Джексон запрокинул голову назад, а она изучала сильную линию его подбородка и шеи. Он зажмурил глаза.

— Мне не нужен её ребёнок.

— Прекрати думать о себе.

Он резко мотнул головой, чтобы встретиться с ней взглядом. В его глазах она могла прочитать удивление и гнев.

Ханна сконцентрировалась на звуках потрескивающего камина и мягкого храпа Чарли. Напряжённость, исходящая от Джексона была заразительной. Воздух казался горячим и раздражающим.

— Ты думаешь, что холостяк, который никогда даже не держал ребёнка в руках, является хорошим выбором для роли отца – человек, который бросил свою семью и изменил своё имя, чтобы забыть о них? Я отвернулся от своей сестры. Я отказался видеть её, я отказался разговаривать с ней.

Он выпил остаток виски, резко опрокинув стакан. Ханна почувствовала боль его сожаления, даже если он в этом не признался. Оно было воплощено в каждой напряжённой мышце его тела, в чертах его лица. Он выразил сожаление по поводу того, что случилось с Луис, и это дало Ханне надежду, что шанс все ещё есть. Она хотела ему рассказать все о своём прошлом, о другой причине, по которой она стремилась, чтобы он принял Эмили. Но она не могла сказать об этом и остаться непредвзятой в сложившейся ситуации. Она уже прыгнула выше своей головы.

— Ты её дядя.

— Прекрати это говорить.

Ханна посмотрела ему в глаза, а затем кивнула.

— Луис совершала ошибки, Джексон. Её ребёнок не должен страдать из-за них.

— Какого черта ты так сильно заботишься об этом?

Она стиснула руки, чтобы не задрожать.

— Я не хочу, чтобы она попала в систему, — прошептала Ханна, почти давясь словами. Она на мгновение зажмурилась, пытаясь блокировать образ, как этого ребёнка передают какой-то приёмной семье, не зная, что случилось бы с ней потом. Она нарушила главное правило: она очень сблизилась с Луис и Эмили. Она не сможет защищать Эмили, как только та выйдет из-под опеки миссис Форд. У неё не будет неограниченного доступа к ней, как сейчас. Она затаила дыхание, в ожидании, что он что-то скажет. Было очевидно, что бы она ни сказала, слышать этого, он не хотел.

— Ты будешь жалеть об этом, — тихо сказала она, заставляя себя подойти к нему в то время, как её ноги были словно желе. Она смотрела, как из-за её слов он стиснул челюсти. Она почувствовала на своём лице жар от огня, пламя сжигающее груду поленьев, так же сгорала и надежда, что Джексон на это согласится.

Но она должна была сказать ему.

— Это решение будет преследовать тебя. Оно не сотрёт твоё прошлое, и это определённо не заберёт твою боль. Эмили уже не будет, но этот гнев, обида, что ты чувствуешь по отношению к своей сестре, не уйдут. Они изо дня в день будут разъедать тебя, но ты уже не будешь прежним. Ты будешь продолжать жить дальше, а затем ты будешь время от времени останавливаться и задаваться вопросом, что же случилось с той маленькой малышкой. Тебе будет интересно, приглядывает ли за ней кто-то так, как ты это делал для Луис. Тебе будет интересно, не подвела ли её система так же, как и тебя.

— Хватит!

Он зарычал в огонь, что больше походило, на звук раненого зверя, а не человека. Ханна не двигалась, не дышала. В конце концов, он повернулся, чтобы посмотреть на неё, его карие глаза были тёмными и пустыми.

— Ты ни черта обо мне не знаешь, Ханна. Я не знаю о чем, черт возьми, ты думала, если решила, что имеешь право найти меня и приехать сюда, и это была твоя первая ошибка. Ты ни черта не знаешь о моей жизни, так что не применяй свои идеалы ко мне. Завтра, когда дорога расчистится, уезжай домой.

ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА

Ханна пыталась не допустить, чтобы её улыбка померкла, пока Эмили погружалась в мир грёз. Она решила, что последней вещью, которую видит Эмили, прежде чем уснёт, должна быть улыбка.

Эмили глубоко вздохнула, сделала небольшое посасывающее движение своими розовыми губками и наконец, крепко уснула. Ей нужно было позвонить Эллисон. Она знала, что её лучшая подруга и коллега по социальной работе будет вне себя от беспокойства. Через несколько секунд голос её подруги раздался на другом конце линии.

— Элли? Это я, — прошептала Ханна в телефон.

— О, мой Бог! Я звонила тебе последние четыре часа!

— Я знаю, я знаю, здесь плохая связь, прости, что...

— Почему плохая связь? Ты живёшь совсем недалеко от офиса.

Ханна откашлялась, готовясь к натиску, который ей придётся вытерпеть от своей подруги.

— Ну, прямо сейчас, я не совсем в Кроссинг Хоуп.

— Боже мой, ты же не...

— Я сделала это. Я здесь.

— Ханна, я думала, что отговорила тебя от этой безумной идеи. Тебе может быть предъявлено обвинение в похищении.

— Миссис Форд дала согласие на то, чтобы я привезла Эмили сюда.

— Хорошо, но как насчёт Джин? Она порубит тебя на кусочки и вышвырнет твою задницу из отдела.

