Мэри Бэлоу - Рождественская невеста

Она прикусила верхнюю губу. Затем она почувствовала вкус крови. Она не спала.

* * *

Леди Стэплтон и миссис Кросс не появились на музыкальном вечере леди Кэрью. Миссис Кросс прислала записку с извинениями, объясняла маркиза Кэрью, когда кто-то заметил их отсутствие. Леди Стэплтон плохо себя чувствует.

Кто-то заметил, что просто удивительно, что большинство из них остались здоровы в такую ужасную погоду.

Фанни Грейнджер упомянула, что видела сегодня леди Стэплтон в библиотеке, и что та выглядела очень больной.

– Она была сама не своя несколько недель, – сказала графиня Торнхилл. – Бедняжка.

От некоторых болезней не так просто вылечиться.

– Но только вспомните, в какие платья она была одета, или, скорее, раздета, – намекнула миссис Тернер. – Неудивительно, что она подхватила простуду.

Никто не стал развивать данную тему.

– Я обязана навестить ее, – заявила Кора Неллер в экипаже по дороге домой. – Интересно, вызвала ли она врача? Но, по крайней мере, у нее есть миссис Кросс, которая позаботится о ней. Миссис Кросс очень дружелюбная и отзывчивая дама. Мне она безмерно нравится.

– Я пойду с тобой, Кора, – сказал ее брат.

– О, отлично, – она выглядела довольной и совсем не выказывала подозрений, в отличии от лорда Фрэнсиса. – Тогда тебе не нужно сопровождать меня, Фрэнсис. Ты можешь отвезти детей в парк.

– Вероятно, именно они возьмут меня с собой, любовь моя, – ответил он. – Но я покорюсь им.

Поэтому Эдгар пришел, как и обещал утром вместе со своей сестрой. Он надеялся, что леди Стэплтон все еще в постели, и они только расспросят миссис Кросс и немного поговорят с ней. Но когда они вошли в гостиную, то увидели обеих леди там.

Леди Стэплтон была больше похожа на себя. Хотя ее щеки все еще были бледными, но она выглядела невозмутимой и одета со своей обычной элегантностью. Она даже одарила Эдгара своей обычной, насмешливой улыбкой, здороваясь с ним. Его и Кору пригласили присоединиться, миссис Кросс позвонила, чтобы принести чай.

– Я так забеспокоилась, когда вчера вечером узнала, что Вы нездоровы, – сказала Кора. – Я и сама сегодня вижу, что Вы еще не оправились. Я надеюсь, что Вы проконсультировались у врача.

Леди Стэплтон улыбнулась Эдгару.

– Нет, – сказала она бархатным голосом. – Я не верю врачам. Но благодарю за заботу, леди Фрэнсис. И за вашу тоже, сэр.

Эдгар только кивнул и ничего не сказал.

– Летти сказала, что я должна извиниться перед Вами, – заговорила она. – Она сказала, что я была очень груба с Вами вчера. Я помню, что говорила вчера то, что думала, но я плохо себя чувствовала и могла ненамеренно обидеть Вас. Я прошу у Вас прощения.

– Вчера, – переспросила Кора. – Ты видел леди Стэплтон и ничего не сказал, когда мы обсуждали ее отсутствие? Я такого от тебя не ожидала!

– Ах, но, несомненно, мистер Доунс слишком скромен, чтобы сознаться в собственной любезности, – леди Стэплтон насмешливо посмотрела на него. – Я тяжело опиралась на его руку всю дорогу от библиотеки домой, и он даже нес меня на руках несколько ярдов и вверх по лестнице в мою спальню. Но спешу заметить, что моя тетя была с нами. У вашего брата удивительная сила, леди Фрэнсис. Я вешу целую тонну.

– О, Эдгар, – заговорила Кора с любопытством. – Какой ты заботливый. И ты ни слова об этом не сказал. Я не удивлена, что ты захотел прийти сюда сегодня. Но с Вами все в порядке, мэм? – Она повернулась к миссис Кросс.

Они обе стали обсуждать здоровье леди Стэплтон, как будто ее здесь не было. Миссис Кросс волновалась, так как ее племянница была больна уже больше недели, – да, определенно, – хмыкнула она, – но она отказывалась принимать лекарства. Каждое утро она чувствовала себя настолько больной, что не могла ничего съесть на завтрак. И ее энергия пропадала, казалось, несколько раз за день. И не раз она была на грани обморока. И такое поведение было совсем на нее не похоже.

Леди Стэплтон продолжала смотреть на Эдгара с выражением насмешливого веселья в глазах.

– Я знаю, на что это похоже, когда не можешь завтракать, – сказала Кора. – Я сочувствую Вам леди Стэплтон. Со мной так было каждый раз на ранних месяцах, когда я носила каждого из своих четырех детей. А ведь завтрак мой любимый прием пищи.

Леди Стэплтон подняла брови, но продолжала смотреть на Эдгара.

– Боже мой, – заметила она. – Мы смущаем мистера Доунса. Мне кажется, он краснеет.

Он не покраснел, но чувствовал себя определенно неуютно. Только Кора могла говорить настолько неделикатно в смешанной компании.

