— Кто тебя обидел?

— Я думала, что мы должны были играть в игру, — сказала она, чуть громче шёпота.

— Мы и играем. И это моя очередь.

Она допила остаток своего напитка, а затем повернулась к нему. — Никто.

— Бред собачий. Ты почти запаниковала, когда я прикоснулся к тебе в ту ночь.

— Мне не нравится грубое обращение.

— Это было нечто большее. Ты была очень напугана, как кто-то, кто был ...

— Повтори, пожалуйста.

Он покачал головой. — Ни за что. Я дал тебе полный, честный ответ. Ты никуда с этим не денешься.

— Прекрасно. У меня совершенно точно не было воспитания в стиле Кливера. Скажем, что мне доводилось иметь дело с неправильным типом парней.

Он почувствовал, как его сердце врезалось в грудную клетку. Он внимательно наблюдал за её выражением, когда она отвернулась и уставилась на огонь.

— Что случилось?

— Это уже два вопроса, Джексон.

Она была такой тихой, что ему пришлось наклониться вперёд, чтобы услышать её ответ.

Мысль о том, что Ханна была подвержена жестокому обращению со стороны мужчины, причинило ему боль. Это разозлило его, заставило его внутренности сжаться, и он смутно почувствовал, что его эмоции были гораздо сильнее, чем они должны быть к человеку, которого он едва знал.

Она заправила своенравную прядь волос за ухо и подняла глаза, посмотрев на него, её взгляд был полон тайн и боли. Он знал, как быть настолько закрытым человеком, и как тяжело поделиться с кем-то.

Она улыбнулась, и выражение её лица полностью изменилось. У неё была великолепная улыбка, которая вызывала желание улыбнуться в ответ. Но была часть его, которая была разочарована, ведь он действительно хотел её узнать.

— Мой ход!

Но вместо того, чтобы задать ему вопрос, она вскочила и подошла к столу. Он не отвёл от неё взгляда, когда она вернулась с тарелкой рождественского печенья, испечённого ранее. Ему сложно было сосредоточиться, пока он размышлял, как ей идут джинсы. Она развернулась именно в тот момент, когда его глаза любовались её задом. Она подняла одну бровь и положила руку на бедро. Он невозмутимо улыбнулся.

— Ты слышал хоть слово из того, что я сказала? — спросила она голосом, который заставил его думать, что она могла бы быть отличным школьным учителем.

— Я все слышал, — соврал он.

— Тогда что я только что сказала?

Он сделал ошибку, посмотрев вниз на её грудь, которая растягивала её рубашку. Он не мог не думать о том, насколько хорошо они заполнят его руки, а также ...

— Джексон Пирс.

Он не мог ничего с этим поделать. Наклонив голову, он, потирая затылок, засмеялся.

— Ханна, — сказал он, смотря в её блестящие глаза, не в силах остановить усмешку, которая, казалось, появлялась на его лице, когда он был рядом с ней. — Мне очень жаль, но ты должна войти в моё положение. Ты красивая женщина.

Она сделала шаг ближе и ткнула его в грудь, и, он подавил желание рассмеяться. Он понял ещё кое-что, когда смотрел в её страстные глаза. Когда он впервые встретил её, она бы ни за что не ткнула его, но теперь, она ему доверяла. Она вела себя искренне, пылко и напористо, что заставило его чувствовать себя чертовски хорошо.

— Пожалуйста, сохрани свои фразочки для кого-то, кто действительно на них поведётся, — сухо сказала она.

Он кивнул. — Прекрасно. Почему бы тебе не спросить меня о том, что ты на самом деле очень сильно хочешь узнать?

— И что бы это было?

Он мог сказать, что ей было любопытно, и он не знал, был ли это виски или что его сила воли растаяла после того, как он провёл два дня с этой женщиной, но он прекратил отрицать их притяжение.

— Как это целовать меня.

СЕДЬМАЯ ГЛАВА

Что он только что сказал?

Она быстро отвела глаза от его сверкающих карих. Ей нужно было изобразить холодность и легкомыслие.

— Абсолютно не то, о чем я думала.

— Но хотела?

Он наклонился к ней.

Её пальчики на ногах поджались, когда она вдохнула запах его лосьона. Как мог человек пахнуть так хорошо в конце дня?

— Хотела?

Джексон Пирс определённо знал, как очаровать женщину.

— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.

Он не переставал улыбаться, и она тоже не смогла.

— Я думаю, что ты слишком много выпил.

Ханна рассмеялась.

— Ханна, два виски не смогут изменить уровень содержания алкоголя у меня крови, — сказал он сухо.

Ей нравилось дразнить его. Это было возбуждающим и захватывающим, и это казалось таким естественным. Если обстоятельства были бы иными, и они не были теми, кем они были, может быть, именно такими они могли бы быть. Теперь, когда они больше не говорили об их прошлом, она могла расслабиться. Или должна была быть способной на это, если бы Джексон не начал говорить о том, чтобы поцеловать её. Мысли о прикосновении её губ к губам Джексона было достаточно, чтобы заставить её сбежать куда подальше, потому что она знала, что это было бы греховно хорошо.

