— Я надеялась отыскать что-нибудь на кухне.

— Думаю, вы не отыскали бы там достаточно еды, — продолжал герцог, — тогда как Жак привез некоторые блюда — на свой вкус, — которые нам еще предстоит попробовать.

Марсия рассмеялась.

— Я не верю своим ушам! А что скажут в chateau, когда вы не явитесь на ужин?

— Я попросил Жака сказать всем, что ужинаю у своих друзей и что вы тоже оказались в их доме, так как Аквилин потеряла подкову. Пока кузнец будет заново подковывать вашу лошадь, вы отужинаете с нами.

— Как вы можете столько лгать? — пожурила его Марсия и тут же расхохоталась.

— Двум смертям не бывать, а одной — не миновать. А теперь поспешил в гостиную. И позвольте вас предупредить: Пьер ест за семерых. Так что если мы не поторопимся, на столе может ничего не остаться.

Марсию вновь разобрал смех, но, поднявшись, она с беспокойством посмотрела на Лизетт.

— Мы можем оставить дверь открытой, — успокоил ее герцог. — Так что если она очнется, мы услышим.

Марсия одарила его улыбкой и первой прошла в гостиную.

Это была совсем маленькая комната, почти лишенная мебели, но тщательно прибранная.

Жак накрыл на стол, стоявший посередине.

Стол украшали отделанная тесьмой скатерть и пара серебряных подсвечников, которые он привез из chateau.

Марсия села за стол, и герцог расположился напротив нее.

Первое блюдо уже было выставлено.

Аппетитнейшие кусочки pale de foie gras являли собою фирменное блюдо этой части Дордони.

Появилось шампанское. Отпив глоток, девушка произнесла:

— Надеюсь, никто в chateau не догадывается, где мы находимся. Представить только, как они были бы удивлены!

— Мы обедаем вдвоем без chaperon , и вы так прекрасно выглядите с распущенными волосами и в ночной рубашке.

— Это negligee , — возразила Марсия, — вам прекрасно известно, что леди может надевать его, когда принимает beau у себя в boudoir.

— Вы выражаетесь еще более двусмысленно! — подколол ее герцог.

Марсия покраснела, поняв, что ведет себя так, будто ужинает с отцом.

Она забыла, что помимо всего прочего герцог — молодой человек и она должна вести себя не столь фамильярно.

— Мне нравится, как вы краснеете, — заметил герцог. — Это так редко случается с француженками, что я почти отвык от подобного зрелища.

Он не видел в этом ничего удивительного, но женщина, с которой он развлекался, — маркиза, — давно пережила тот возраст, когда смущение вгоняет в краску.

— Так как мы находимся здесь при весьма компрометирующих обстоятельствах, — торопливо молвила Марсия, — я предлагаю поговорить о лошадях. Мне кажется, это — наименее опасная тема.

— А я, наоборот, хотел бы поговорить о вас, — убедительно произнес герцог. — Вы очень интересно говорили об ощущениях единственного ребенка в семье. Пока вы переодевались, я пытался понять, что для меня с самого детства значат это chateau и это поместье. Потому мне хотелось бы, чтоб они перешли к моему сыну, — или сыновьям, — которому они будут так же дороги.

Марсия захлопала в ладоши.

— Именно этого понимания хотят от вас окружающие, — заверила его она. — И ваша тетя больше всех будет рада услышать это.

— Но для того чтобы завести детей, необходимо, как вы сами сказали, сначала обрести любовь, — продолжал герцог. — Они будут счастливы, независимо от того, растут ли в убогом домишке, подобном этому, или в chateau, лишь в том случае, если их родители будут по-настоящему любить друг друга.

— В этом вы совершенно правы, — согласилась Марсия. — Я абсолютно уверена, что дети, рожденные в любви, намного лучше воспитаны и гораздо счастливее других детей.

Герцог кивнул.

— Если вы знакомы с историей, — продолжала она, — то для вас не является секретом то, что дети, рожденные в любви, намного умнее родившихся от брака по расчету, особенно если этот брак заключался между королевскими домами.

— Это действительно так. Я могу привести вам множество примеров, когда потомки французских монархов, рожденные в любви, по всем параметрам превосходили детей, явившихся на свет в результате политических союзов с королевскими домами других стран.

— То же самое могу сказать вам об английских монархах.

И она поведала ему несколько историй об отпрысках монархов, рожденных в любви.

Затем герцог привел ей несколько подобных рассказов из французской истории, показавшихся ей очаровательными.

За pate последовали еще более изысканные блюда, подаваемые на стол Жаком.

Но собеседники были столь увлечены беседой, что поглощали приносимые кушанья, не ощущая вкуса.

Марсия вряд ли по достоинству оценила прекрасное вино, произведенное на винодельне герцога.

И наконец, когда они выпили по чашечке кофе, герцог нехотя поднялся.

— А теперь, мне кажется, я должен вернуться в chateau и рассказать вашему отцу о том, что произошло; но, думаю, было бы ошибкой посвящать в это тетю или кого бы то ни было еще в доме.

— Пожалуйста… пожалуйста, сохраните это в тайне, — взмолилась Марсия. — Начнутся всякие пересуды, и я могу попасть в весьма неловкое положение.

