Ханна почувствовала, как её тело задрожало от ярости. Чёртова Джин и её черно-белые правила. Она всегда была в состоянии отделить эмоциональный аспект от работы. Она никогда не принимала никакого решения на основе инстинкта, но опять же, Джин и шагу не ступила за пределы офиса за последние годы. Ханна сделала глубокий вдох, когда Джин передала ей файл. Толстый. Её файл.

Ханна проигнорировала это.

— Джин, речь идёт о члене семьи. Ты знаешь, что это совершенно другое дело, как и то, что он получит приоритет. Ему не придётся и пальцем шевелить, чтобы удочерить её, — сказала она, стараясь казаться спокойной и логичной, несмотря на то, что соблазн вылить эту чашку кофе на худое тело Джин и посмотреть, растает ли она, был очень велик.

— Существуют шаги и процедуры, которые должны быть соблюдены, — она снова толкнула файл в её сторону. Ханна оттолкнула его обратно.

— И это в твоих силах, чтобы ускорить процесс и добиться этого. Это не одолжение. Луис была моим делом, и она оставила меня со своим желанием, чтобы дядя Эмили удочерил её!

Джин расхохоталась, но её смех быстро превратился приступ кашля заядлого курильщика.

— Она, вероятно,  была под кайфом, когда писала эту записку, Ханна.

— Не начинай, Джин.

— Может быть, если бы ты лучше за ней смотрела…

— Отвалите, леди.

Ханна чуть не подпрыгнула при звуке голоса Джексона. Она понятия не имела, когда он вошёл. Она медленно обернулась, смутно осознавая, что все остальные в офисе наблюдали за ними. Кроме того, она не пропустила удивлённую улыбку Эллисон. Она уже видела раньше этот тяжёлый взгляд Джексона, но сейчас его глаза были гораздо холоднее, чем в тот раз, когда взгляд был направлен на неё. Его спина была прямой, и глаза безошибочно сверкали гневом. Было странно знать, что это было сделано, чтобы защитить её. Самым шокирующим было то, что её совершенно не раздражал тот факт, что он проигнорировал её просьбу и зашёл сюда. Её даже почти не волновало, что он слышал, что сказала Джин. Вот, значит, как это, когда кто-то встаёт на твою защиту?

— Я не должна отчитываться перед вами, сэр, — сухо сказала Джин.

— Ну, вы можете быть чертовски уверенной, что я найду того, перед кем вам придётся это сделать. Ребёнок поедет домой со мной.

Ханна почувствовала, как её гнев рассеивается. Джексон знал, как получить то, чего он хотел. Карие глаза, которые могли быть тёплыми, прямо сейчас сверкали враждебностью, которую невозможно было не ощутить, а его челюсть была сжата. О да, Джексон не на шутку разозлился. Он выглядел так неуместно в этом сером, плохо обставленном металлическом офисе. Так или иначе, даже в джинсах, мужчина излучал силу и богатство.

— Дерзайте, но когда её постоянное место размещения будет подтверждено, вас будет ожидать глубокое разочарование. Письмо вашей сестры не будет иметь никакой юридической силы в суде, а одинокий мужчина совершенно точно не является лучшим кандидатом для создания семьи, — самодовольно сказала Джин.

— Ты ей ещё не сказала Ханна? — мягко спросил Джексон, глядя на неё сверху вниз, улыбка появилась на его лице, но не отразилась в его глазах.

Ханна могла бы поклясться, что увидела, как все наклонились вперёд в своих креслах. А волнение, исходившее от её лучшей подруги, могло бы зарядить весь офис.

— Я... э-э...

О чем говорил Джексон? Ханна почувствовала, как он нежно обнял её за плечи, притягивая к себе. Что он делает?

— Почему бы тебе не рассказать ей о нашем браке? — сказал Джексон, целуя её шею. Ханна почувствовала, как подкашиваются её колени, а хватка Джексона усилилась, словно он знал, что она готова упасть.

— Брак? — спросила Джин.

Джексон кивнул.

Эллисон завизжала, вскочив так, что её кресло врезалось в стену.

Ханна украдкой наступила каблуком Джексону на ногу.

ДЕСЯТАЯ ГЛАВА

— Вот тебе и благодарность, — хромая, проворчал Джексон, когда они оказались снаружи.

— Я знала, что ты психически нестабильный! — прошипела Ханна.

Холодный зимний воздух чувствовался хорошо на её пылающих щеках, когда они стояли на тротуаре, повернувшись лицом друг к другу. Люди проходили мимо них, был слышен звон колокольчиков Санта Клауса, но единственное, на чем Ханна могла сосредоточиться, это воспоминание о том, как Джексон говорит Джин, что завтра они женятся. Он окончательно сошёл с ума.

— Земля вызывает Джексона Пирса! — она сосредоточилась, пытаясь понять выражение его лица. Казалось, он был готов совершить убийство. Может быть, осознание того, что он предложил, наконец, дошло до него или, может быть, он действительно был расстроен, что она подвела Луис.

— О чем, черт возьми, говорила эта женщина? — его традиционно сжатая челюсть снова вернулась и Ханна знала, что он был очень сильно чем-то раздражён

— Что? Может сначала объяснишь то, о чем ты говорил? — Ханна оглянулась по сторонам. В небольших городах всегда был кто-то, готовый подслушать разговор. Словно почувствовав её беспокойство, он схватил девушку за руку и пошёл к своей машине. Он шёл настолько быстро, что ей пришлось бежать, чтобы не отстать. Ханна резко остановилась, дёрнув его за руку, из-за чего остановился и он. Джексон повернулся, впившись в неё взглядом.

