Однако я был уверен, что и после смерти его высокие требования к издательским характеристикам книг должны быть полностью удовлетворены.

Уверен, что вы находите утешение в том теплом отношении, которое питают к книгам вашего мужа все, кто читает их и разделяет с вами горе утраты.

За эти томики в особых переплетах вам выставлен небольшой счет.

Алджернон-Д. Брауни.

Значит, почитатели стихов Себастьяна дорожат его книгами. Возможно, это правда. Однако читателей могла отпугнуть цена книг в дорогих кожаных переплетах с золотым тиснением.

К письму прилагался счет, в котором Джудит с ужасом увидела сумму – сто четыре гинеи.

Джудит посмотрела на книги так, словно это было гнездо ядовитых змей. Сто четыре гинеи! Где же ей взять такие деньги? Эта сумма чуть ли не вдвое превышает размер денежной помощи от Тимоти Росситера.

Может, удастся продать эти книги? Джудит не могла сдержать смех при этой мысли. Как же заплатить за книги и сохранить свое достоинство? Хотелось плакать от бессилия, но ради спокойствия детей Джудит сдержалась.

Они не должны знать, в каком отчаянном положении оказалась их мать.

Разумеется, у родителей всегда найдется место для нее и ее детей, но не будет ни гроша на образование Бастьена и приданое для Роузи. У Джудит кружилась голова и болело сердце. Столь жестокий удар судьбы в такой тяжелый день грозил свалить ее с ног.

В дверь постучали, и Джудит, не в силах двинуться с места, попросила Бастьена открыть.

Она видела, что Бастьен все понимает. И он, и Роузи были очень чувствительны к настроению матери и общей атмосфере в доме. Всего несколько недель назад они находили радость и удовольствие в очень малом и простом. Появление в их жизни Леандра Ноллиса перевернуло все вверх дном. Это было чудовищно несправедливо…

Вернулся Бастьен и протянул ей записку.

– Это из Хартуэлла, – сказал он.

Взяв сложенный и запечатанный белый листок бумаги, Джудит увидела, что записка адресована ей. Она могла быть от одного из супругов Арденн или же от Леандра. А может, и от дворецкого и от кого угодно. Почерк был незнаком.

Дрожащими руками Джудит сломала печать, развернула листок и прочитала:

Моя дорогая Джудит!

Мы снова ударились в абсурдные амбиции, ты согласна? Я готов извиниться перед тобой, вот только не знаю, в чем виноват. Нам есть что обсудить, но я уверен, что наша размолвка случилась скорее из-за недоразумения, чем по какой-то серьезной причине.

Если ты тоже так думаешь, приходи на церковное кладбище, я буду там до заката.

Леандр.

Джудит задумалась. Брак по расчету всегда казался ее абсурдом, да и можно ли считать этот расчет правильным? Так или иначе, но теперь у нее не было выбора. Она должна выйти за него замуж.

Роузи и Бастьен смотрели на мать с надеждой и взрослой серьезностью. По крайней мере у них не было ни малейшего сомнения в желаемом исходе.

Джудит посмотрела в окно. Близился закат. Накинув на голову и плечи шерстяную шаль, она сказала:

– Бастьен, присмотри за Роузи. И на этот раз не оплошай!

Он стоял у могилы Себастьяна, высокий и внушительный в длинном плаще, с мрачным выражением лица.

– Нельзя ожидать слишком многого от общения, которое происходит по большей части возле кладбища, – тихо сказал он.

Джудит подошла и остановилась по другую сторону могилы, не зная, что сказать.

Он выпрямился.

– Надеюсь, с Бастьеном все в порядке?

– Да.

– Он сильно меня испугался?

– Нет, – выдохнула Джудит. Вокруг поднимался сырой туман.

– Наверное, я должен был предоставить тебе разбираться с его поведением, но я первым оказался на месте и, честно говоря, испугался того, что могло произойти. Я уже стал считать себя его отцом, к тому же ведь это я приучил его к лошадям и верховой езде…

– Вот именно, – с готовностью подхватила Джудит. – Еще пару недель назад он не поступил бы так неосмотрительно и легкомысленно.

– Ты хочешь сказать, что во всем виноват я? – приподнял брови граф.

Помимо того, что она просто вынуждена была помириться с ним, такое обвинение и впрямь выглядело несправедливым.

– Только отчасти, – сказала она. – Это все нервы…

– Отчасти? Странно, мне казалось, что я и есть главная причина всех событий.

Ей не нравилось его настроение, и она не могла понять, к чему он клонит. Она не знала, что говорить, как поступить. Дипломат в недавнем прошлом, он был еще и воином, ветераном самой кровопролитной из всех баталий – битвы при Ватерлоо. Вздрогнув, Джудит плотнее закуталась в не слишком теплую шаль.

Вынув из кармана кольцо, граф повертел его в пальцах.

– Ты должна хоть немного доверять мне, иначе наш брак окажется неудачным.

– Я доверяю вам, милорд.

– Разве?

Он замолчал, ожидая от нее объяснений по поводу недавней ссоры.

– Я привыкла воспитывать детей одна, – проговорила Джудит. – И никогда не позволяла кому-то другому решать, виноваты они или нет и что с этим делать.

