— Лаклан, не надо кормить меня этой воодушевлённой болтовней о собаках.

Я продолжаю.

— Дело в том, что любить кого-то после того, как ты потерял так много, страшно. Я это знаю, и все же не могу даже притворяться, что знаю, каково тебе. Любить собаку, позволяя ей войти в твою жизнь, это как позволить влюбиться. Влюбиться безумно. Речь о том, чтобы привязаться к кому-то, кто умрет, когда ты еще будешь жить. И ужасно думать так, но полагаю, именно поэтому мы так привязаны к животным, к нашим питомцам. Мы живем дольше них. Их время на земле ограничено, и у них нет ничего, кроме любви. Но именно это делает каждый день с ними еще слаще. Любовь к собаке это о любви и потере. Но в конечном итоге, твое сердце становится больше и сильнее.

Несколько мгновений Бригс молчит, единственный звук — наше дыхание и шаги по дороге, все остальное приглушено снегом.

Наконец, он говорит.

— Черт, Лаклан. Почему ты не напишешь это в своей брошюре «Любимого Забияки»?

— Только если это сработает с тобой.

Когда мы возвращаемся домой, все собрались у камина на последнюю чашку чая. Кайла окружена контейнерами Tupperware, наполненными индейкой и хаггис (вегетарианским видом — оригинал ей не слишком понравился).

— Как все прошло? — спрашивает Джессика.

— Вижу, пес все еще у тебя, — резко комментирует Джордж.

— Это не их щенок, — говорю им, — они никогда его не видели.

— Тогда полагаю, он отправляется в «Любимого Забияку», — печально говорит Джессика.

Я собираюсь кивнуть, когда Бригс говорит:

— Вообще-то, он остается со мной, — я ухмыляюсь, пока Бригс поднимает в воздух белый комочек. — Все поздоровайтесь с Винтером МакГрегором.

Все, за исключением Джорджа, горячо приветствуют его, Джессика и Кайла воркуют со щенком. Я радостно хлопаю Бригса по спине, прежде чем схватить Кайлу за руку и притянуть к себе, целуя в лоб.

Смотрю на всех вокруг.

Многие из нас побиты жизнью.

Но все еще здесь.

Все еще дышат.

Мои люди.

Мое сердце.

Мой клан.