– Возможно, ты бы забился под кровать, когда из дымоходов стали вырываться летучие мыши!

– Мыши? – переспросил Дин, на секунду оцепенев.

– Целая колония.

– Ты специалист по летучим мышам?

– Я слышала, как они шуршат крыльями. И пищат.

– Ни за что не поверю.

Он всегда вертелся в кровати, и теперь его колено задело ее икру. Но Блу неожиданно стала расслабляться.

– С таким же успехом я мог бы спать с чертовой мумией, – проворчал он.

– Джинсы остаются.

– Не воображай, что я не смог бы их стянуть, если бы захотел. Максимум полминуты, и их не будет. Но к несчастью для тебя, я сегодня вне игры.

Ему не следовало бы думать о сексе, когда мать умирает! Ее мнение о Дине стремительно понижалось.

– Заткнись и спи.

– Тебе же хуже.

За окнами поднялся ветер. Дружелюбная ветка терлась о стекло. Едва Дин задышал глубоко и ровно, ломтики лунного света легли на старые деревянные полы, и дымоход довольно вздохнул.

Он оставался на своей стороне кровати.

Она оставалась на своей.

Пока...

* * *

В доме, где почти не было дверей, хлопнула дверь. Блу приоткрыла один глаз, прервав восхитительно эротичный сон.

Нити серого света прокрались в комнату, и ее веки снова опустились.

Она попыталась воскресить ощущение тяжести мужской руки на своей груди... прикосновения губ к соску...

Хлопнула другая дверь. Что-то твердое прижалось к ее бедру. Ее глаза распахнулись. Угрюмый голос пробормотал какую-то непристойность, не принадлежащая ей рука сжала грудь, а другая проникла в джинсы.

Окончательно разбудила ее тревога. Похоже, это не сон!!

– Плотники уже здесь, – объявил женский голос, едва не над

самым се ухом. – Если не хотите оказаться в их компании, лучше

вставайте.

Блу дернула Дина за руку, но он не спешил высвобождать пальцы из ее одежды.

– Который час?

– Семь, – ответила Эйприл.

Блу одернула рубашку и зарылась лицом в подушку. Похоже, ее плану опережать его на полшага не суждено осуществиться.

– Сейчас еще середина ночи! – запротестовал Дин.

– Для тебя. Но не для рабочих. Доброе утро, Блу. Кофе и пончики внизу, – объявила Эйприл.

Блу перевернулась на спину и вяло помахала ей. Эйприл ответила тем же и исчезла.

– Ну и дерьмо, – пробормотал Дин, зевая.

Блу это не понравилось. Мог бы по крайней мере выразить некоторую сексуальную неудовлетворенность.

Правда, она тут же поняла, что все еще находится под влиянием эротического сна.

– Извращенец, – буркнула она, спрыгивая с кровати.

Нельзя позволить, чтобы этот человек заводил ее, пусть даже во сне.

– Ты лгунья, – неожиданно констатировал он.

– Ты это о чем? – удивилась она, оборачиваясь.

Дин приподнялся, при этом одеяло сползло до талии, и солнце заиграло на его бицепсах и позолотило волосы на груди. Он потер больное плечо.

– Ты утверждала – цитирую: «Я почти безгрудая». Как оказалось, это абсолютная ложь.

Она еще недостаточно проснулась, чтобы достойно ответить, поэтому только наградила его яростным взглядом и устремилась в ванную, где, заглушая предательские звуки, повернула оба крана на полную мощность. Выйдя, она застала его перед дорогим чемоданом, положенным на постель. На нем были только синие трикотажные «боксеры». Блу споткнулась, мысленно выругала себя, но притворилась, что сделала это специально.

– Ради Господа Бога, предупреждай в следующий раз! Меня чуть удар не хватил.

Он оглянулся, сразив ее своей заросшей физиономией с взъерошенными волосами. Даже в таком виде он был неотразим.

– С чего бы это?

– Выглядишь как реклама порно для геев.

– А ты – как национальная катастрофа.

– Именно поэтому я первой пойду в душ.

Она направилась к своему грязному рюкзаку, брошенному Дином в угол, и принялась искать чистую одежду.

– Полагаю, ты не согласишься посторожить в коридоре, пока я моюсь?

– Почему бы мне не составить тебе компанию?

Последнее прозвучало скорее угрозой, чем заигрыванием.

– Поразительно, – покачала головой Блу. – Суперзвезда вроде тебя все еще готов помогать маленьким людишкам.

– Ничего не попишешь, такова моя натура.

– Забудь, – коротко бросила она, схватила одежду, полотенце, туалетные принадлежности и убежала в ванную.

Только полностью убедившись, что он не собирается к ней вломиться, Блу намылила шампунем волосы и побрила ноги. Дин не знал, что мать вовсе не умирает, однако все же казался не столько скорбящим, сколько злобным. Но ей все равно, какое зло причинила ему Эйприл. Все это в прошлом.

Она переоделась в чистые, но выцветшие черные велосипедные шорты, просторную камуфляжную майку и шлепки. Наскоро высушила волосы и стянула красной резинкой.

Концы покороче отказывались укладываться в сомнительную прическу и повисли вдоль шеи. Ради Эйприл она хотела добавить блеск для губ и тушь, но, к сожалению, три дня назад потеряла то и другое.

