без особого энтузиазма. Как только мы добрались до номера, он повел вас вперед, положив руку на поясницу – собственнический и успокаивающий жест со стороны мужчины к своей женщине. Опять же, вы не наслаждались его прикосновением. На самом деле вы сбежали от него при первой же возможности. Признайтесь, Женевьева… – он прищурился и нахмурился. – Вы вообще не хотите интимной близости с мужем. На самом деле от одной этой мысли вы испытываете неловкость.

– Это не так, – Женевьева быстро покачала головой. – Я... я просто устала с дороги. И голодная. И... и...

– Хорошо, хорошо, – Филлипс поднял руку, останавливая ее. – Очень хорошо, давайте проведем интимные экспресс-упражнения.

– Что? – нахмурился Дрю в явном замешательстве.

Женевьева сама оказалась смущенной. Как они перешли от обвинений ее во фригидности к какой-то терапии?

– Интимные упражнения. Не волнуйтесь, еще до конца вашего пребывания здесь вы привыкнете к ним, – Филлипс улыбнулся. – Теперь, Дрю, возьмите вашу жену за руки и, смотря ей в глаза, скажите, что желаете физической близости с ней.

«О Боже, мы уже начинаем? Я думала, мы, по крайней мере, распакуем чемоданы, прежде чем окунемся во все эти интимные вещи». 

Чувствуя нарастающую панику, Женевьева позволила Дрю взять ее за руки и попыталась сохранить на лице спокойствие, стоило им посмотреть в глаза друг друга.

Она чувствовала, как запульсировала каждая частичка ее тела. Единственное, что мешало ей спрыгнуть с красного кожаного дивана и сбежать отсюда, была мысль о том, что навешать Филлипсу лапши на уши – последний способ сохранить работу.

– Женевьева, – бархатным голосом произнес Дрю, казалось, совершенно искренне смотря ей в глаза. – Я сегодня вечером желаю заняться с тобой любовью. Хочу прикасаться к тебе, вкусить тебя, доставить тебе невероятное наслаждение, – он слегка прикрыл глаза и прорычал тихим собственническим голосом: – Хочу услышать, как ты будешь стонать мое имя, хочу знать, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя, – прошептал он.

– Отлично, Дрю, – Филлипс на самом деле зааплодировал.

Если бы руки Джен были свободны, она бы присоединилась к нему. Нужно признать, Дрю может и нахал, но заслуживал Оскара за свое представление.