В ее глазах вспыхнул гнев, и она открыла рот, чтобы заговорить. Макс приложил палец к ее губам.

– Когда я продам офицерский патент – когда я снова вернусь домой в Англию – тогда и только тогда, как твой отец сказал, он еще раз выслушает мое предложение. И он прав, любовь моя.

– Нет, он не прав! – воскликнула Лизабет, топнув ногой. – Ты тоже молод. Тебе всего двадцать два, и кто знает… – Она запнулась, и затем ярость в ее глазах сменилась слезами, – … когда ты вернешься домой.

– Ты имела в виду «если», – тихо ответил он. – Совершенно верно. Поэтому, как бы я не желал тебя, я не хочу, чтобы ты пришла ко мне из страха или жалости. Когда я вернусь, это уже не будет иметь значения. Вот увидишь. А ты, Лизабет? Если ты передумаешь, если встретишь того, кто понравится тебе больше – что ж, я должен предоставить тебе и эту возможность тоже. Тебе нужно еще несколько лет. У нас они будут, а потом мы посмотрим.

На самом деле ее отец сказал, что рассмотрит брачное предложение Макса, когда тот вернется домой и при этом сможет содержать Лизабет.

Сейчас он не может содержать и мышь. Не говоря уже о любви всей его жизни, женщине, ставшей причиной, по которой он так отчаянно сражался за жизнь все эти годы на войне.

Обет безбрачия не был таким болезненным, как раны, полученные в сражениях. Но это были вполне сопоставимые вещи. Ночи, полные боли, проведенные на кровати в полевом госпитале, казались достаточно скверными, но ее письма делали их сносными. Ночи, проведенные в кровати наедине с мучительным желанием, тоже не были приятными, а ее письма делали их еще хуже. Но одну жертву Макс приносил своей стране, другую – женщине, с которой хотел провести остаток жизни. Они пообещали быть верными друг другу, и он придерживался такого мнения, что если предаст это обещание и будет искать расслабления на стороне, то и Лизабет сделает то же самое. Ведь они были так близки по духу. У Макса были возможности купить себе облегчение, иногда – пофлиртовать и поухаживать ради него. У нее всегда существовал шанс ради этого выйти замуж. Он ждал.

Макс должен был знать, как непостоянна жизнь. Все может измениться в мгновение ока.

Его брат погиб в пьяной аварии, а невестка сбежала с распутным дружком, бросив свою дочь на попечение дяди. Макс оставил полк и направился домой. Он решил, что возьмет на себя ответственность. Он всегда так поступал. Теперь у него есть средства, чтобы делать это лучше. Макс написал Лизабет, надеясь, что она не станет возражать против того, что у него появится девочка, которую нужно растить. Она ответила, что он обидел ее, если посчитал, что у нее есть возражения. Майор был уверен всего лишь в нескольких вещах в своей жизни, но ее слово было одним из них. Он написал своему другу Дэну, попросив его послать слуг и новую обстановку в фамильное поместье, не жалея расходов, и отправить те же самое в городской дом в Лондоне, чтобы все было подготовлено к его приезду.

Хотя самым первым делом он планировал нанять лошадь, как только сойдет на землю, и быстрее ветра помчаться к Лизабет, схватить ее в объятия и…

Но на пакетботе, на котором Макс пересекал Ла-Манш по пути домой, он случайно подобрал газету, которую кто-то оставил во время предыдущего рейса. И увидел имя своего друга, Дэна Меррика, напечатанное крупным шрифтом. Кровь застыла у него в жилах, когда он прочитал, что Дэн стал жертвой растратчика и поставлен на колени – стал банкротом. Бедняком, у порога которого дрались друг с другом кредиторы и инвесторы – до такой степени, что караульный вызвал сыщиков с Боу-стрит, чтобы навести порядок. Все они искали Дэна. По слухам, он сбежал из страны. Они бушевали из-за своих денег… и из-за денег Максвелла, конечно же.

От потрясения Макс не мог двинуться с места. У него остались всего лишь пустой титул, куча долгов, ни занятия, ни перспектив. И племянница, которой нужно дать кров. Как он сможет просить Лизабет разделить с ним это?


Из Дувра Макс направился прямо в Лондон, а затем – в фамильный городской дом, где увидел толпу толкающихся, шумящих людей, расположившихся на парадных ступенях.

Они не узнали его. В Лондоне не видели его лица много лет, а сейчас майор был одет как любой другой джентльмен. Многие, а не только женщины, прежде всего обращают внимание на военную форму.

– Что там такое? – спросил он одного из мужчин.

– Встань в очередь, парень! – прорычал тот в ответ.

– Зачем? – спросил Макс.

– Как будто ты не знаешь! Мы здесь, чтобы получить свои деньги, вот как.

– Деньги? – переспросил он, стараясь, чтобы его голос звучал незаинтересованным.

– Ага! Прошел слух, что новый барон возвращается с войны, и нам нужно то, что он должен нам. Рождество уже рядом и это наш последний шанс пополнить карман, пока оно не наступило!

Макс кивнул и зашагал прочь на нетвердых ногах.