Спустившись вниз, она увидела электрика, примостившегося на стремянке в столовой и подсоединявшего к сети антикварную люстру. С дверного проема столовой был снят пластик. В комнате стоял Дин, о чем-то беседуя с плотником, поправлявшим лепнину арочного входа. Дин, должно быть, принял душ в другой ванной, потому что влажные волосы завивались на кончиках. На нем были джинсы и майка в цвет глаз.

В жилой комнате находился сложенный из камня камин размерами больше, чем в хозяйской спальне. Новые стеклянные двери выходили на нечто похожее на большую бетонную плиту, начинавшуюся от двери черного хода. Блу направилась на кухню. Прошлой ночью она слишком нервничала, чтобы оценить работу, проделанную Эйприл, но сейчас остановилась в дверях и осмотрелась. Винтажные кухонные принадлежности вместе с ностальгически-белыми резными шкафчиками с вишневого цвета керамическими ручками вызывали ощущение, что она попала в сороковые годы. Блу живо представила женщину в наглаженном ситцевом платье с аккуратным узлом волос на затылке, которая чистит картофель над раковиной под несущийся из радиоприемника дуэт сестер Эндрюс, поющих «Не сиди под яблоней».

Громоздкий белый холодильник со скругленными краями, возможно, был копией старой модели. Но белая эмалированная газовая плита с двойной духовкой точно была из тех самых времен, как и встроенная металлическая полка над горелками, содержавшая солонку и перечницу, банки для специй, а также глиняный кувшин с букетом полевых цветов. Рабочие столы еще не были установлены, поэтому она сразу увидела, что резные шкафчики – всего лишь прекрасно сделанные копии. Черно-белый пол в шахматную клетку тоже был новым. Судя по образцу краски прикрепленному к стене, стены будут солнечно-желтыми.

«Не сиди под яблоней»...

Свет лился в комнату из широкого окна над раковиной и более высоких окон, в квадратном уголке, выделенном для завтраков, с которых все еще не были сняты ценники. На хромовом кухонном столе с ярко-красной пластиковой столешницей лежали несколько коробок с пончиками, пластиковые чашки и бумажные салфетки. Тут же стояла Эйприл, грациозно опершись на гнутую спинку стула и держа в руке телефон. На ней были вчерашние рваные джинсы, короткий топ гранатового цвета, серебряные браслеты и туфли на низком каблуке из змеиной кожи цвета шалфея.

– Вам полагалось быть здесь в семь, Санджи, – бросила она и, кивнув Блу, показала на кофейник. – Значит, придется раздобыть другой грузовик. Рабочие столы необходимо установить к концу дня, чтобы маляры могли взяться за дело.

На кухне появился Дин и с непроницаемым лицом потянулся к коробке с пончиками. В этот момент солнечный луч, тронув белокурые завитки сына, заиграл в волосах матери, и Блу вдруг посетила безумная мысль, что Господь создал специальный прожектор, с целью высветить красоту этих золотистых созданий.

– Я не потерплю задержек, – продолжала Эйприл, – так что вам лучше поторопиться. Жду через час.

Она переключилась на другой звонок и перенесла телефон в другую руку.

– О, привет! – воскликнула она и, понизив голос, отвернулась. – Перезвоню через десять минут. Где ты?

Дин подошел к высоким окнам и выглянул на задний двор. Блу невольно понадеялась, что он пытается примириться с безвременной кончиной Эйприл.

Эйприл снова позвонила.

– Дейв, это Сьюзен О'Хара. Санджи, похоже, опоздает.

В кухню заглянул электрик, вешавший люстру.

– Сьюзен, взгляните на это.

Она сделала ему знак подождать, спокойно закончила разговор и закрыла флип.

– Что случилось?

– Я наткнулся на старую проводку в столовой, – пояснил электрик, не сводя с нее жадного взгляда. – Ее следует заменить.

– Давайте я посмотрю.

Она вышла вслед за рабочим. Блу бросила ложку сахара в кофе и подошла поближе, чтобы рассмотреть плиту.

– Не будь ее здесь, худо бы тебе пришлось, – заметила она.

– Да, ты, возможно, права.

Дин отказался от пончиков, посыпанных сахарной пудрой, и выбрал единственный, политый шоколадом, который оставался в коробке. Именно тот, на который Блу уже положила глаз.

Раздался вой электродрели.

– Кухня просто невероятна, – заметила Блу.

– Ничего.

– Ничего?!

Она провела большим пальцем по марке фирмы, выбитой на передней панели плиты, и закинула удочку:

– Я могла бы целыми днями готовить здесь. Домашний хлеб, фруктовый пирог...

– Ты действительно умеешь готовить?

– Еще бы!

Белая эмалированная плита словно была пропуском в другую эру. Может, она станет пропуском Блу во временную безопасную жизнь.

Но он вдруг потерял всякий интерес к еде.

– У тебя нет ничего розового?

Она оглядела черные шорты и камуфляжную майку.

– А чем тебе не нравится это?

– Да нет, все в порядке. Если, конечно, намереваешься вторгнуться на Кубу.

– Я не из модниц, – пожала плечами Блу.