Он закрыл глаза, прежде чем заговорить:

— Давай. Садись в машину, и мы поедем.

Ханна скрестила руки на груди.

— Я никуда не поеду, пока ты не ответишь на мой вопрос, — она вскинула брови, выжидая, пока он делал несколько глубоких вдохов.

— Ханна.

— Да, — ответила она невозмутимо, все ещё держа руки скрещёнными.

Он вздохнул.

— Садись в машину, потому что каждый из этого дурацкого офиса не так уж и незаметно смотрит на нас через окно, и моя нога, кажется, требует ампутации. Так что либо поцелуй меня прямо сейчас, либо садись в машину, ладно?

Ханна обдумывала вариант с поцелуем около полусекунды.

— Хорошо, пошли к твоей машине, — надменно сказала она.

— Я надеялся, что ты согласишься со мной, — сказал он, снова схватив её за руку, и направившись к своей машине.

— Ну, у меня, на самом деле не было выбора, не так ли?

Ханна разбушевалась, когда они достигли его Range Rover. Джексон упёрся рукой о внедорожник, скрыв её от любопытных взглядов из окон офиса. Она могла понять по его глазам, что он все ещё был сердит. Он стоял так близко, что ветер был пронизан его одеколоном, и она почувствовала жар его дыхания, когда он заговорил. Она проигнорировала желание, возникающее из-за его близости. Тело бессовестно предавало разум.

— О, я дал тебе выбор, но ты струсила, — прошептал Джексон.

Ханна собиралась открыть рот, чтобы сумничать, когда Санта Клаус со звенящими колокольчиками направился к ним. Санта, как Ханна заметила, слегка прихрамывал, был очень взъерошенным, а его живот выглядел так, будто кто-то выпил слишком много пива. Джексон пихнул ему двадцать долларов, не отводя от неё взгляда. Санта наградил его звоном колокольчиков прямо в ухо. Ханна расхохоталась. Джексон тихо выругался и открыл для неё дверь. Он, садясь и закрывая за собой дверь, проворчал что-то о маленьких городах.

Через пять минут они остановились возле её дома. Это было единственное место, где они могли обеспечить себе полное уединение, но было немного тревожно осознавать, что Джексон сейчас окажется на её территории. Её дом был её собственным убежищем, единственный дом, который когда-либо по-настоящему принадлежал ей.

По дороге ни один из них не произнёс ни слова. Ханна знала, что если она заговорит, то в конечном итоге будет кричать на него и, принимая во внимание, что костяшки его пальцев побелели, когда он схватился за руль, она поняла, что он, в этот момент еле сдерживался. Что было хорошо, потому что теперь она была без работы, а Джин начала тотальную войну против неё и удочерения. Она искренне надеялась, что Джексон все ещё был таким же уверенным, как и тогда, когда сказал, что удочерит Эмили. ...

— Это твой дом? — спросил Джексон, заглушив машину и наклонившись вперёд, чтобы лучше рассмотреть.

— Да, он, — сказала она по-прежнему сдержанным голосом.

Чтобы пересечь маленькую деревню Хоупс Кроссинг, потребовалось всего несколько минут. Из того что Джексон увидел в городе сквозь пелену злости, было ясно, что тот был похож на идеальное место из картины Нормана Роквелла. Милый, как-в-снежном-шаре тип деревни. Но он не очень был заинтересован в этом городе. Его ум работал сверхурочно, пытаясь обработать всю информацию. У него складывалось впечатление, что он играет главную роль в каком-то причудливом фильме о самом себе. Когда его жизнь стала настолько непредсказуемой?

Он через окно посмотрел на стоящий перед ним дом, в викторианском стиле из красного кирпича, и его горло сдавило спазмом. Он был таким чертовски идеальным. Он был маленький, с декоративной отделкой. Кедровый трос с темно-красными лентами обрамлял тяжёлый молдинг на окнах и нетронутое белое крыльцо. Урны были переполнены кедром и другой растительностью. Белые пышные снежинки, которые падали с неба, делали его ещё более волшебным.

На самом деле, на мгновение, он не мог проронить ни слова, потому что ничто и никогда в его жизни, не вызывало у него столь сильную потребность иметь свой, собственный дом. Настоящий домашний очаг. Дом. С женой. С детьми. Черт, может быть, даже с белым заборчиком. Но Джексон Пирс ни в коей мере не был мужчиной, у которого есть дом с белым заборчиком. Нет, он был парнем, который сохраняя анонимность, жил в пентхаусе с видом на красивый пейзаж. Сталь и стекло. Деньги и амбиции. Поверхностность и жадность. Одиночество.

— Это может и не особняк, Джексон, но он идеально подходит для меня.

Он услышал, как она отстегнула ремень безопасности, и знал, что она была готова выпрыгнуть из внедорожника.

— Это ты. Абсолютная ты.

Красивый, сентиментальный, ностальгический, настоящий как Ханна. Её щеки залились этим великолепным румянцем, от которого он стал зависим, как и её губы, которые заставили его проклинать тот факт, что они не переспали в ту ночь.