– Должно быть, твой первый муж все-таки принимал участие в воспитании детей, и с ним тебе приходилось делить родительские обязанности.

– Нет, он был слишком занят стихами, – сказала она и опустила голову.

Быстро спускались сумерки, со стороны церковной колокольни доносился писк летучих мышей. Джудит взглянула на полускрытую сумерками фигуру графа.

– Обвенчавшись со мной, – тихо сказал он, – ты дашь мне право принимать участие в воспитании детей, и я намерен отстаивать это право. Тебе придется доверять мне, хотя я не всегда и не во всем буду прав, как, впрочем, и ты сама. Это может стать причиной ссор между нами, но мои намерения никогда не будут направлены во вред детям.

Он говорил, и сердце Джудит постепенно таяло от его слов.

Леандр надел кольцо ей на палец и сжал руку.

– Да ты замерзла!

Сняв с себя длинный плащ, он бережно закутал в него Джудит.

– У меня подгибаются колени, милорд, – тихо сказала она.

Леандр крепко обнял ее за талию и повернул к себе лицом.

– Я рад, что до венчания нам остался только один день. Ты не сбежишь от алтаря?

Она помотала головой.

Быстро наклонившись, он приник к ее губам долгим страстным поцелуем, прижимая к себе всем телом и требуя ответной чувственной реакции. Джудит словно огнем обожгло, и она едва слышно прошептала:

– Я сейчас упаду…

– Это хорошо, – улыбнулся в темноте граф. – Иногда мне кажется, ты заблуждаешься относительно меня. Но времени на заблуждения больше нет. Мы заключаем брак без любви, но это не значит, что ты мне безразлична. Наоборот, ты вызываешь во мне горячее желание… Я жду не дождусь нашей первой брачной ночи, когда смогу с полным правом насладиться твоим телом и сделать так, чтобы ты в моих объятиях забыла обо всем на свете…

У нее еще кружилась голова от его поцелуя и по всему телу разливалась непонятная истома. Его рука рассеянно ласкала шею, и от этого Джудит становилось жарко, хотелось других, более откровенных ласк…

– Мне кажется, у нас с вами, милорд, все будет по-другому… не так, как с Себастьяном, – предупредила она его.

– Я очень на это надеюсь, – улыбнулся он. Искоса глянув на могилу, он увел ее к калитке кладбища.

Он приехал верхом, и теперь большой серый конь, словно привидение, неподвижно стоял у ограды. Когда они подошли к коню, Леандр спросил:

– Хочешь поехать вместе со мной? Я отвезу тебя домой.

Решив, что согласие будет знаком доверия, Джудит кивнула. Сняв с нее плащ, он обхватил ее обеими руками за талию, поднял и легко посадил в седло.

Она ухватилась за луку седла, боясь оставаться на лошади без Леандра. Джудит в который уже раз удивилась его физической силе. Интересно, какое тело скрывалось под отлично сшитой одеждой? Поймав себя на этой мысли, Джудит ужаснулась ее греховности.

С другой стороны, если он хотел видеть ее обнаженной, то и сам, наверное, будет без одежды… Леандр сел в седло, Джудит оказалась у него на коленях и прижалась к нему, словно ребенок, слушая стук его сердца и чувствуя крепкие мышцы торса.

Он пустил коня медленным шагом в сторону деревенской улицы. В окнах домов мелькал свет, но улица была пустынна.

– Я буду вам хорошей женой, милорд, – неожиданно для себя сказала Джудит.

– Звучит многообещающе.

– Я хочу сказать: такой женой, какую вы хотите, – уточнила она.

– Это мне нравится больше. – В темноте сверкнули белые зубы. – Это обещание?

– Да, – чуть поколебавшись, сказала она.

– Вот и хорошо, а я постараюсь стать таким мужем, какого хотела бы иметь ты. – Он бережно сдул прядь волос с ее лица и тихо попросил: – Подскажи мне, каким ты хочешь видеть своего мужа.

Леандр был хорош во всем, но Джудит не могла признаться ему в этом, поэтому сказала, чуть помедлив:

– Серьезным, здравомыслящим и практичным. И верным разумеется.

Они подъехали к дому Джудит. Граф спрыгнул с коня и помог ей спуститься на землю.

– Придется обойтись одним качеством из четырех названных, – лукаво сказал он.

– Каким же? – улыбнулась Джудит.

– Выбери сама, – тоже улыбнулся граф.

– Тогда выбираю серьезность, – задумчиво сказала она, склонив голову набок.

– Выбор неверный! – расхохотался Леандр и поцеловал Джудит в губы. – Завтра я буду скрываться от тебя, моя будущая жена. Не хочу рисковать. Но мне кажется, я должен поговорить с Бастьеном. Пришлешь его ко мне?

Она снова почувствовала тревогу за сына, но подавила в себе это чувство и, демонстрируя доверие графу, сказала:

– Разумеется. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

В этих словах Леандра она услышала такой чувственный подтекст, что дрожь пробежала по спине.

Дети уже накрыли стол к ужину и даже расставили миски для супа, тихонько кипевшего на плите. Оба с тревогой взглянули на вошедшую мать. Потом увидели на ее руке кольцо и просияли.