Джин, их босс, всегда играла по правилам. Она терпеть не могла, что Ханна рисковала и возмущалась, что Эллисон не боялась использовать свои контакты и друзей, чтобы помочь ребёнку. Эллисон выручала Ханну не один раз, так что Джин разбиралась с ними обеими.

— Нет, если я уговорю дядю Эмили удочерить её. У меня не было выбора, Элли. Ты знаешь это. Я облажалась с Луис. Меньшее, что я могу сделать, это убедиться, что Эм находится со своим дядей, — сидя на большой кровати сказала Ханна.

— То, что случилось с Луис, было не твоей виной. Я знаю, что вы с ней были близки, и я знаю вашу историю, но сейчас ты все поставила на карту. Луис не будет винить тебя, если ты отступишь.

— Этого не произойдёт, — глядя на Эмили сказала Ханна. Она для ребёнка, рядом с собой, сделала импровизированную кровать, тщательно продумав, чтобы та не была слишком мягкой, и чтобы Эмили не могла упасть.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый упрямый человек, которого мне когда-либо доводилось встречать? Со своей стороны, я сделаю все, что понадобится, чтобы сдержать эту охоту на ведьм. Итак, ты познакомилась с братом Луис? И я предполагаю, что он встретил Эмили?

Ханна завозилась с подолом длинной футболки, которую Джексон ей одолжил.

— Технически да, мы все встретились.

— Что ты имеешь ввиду, технически встретились?

Ханна посмотрела через плечо, и понизила голос.

— Ну…

— Что он сказал? Он это сделает?

Нет. И это раздавило её, потому, время от времени, проводя вечер вместе с ним, она мельком видела человека, которым, как она думала, он может быть. Но все, что выходило из его уст, противоречило этому. Может быть, она была мечтательницей, безнадёжным романтиком, который хотел верить, что красивый миллиардер затворник, бросил бы все, чтобы спасти свою невинную племянницу. Но Джексон совершенно не был таким. Поправка. Он был красивым, гораздо больше, чем он этого заслуживает, учитывая его отношение. И он был миллиардером, создавшим сам себя, что делало все только хуже, потому что это означало, что у него было стремление, талант и мозги.

— Эй, что же он сказал? Он собирается удочерить её?

В голове всплыл образ Джексона Пирса, говорящего ей убираться к черту из его собственности.

— Он ещё не совсем согласился, — сказала Ханна, желая, чтобы её телефон потерял приём.

— Он сказал нет?

— Я уверена, это из-за шока. Слушай, я позвоню тебе, когда буду возвращаться назад. Здесь зверская погода, так что я застряла на ночь. Но он отличный ... — Ханна старалась не подавиться своей ложью. — ... Отличный хозяин и все будет в порядке. Ах, боже мой, я думаю, что Эм просыпается. Я поговорю с тобой позже, Элли. Ты самая лучшая.

— Ханна, — простонала её подруга. Она могла только представить её голубые глаза, наполненные беспокойством.

— Пока, — прошептала Ханна, не давая Эллисон возможности задать больше вопросов. Ханна чертовски сильно надеялась, что произойдёт какое-то чудо между сегодняшним днём и завтрашним утром.

Свежим, ранним утром, за которым, несомненно, последует пурга, возможно, он испытает своего рода осознание... Странный шум прервал завывающий звук ветра снаружи. Она посмотрела на Эмили. Это была не она. Что это было?

Она, прислушиваясь привстала.

Просто ветер.

Потом она услышала это снова. Звук доносился из коридора. Её сердце учащённо забилось, и она спустила ноги с кровати. Босыми ногами она прошла через всю комнату, и, остановившись у двери, снова прислушалась.

Ничего.

Медленно открыв дверь, она и выглянула в коридор. Было очень темно, освещение давал только маленький ночник, который она оставила включённым в своей комнате, в комнате Джексона свет не горел. Она включила свет в коридоре и на цыпочках подошла ближе к большой комнате... а потом она услышала это бормотание, почти стон. Она повернулась и пошла к комнате Джексона. Это определённо был он.

Пока она размышляла что ей делать, у неё вспотели ладони. Не то, чтобы они были друзьями. На самом деле, его последними словами, сказанными в её адрес, были, убираться завтра к чертям из его дома. Она не могла просто вторгнуться в его комнату. Но опять же, если он был болен, не было ли это её долгом, как человека, помочь ему? Она всё-таки была социальным работником. Разве это не её работа помогать людям? Она прикусила нижнюю губу, взявшись за дверную ручку. Ладно, Ханна, если ты в течение минуты ничего не услышишь - уходи и направляйся в свою спальню. Если услышишь его снова, тебе придётся войти.

Конечно же, через несколько секунд она снова его услышала. Она сделала глубокий вдох, и медленно открыла дверь, половицы заскрипели, когда она переступала через порог. Она задержала дыхание и не двигалась. В комнате было темно, поэтому, чтобы пропустить достаточно света из коридора и видеть, куда она шла, она полностью открыла дверь. Джексон был в постели. Тёмное одеяло было сброшено, он лежал на спине, его голова была повёрнута в другую от неё сторону.