– О, Эдгар не возражает, – сказала Кора. – Не так ли, Эдгар? Но в моем случае, леди Стэплтон, это был естественный эффект моего состояния и прекратился через месяц-два. Так же, как и ужасная усталость. Ненавижу уставать в течение дня. Но в Вашем случае подобные симптомы неестественны и Вам следует поговорить с доктором. Так невоспитанно с моей стороны говорить с Вами о таких вещах, когда я Вам не родственница и не близкая подруга. Но я обеспокоенная приятельница.

– Благодарю, – сказала леди Стэплтон. – Вы очень любезны.

Разговор перешел на более общие темы здоровья, а затем плавно перетек на тему погоды. Рождества и самые интересные магазины на Оксфорд Стрит.

Эдгар не принимал участия в разговоре. Его дискомфорт превратился во что-то более резкое, хотя он пытался себя уговорить не быть настолько глупым. Она была его возраста, она как-то ему говорила об этом. Насколько ему было известно, у нее никогда не было детей, несмотря на то, что была замужем несколько лет, и призналась, что имела любовные связи во время вдовства. Возможно ли, чтобы женщина забеременела в тридцать шесть лет? Глупый вопрос. Конечно, возможно. Он был знаком с женщинами, которые рожали и в более старшем возрасте. Но первый ребенок? Возможно ли это? После нескольких лет бесплодия или нескольких лет тщательной защиты от чего-то подобного?

Определенно это невозможно. Как бы она хохотала, если бы знала, какие мысли сейчас бродят у него в голове. И только из-за того, что Кора сравнила первую стадию своих беременностей с болезнью леди Стэплтон. Что за чепуха заставила его провести прямое сравнение?

Но Кора же не знает, – и в своей невинности даже не подозревает, – что у этой леди был любовник точно чуть больше месяца назад. Ее тетя тоже ни о чем не подозревала.

– А какие у Вас планы на Рождество, мистер Доунс? – внезапно спросила его миссис Кросс.

Он с минуту непонимающе смотрел на нее.

– Я отправлюсь в Мобли, мэм, провести праздники со своим отцом, – ответил он.

– Там будет домашний праздник. Я, Фрэнсис, наши дети, а также несколько наших друзей приедут туда. Я этого жду с нетерпением.

– И будущая невеста мистера Доунса тоже будет там, Летти, – заметила леди Стэплтон, глядя на Эдгара. – Разве Вы не знали, что он приехал в Лондон, чтобы выбрать себе невесту из светского общества? Он возьмет ее с собой в Мобли, чтобы представить своему отцу и получить одобрение. Рождественская невеста. Разве это не романтично? – Но по ее словам выходило как раз наоборот.

На сей раз, Эдгар, в самом деле, покраснел.

– Теперь ты точно смутила мистера Доунса, Элен, – укоризненно заметила миссис Кросс.

– Но вам совсем незачем смущаться, сэр. Желаю Вам удачи в поисках. Любой молодой леди невероятно повезет, если на нее падет Ваш выбор.

– Благодарю Вас, мэм, – сказал Эдгар и с облегчением заметил, что Кора поднялась, чтобы уйти. Он встал, то же самое сделали две другие леди. Он поклонился им и ждал, пока Кора подумает, что бы еще такого сказать миссис Кросс напоследок. Он пристально посмотрел на леди Стэплтон, которая улыбнулась ему в ответ.

– Вы беременны? – хотелось ему выпалить. Но это было просто смешно. Странно. Она была тридцати шестилетней вдовой. С которой у него были сексуальные отношения, – дважды, – около месяца назад. А теперь она страдает от утренней тошноты, усталости и обмороков, когда пытается заняться ежедневными делами. И она не хотела показаться врачу.

На мгновение он почувствовал головокружение.

Он не мог себе представить худшего несчастья. Этого не может быть. Но какое еще объяснение можно было найти? Утренняя тошнота. Усталость. Даже он знал про эти два симптома, которые характерны для беременности на ранней стадии.

Он прошел за своей сестрой вниз, испытывая потребность в свежем воздухе , – даже если речь шла о холодном, мокром, ветреном воздухе. Ему надо было подумать. Ему надо было убедить себя в своей глупости.

Но что было глупее, думать о том, что это возможно, или о том, что это категорически невозможно?

Была ли она беременна?

От него ли?

Элен решила остаться в Лондоне после Рождества. Несколько дней она испытывала тщательно подавляемый ею страх и легкую форму паники, пока не успокоилась достаточно и не решила, что ей нужно тщательно все спланировать и в спешке нет необходимости. Она беременна чуть больше месяца. Скоро тошнота и усталость пройдут. Ничего не будет заметно еще несколько месяцев. Она не должна отправляться куда-либо в слепой панике. У нее было время все обдумать и спланировать.

Вскоре большинство ее знакомых отправятся в свои загородные имения на праздники. Некоторые из них останутся, приедут другие, но люди, от которых она хотела избавиться прежде всего, уедут.

Эдгар Доунс уедет со своей дерзкой привлекательной сестрой и ее семьей. С ними поедут некоторые другие люди – Кэрью, Бриджуотеры, Торнхиллы, Гринволды. И скорее всего, Грейнджеры.

Она чувствовала жалость к Фанни Грейнджер, хотя обычно она не жалела людей, это было не в ее натуре. Вероятно, она жалела девушку потому, что вспоминала себя в ее возрасте или немного моложе. Такой же несчастной и покорной судьбе. Очень покорной. Словно ягненок на бойне, как бы банально это не звучало.