Парня на пикапе дожидаться еще несколько дней. Но у нее есть сотовый, которым она решила воспользоваться только в самом крайнем случае, таком, как сейчас. Однако это придется отложиться до следующего утра…

Глава 4

Александра давно усвоила, что лучший способ отвлечься от тревожных мыслей – это заняться делом. Все равно каким. А находить дела ей всегда удавалось с блеском.

Вот и сейчас она составила план действий на остаток сегодняшнего дня. Прежде всего следовало перенести вещи на террасу. Не лежать же им без призору всю ночь напролет! Затем, отломав несколько веток от куста сирени, росшего перед избой, обмела колченогий стол от сора, а углы от паутины. Застелила аккуратно разорванным полиэтиленовым пакетом табурет и села на него, соображая, что бы предпринять еще.

Распаковывать вещи Александра не собиралась. Есть пока не хотелось. Можно было, конечно, пройтись по лесу, раз уж она оказалась здесь. Но в опускающихся сумерках он уже не выглядел мирным и безобидным. Вообще с каждой минутой на душе становилось все неуютнее и тревожнее. А что же тогда будет ночью?

Александра встала и решила на всякий случай поподробнее исследовать развалюху. В комнате за печкой, куда она опасливо заглянула, была свалена закопченная кухонная утварь вперемешку с тряпьем. С лежанки свешивался вытертый полушубок, а за печной заслонкой обнаружилась вся в саже и копоти керосиновая лампа.

Внутри нее что-то обнадеживающе побулькивало. Рядом лежал коробок спичек.

Захватив лампу и спички с собой, Александра вернулась на террасу и поставила находки на стол. Затем направилась ко второй двери, видимо ведущей из террасы в огород.

Прикидывая, как бы ее открыть, она оперлась ладонью о дверь, и та со скрипом поддалась. Зачем же тогда было вешать на «парадную» дверь чуть ли не амбарный замок? Александра, подумав, недоуменно пожала плечами. Это было выше ее разумения.

На старой раскидистой яблоне, как фонарики, висели круглые красные яблочки. Неухоженными могилками смотрелись заросшие сорняками грядки. Выросшие самосевом, тут и там покачивались на легком ветерке укроп, разноцветные космеи и нарядные бархатцы. В двух шагах от террасы стояла полусгнившая собачья будка, от вделанного в ее стенку кольца тянулась, скрываясь в траве, толстая металлическая цепь. На дальней границе участка, возле зарослей бузины, виднелась будка повыше совсем иного предназначения.

Александра содрогнулась, представив, что ей доведется увидеть, рискни она войти туда. Нет, пожалуй, это испытание ей не по силам. А вот яблоки и укроп смотрелись вполне цивилизованно. Может, если побродить подольше, можно отыскать еще кое-какие атрибуты привлекательной стороны деревенской жизни…

Так и есть, часть сорняков оказалась на поверку кустами клубники, на которых одновременно цвели цветы и зрели крупные ягоды. Заросли бузины плавно перерастали в малинник, колючие переплетенные ветки которого тоже были усеяны ягодами. Колодезный сруб в отличие от всего прочего выглядел недавно сооруженным, а оцинкованное ведро, привязанное к гремучей цепи, было сравнительно новым.

Зачерпнув воды, Александра долго всматривалась в нее, потом понюхала, полила на ладонь, но ничего подозрительного не обнаружила. И к ней понемногу стало возвращаться настроение, возникшее в тот момент, когда она только увидела дом, освещенный лучами солнца.

Нет, здесь она, естественно, не задержится, но в душе не останется такого тягостного осадка от нелепой, бесцельной поездки.

Сосредоточенно размышляя о том, как бы достать нужные сейчас вещи, минимально потревожив содержимое коробок и чемодана, Александра направилась к дому. И вдруг ее нога зацепилась за что-то. Споткнувшись, она потеряла равновесие и чуть было не упала. Переведя дыхание и успокоив сердцебиение, молодая женщина посмотрела вниз и не увидела в траве ничего, кроме собачьей цепи.

Странно… Тронув ее носком теннисной туфли, она неожиданно обнаружила, что цепь туго натянута. «Еще страньше», – сказала бы Алиса из Зазеркалья, оказавшись на ее месте.

Непонятно почему, но это и заинтриговало, и насторожило Александру. Наклонившись и взявшись за цепь, она осторожно потянула. Та не поддалась. Проследив за ее направлением, молодая женщина обнаружила, что череда металлических звеньев уходит под террасу.

Затаив дыхание, Александра осторожно приблизилась, заглянула в холодный сумрак и в следующее мгновение в испуге отпрянула. Из темноты на нее не мигая смотрели чьи-то лишенные всякого выражения глаза.