— Я постараюсь, — пообещал герцог. — И, уж конечно, приеду за вами завтра рано утром, когда вернется мать девочки.

Герцог сделал несколько шагов по направлению к двери, затем вдруг остановился на миг и произнес:

— Спокойной ночи, Марсия. Не могу выразить словами то удовольствие, которое мне доставила беседа с вами.

— Мне она тоже очень понравилась. До свидания, и… спасибо.

Герцог взял ее руку и неожиданно прикоснулся к ней губами.

После этого удалился в кухню — проверить, готов ли Жак к отъезду.

Марсия же, в свою очередь, поспешила в спальню — посмотреть, все ли в порядке с Лизетт.

Девочка по-прежнему спала не шевелясь.

Марсия сняла покрывало с большой кровати и бережно перенесла туда девочку. Она немного опасалась, что белье может оказаться несвежим, но было очевидно, что на простынях еще никто не спал: вероятно, они были заменены этим утром.

Прежде чем отправиться ко сну, она чуть-чуть приоткрыла окно.

На туалетном столике теперь стояли два подсвечника, точно такие, как те, что украшали стол в гостиной. Конечно, они были слишком дороги, чтобы принадлежать хозяйке дома.

Потом девушка заметила еще один предмет, появившийся на столике.

Это был револьвер.

Она удивилась, зачем Жаку было оставлять здесь револьвер, но тут же увидела записку, лежавшую под ним:

Мадемуазель,

Сегодня я слышал, что в окрестностях появилась бешеная собака. Камердинер господина графа Грейтсвудского как-то сказал мне, что вы неплохо стреляете. Поэтому на всякий случай оставляю вам этот револьвер.

С уважением,

Жак.

Марсия улыбнулась, воздав должное предусмотрительности этого человека.

Она знала, насколько опасной может оказаться бешеная собака, но надеялась, что ей не придется стрелять в нее.

Она отодвинула занавески и взглянула в ночное небо, казавшееся необычайно далеким, потому что перед самым домом возвышались горы высотой в сотни футов.

Задрав голову, она увидела их вершины, почти скрывшиеся в сумерках; над ними уже мерцали первые вечерние звезды.

Это было фантастическое зрелище.

Марсия решила выйти на крыльцо, чтобы полюбоваться долиной при свете луны.

По удаляющемуся звуку она поняла, что Жак уехал. Наверное, и герцог, оседлав Аквилин, тоже отправился в chateau.

Она представила, как великолепно он смотрится на лошади.

Потом ей вспомнился чудесный ужин вдвоем и увлекательная беседа.

Герцог выглядел за столом заинтересованным и веселым.

Марсия задернула занавески и задула одну свечу. Она уже перенесла вторую к изголовью кровати и собиралась лечь, как вдруг дверь спальни распахнулась настежь.

— Мадемуазель! Мадемуазель! Она узнала голос Пьера и поставила свечу на столик.

— В чем дело, Пьер? Что случилось?

— Они похитили господина герцога, мадемуазель! Три человека потащили его к пещерам.

— Я не понимаю, о чем ты! — воскликнула Марсия.

— Они связали его. Он сопротивлялся, но их было слишком много, — задыхаясь, рассказывал Пьер. — Они сбросили его на землю, но он продолжал сопротивляться, мадемуазель, и тогда они утащили его в пещеру, о ней знаем только я и мой друг!

Марсия не сомневалась, что это дело рук Сар-до, и с ужасом подумала, что он действительно собирается убить герцога.

Глава 7

— И что же… нам теперь… делать? — выдохнула Марсия.

— Я покажу вам, куда они увезли господина герцога, они не смогут заметить нас, — ответил Пьер. — Идите за мной, мадемуазель.

Девушка бросила мгновенный взгляд на спящую Лизетт. Затем повернулась к двери, посмотрев на ожидающего ее Пьера. И тотчас вспомнила о револьвере, который оставил Жак. Она взяла его, но, вернувшись, обнаружила, что Пьер куда-то исчез. Она встретила его, когда он шел из кухни и нес что-то в руках.

— Я захватил лампу, мадемуазель, — объяснил он.

То, что она увидела, было обыкновенной свечой в банке из-под варенья — по крайней мере они смогут разглядеть путь, если надо будет спуститься в пещеру.

Марсия похолодела от страха. Скверно было уже то, что Сардо похитил герцога.

А если он вдобавок схватит ее и Пьера, то не остановится ни перед чем, чтобы убить их или использовать в качестве заложников.

Однако в подобных размышлениях смысла было не так уж много.

Она последовала за Пьером вниз, к маленькому садику.

Вне дома было светло — луна уже взошла. Звезды ярко сверкали на черном небе. Пьер резко повернулся и побежал туда, где скалы спускались к полю.

У Марсии не было времени на раздумья. Она старалась не отстать от мальчика. Ей также приходилось придерживать ночную сорочку и халат, чтобы не запутаться в них во время бега.

К счастью, на ней были мягкие сатиновые туфли без каблуков, которые она надела к ужину. Аквилин все еще паслась на поле. Значит, Сардо с сообщниками захватили герцога до того, как тот добрался до лошади.