— А вот ты, с другой стороны, совершенно не выглядишь так, как будто можешь справиться с очередной порцией алкоголя, — сказал он самодовольно и налил себе ещё порцию. Ханна смотрела, как он одним махом проглотил содержимое стакана, любуясь, как сжались мышцы на его загорелой шее. Он был слишком красив. Блеск в его глазах говорил ей о том, что он знал о том, что она осмотрела его с головы до ног, и ей нравилось то, что она видела.

Она поджала губы и использовала свой самый авторитетный тон.

— На самом деле, Джексон, я точно знаю, с каким количеством алкоголя я могу справиться. Я могу выпить четыре с половиной шота виски, прежде чем начать вести себя как дурочка. Так что наливай, приятель.

— Слушаюсь, мэм, — сказал он со смехом. — Но теперь я хочу знать, откуда ты знаешь, что можешь выпить именно это количество, — сказал он, протягивая ей бокал. Когда их пальцы встретились, они оба задержались на несколько мгновений. Она надеялась, что её старые подсчёты по-прежнему были точными. Она была удивлена, что на самом деле рассказала об этом, потому что, конечно Джексон хотел бы это знать.

— Когда я училась в колледже, я думала, что это было бы разумным попытаться напиться в хлам, в уединении своей комнаты. Таким образом, мне не пришлось бы беспокоиться о том, что я могу переборщить с выпивкой, когда я отдыхаю с друзьями. Так что я, наконец, получила нужное количество, и обнаружила, что четыре с половиной шота были достаточными для меня, дабы не потерять голову.

Она пыталась казаться прозаичной, и, опустила любой контекст, который мог намекнуть, что у этого могла быть какая-либо другая причина, помимо этой. Она выпила содержимое стакана, сделав большой глоток. Джексон задумчиво наблюдал за ней.

Его брови нахмурились.

— Так, давай-ка проясним. Ты одна сидела в комнате своего общежития и измеряла то, какой будет максимальная доза алкоголя. Не кажется ли тебе, что это немного странно?

Она покачала головой.

— Мне не нравится чувство, когда все выходит из-под контроля.

— Я могу это понять, — сказал он, кивнув головой. Она понимала, что он догадывается, что это не вся история. Часть её хотела рассказать ему все. — Девятнадцатилетние не занимаются подобного рода вещами.

— Ну, а эта занималась, - сказала Ханна и подняла свой бокал. — Теперь, если ты не возражаешь, я выпью следующий шот. И, кажется, мы играли в игру «Правда или Желание».

— Ты была одна в течение длительного времени, не так ли?

Ханна с трудом сглотнула. Почему он спросил об этом? Все дело было в бабушкиной шапке. Книгах. Её праздничном мешке. Он узнал слишком много о ней. Это обескураживает. Его ноги находились на пуфике перед диваном, и он смотрел на огонь прямо перед собой, как будто он знал, что если посмотрит на неё, это будет слишком личным. Когда она не ответила сразу, он повернулся.

Ханна сделала ошибку, посмотрев на его губы. Он на самом деле не должен иметь такие красивые губы. Они должны быть тонкими, не чувственными. У него не должно быть чувственных губ. Но её чувства выходят за рамки от того, как он выглядел. Она не должна наслаждаться его компанией так, как это было сегодня. Разговор с ним был интересным и захватывающим. Находиться в такой непосредственной близости к нему было невыносимо, потому что она хотела от него большего, и это само по себе шокировало. Она никогда не хотела мужчину так, как его. Она никогда не чувствовала желания, как это. Необходимость прикоснуться к нему, обнять его, была настолько сильна, что ей хотелось проигнорировать все причины, почему она не могла когда-нибудь что-нибудь с ним начать.

Его вопрос. В конце концов, она кивнула, прочищая горло, и отвернулась от него и чувств, которые он вызвал в её воображении.

— Да, я действительно была одна в течение длительного времени.

— Ты когда-нибудь хотела отпустить все это? Позволить кому-то позаботиться о тебе?

Его голос был хриплым и мурашки удовольствия поползли по всему телу. Она могла услышать эмоции за его словами, и такое заманчивое представление о том, чтобы позволить кому-то заботиться о себе, кому-то вроде него. Но она знала, что случается, когда ты, заботясь о людях, опускаешь свои барьеры. Всегда была причина, почему кто-то не мог любить её достаточно, чтобы позволить ей остаться. Это был тяжёлый урок, и она не хотела, чтобы Эмили пришлось выучить его. Эмили. Она почти забыла о Эмили и почему она была здесь. Она совсем не затронула тему удочерения сегодня, в надежде, что, может быть, если она отложит эту тему, то он заговорит об этом. Но он не сделал этого. Как её мог привлекать кто-то, кто отказывался помочь своей плоти и крови? Она допила виски и повернулась, чтобы посмотреть на него. Он по-прежнему смотрел на неё с этим я-собираюсь-тебя-поцеловать взглядом, как она сейчас определила. Сконцентрируйся, Ханна.