Он не мог отправиться к ростовщикам. Ему нечего было предложить в залог. Поместье нельзя было продать, и оно, вероятно, было обобрано до нитки. У Макса не было никаких ценных вещей, кроме одежды в чемоданах и той, что была на нем. Так что он продал большую ее часть и снял себе комнату рядом с доками.

Макс не мог расплатиться со своими кредиторами, не мог занять денег. Он был слишком горд, чтобы пойти к друзьям… или к той, кого любил. Все, чем он располагал – это крепкая спина и план действий.

Проведя неделю в Лондоне – или всего лишь десять дней? – он потерял счет времени, майор написал письмо Лизабет, в котором тщательно изложил ситуацию. Макс попрощался с ней и попросил ее считать себя свободной. С его стороны это было порядочным поступком. Он не указал обратного адреса. Она попытается добраться до него, если сможет, встать рядом с ним, работать ради него, если придется. Он не позволит этому случиться. Затем Макс повернулся спиной к прошлому, оставив его в своих мечтах.

Его племянница приедет последним дилижансом завтра, в Рождество. Это уже не отменить. Он думал, что сумеет раздобыть немного денег к ее приезду, но ему это не удалось. Так что Максу придется ждать ее на остановке дилижанса и перехватить до того, как девочка прибудет в его осажденный городской дом. Затем он сразу отвезет ее обратно в деревню. Они будут жить в старой усадьбе и выживать в поте лица. Но ему нужно раздобыть подарок на Рождество для племянницы.

Каждый пенс был на счету. Средств хватит только на то, чтобы заплатить за его комнату, за поездку обратно и на еду в первые дни проживания в поместье. Максу нечего было больше продать, кроме крови в венах, а сделать это не представлялось возможным. Отдать даже пенни за дешевую побрякушку или убогую игрушку, которыми разносчики торговали на улицах, казалось слишком дорого – и оно того не стоило. Что-то внутри него восставало при мысли подарить ребенку его брата что-то дешевое или безвкусное.

Не существовало совершенно никаких способов добыть для нее приличный подарок, если только Макс не украдет его. Это шло вразрез с его воспитанием и всеми убеждениями. Но он не видел другого выхода.

Может быть, где-то в глубине сердца, куда он сейчас отказывался заглядывать, укрылось ожесточенная идея о том, что жизнь задолжала ему за всю его боль.

Снег колол его щеки, напоминая о текущих планах. Макс продолжал шагать. В сожалениях нет смысла. Все, что они дают – это боль в сердце и животе. Лучше боль в спине, чем это. По крайней мере, в этом отношении его совесть чиста. Он сделал все, что мог, но не имел ни одного лишнего пенни. Подарок для племянницы будет маленькой вещицей, небольшой кражей, едва заметной, и будет значить больше для получателя, чем для торговца, у которого Макс его возьмет. Он мысленно вернулся к тому, что предстояло сделать сейчас. Ни одна армия не марширует вперед без плана битвы. Конечно же, такой план имелся и у него.

Сначала он пойдет в самый заполненный людьми игрушечный магазин в городе. За последние дни Макс прошагал пешком полгорода, и не только потому, что не мог себе позволить нанять кэб. Он составлял карту местности с той самой ночи, когда придумал этот отчаянный план. Без сомнения, самым переполненным магазином игрушек будет «Маркем». Это место казалось настоящим дворцом игрушек. Магазин был дорогим, но это не имело значения – ведь он не будет платить. Самое важное заключалось в том, что торговое заведение преуспевало, а значит, вполне может позволить себе небольшую потерю. И еще и то, что магазин был большим и достаточно беспорядочным в суматохе последних рождественских покупок, так что человек с проворными руками сможет улизнуть оттуда с куклой.

С куклой! Майор подавил стон. В который раз он пожалел, что его брат не оставил на его попечение сына. Волчок или мячик, или оловянного солдатика было бы легко спрятать в карман. Но девочкам нравятся куклы. У него не было сестры, и он не мог придумать, что еще может привести девочку в восторг. Так что это должна быть кукла. Маленькая, которая поместится под его пальто. Но красивая. Нет смысла воровать что-то низкого качества. Если его поймают, то он будет опозорен. Еще больше, чем сейчас. Так что если такова будет его судьба, то пусть он хотя бы пострадает за что-то стоящее. Макс горько улыбнулся. Отлично. Он уже размышляет как преступник. Он продолжил путь.

Переполненные тротуары освобождались перед ним вопреки снегу и неустойчивому покрытию. Майор представлял собой внушительное зрелище даже в гражданской одежде. Он обладал лицом и фигурой гладиатора, а теперь, в придачу к этому, воинственным выражением лица. Высокий, поджарый и мускулистый, Макс находился в превосходной боевой форме. Его черные как смоль волосы были подрезаны коротко как у стриженого ягненка, но в его внешности не было ничего мягкого. Если бы его волосы не были подрезаны, то они вились бы; если бы выражение его лица было приветливее, то он бы выглядел потрясающе привлекательно – пылкие черные глаза, кремового цвета кожа, которая, казалось, светится изнутри, сильный подбородок и белоснежная улыбка, которая давно не появлялась. Макс как небо от земли отличался от обыкновенных мужчин и казался даже слегка опасным. Таких обычно называют «дьявольски привлекательными».