За считаные доли секунды в мозгу молодой женщины пронеслись предположения одно ужаснее и неправдоподобнее другого. Моментально нашлось и бредовое объяснение поспешному отъезду Виктора с женой в другой город и его нежеланию задержаться около дома подольше.

«Но мне-то что делать?» – помертвев от страха, подумала Александра. По всему выходило, что прежде нужно выяснить, кто прикован к цепи. Но хватит ли у нее мужества?

«Хватит, – тут же усмехнулась она. – Мне терять нечего». Она заставила себя подняться на террасу и отыскать в одной из коробок карманный фонарик. Впрочем, рыться особо не пришлось. Александра сама собирала вещи, а привычка к порядку позволила с ходу определить, где что находится из вещей.

Вернувшись к тому месту, где цепь уходила под бревна, Александра собралась с духом и, опустившись на колени, снова заглянула под террасу. В круге света от фонарика она увидела… пса, неподвижно лежащего на голой земле и смотрящего в никуда мертвым взглядом. Пес был еще живой, а взгляд уже мертвый.

То, что произошло здесь, в мгновение ока предстало перед мысленным взором Александры и было куда ужаснее самых чудовищных предположений. Собаку просто бросили тут за ненадобностью, как старую ветошь, а чтобы, чего доброго, не побежала следом, посадили на цепь.

«Как же она, должно быть, выла от тоски и ужаса», – подумала молодая женщина. Но вдруг поняла: нет, не выла, нутром почуяв всю степень предательства, совершенного по отношению к ней хозяином, и смирилась со своей участью, утратив смысл своего собачьего существования.

– Сволочи, – процедила сквозь зубы Александра и возненавидела себя за то, что улыбалась этому Виктору и желала всего доброго ему и его близким.

А в следующую секунду она уже не размышляла, действовала. Александра не знала, как поведет себя пес, у нее вообще не было навыков обращения с какими-либо домашними животными, а тут, возможно, озлобленная на людей клыкастая тварь. Но она знала себя: до конца дней, сколько бы их ни осталось, ее будет преследовать этот мертвый взгляд живой собаки. Значит, нужно сделать все, чтобы помочь ей, если это возможно. Если же невозможно, то… то… Впрочем, об этом лучше вообще не думать.

Легши грудью в светлой блузке на землю, Александра осторожно ухватила собаку за передние лапы и потянула. Та не шелохнулась – то ли не осталось сил, то ли ей было уже все равно.

Сантиметр за сантиметром она вытаскивала ее наружу, запрещая себе думать о тех муках, которые пережило несчастное животное. Когда собака целиком предстала взгляду, Александра ощутила, что по ее лицу катятся слезы. Это была не собака, а обтянутый кожей скелет, на бедре которого к тому же зияла рана размером с кулак.

С трудом отцепив массивный карабин от ошейника, она взяла пса на руки и поднялась с ним на террасу. Будь что будет, но сейчас Александра в своей стихии: делать, а не предаваться унынию. Ее уже не страшила царящая в комнатенке грязь, не пугал видавший виды полушубок. Прижимая к себе собаку – вдруг соберет последние силы, вырвется и заползет глубже под дом, а без цепи ее уже не достать, – молодая женщина стащила одной рукой меховую рванину на пол и опустила на него свою ношу. Обессиленное животное даже не попробовало изменить позу, а осталось лежать, как лежало, безучастное ко всему.

С остервенением бормоча «сволочи, сволочи, сволочи», Александра бросилась на террасу и, быстро найдя пластиковую одноразовую мисочку и бутылку питьевой воды, вернулась в комнату. Она знала, что страшнее всего для живого организма обезвоживание.

«Так это же для живого», – пронеслось в мозгу. Но Александра послала куда подальше предательские мысли.

Налив в миску воды, она опустилась на грязный пол и поставила ее возле морды собаки. Ноль реакции.

– Ну, миленькая, ну, пожалуйста, попей, – стала приговаривать Александра, осторожно поглаживая собаку по голове.

Результат был все тот же. Тогда, совершенно отчаявшись, она попыталась влить воду из бутылки прямо в собачью пасть. Большая часть пролилась, но что-то попало в горло. И пес, видимо чисто рефлекторно, сглотнул.

Александра подумала, что никогда еще не испытывала большей радости. Даже когда ее признали лучшим топ-менеджером года!

– Умница, моя хорошая, – растроганно шептала она, продолжая понемногу лить воду на морду пса.

Тот сглотнул еще раз, затем вдруг вполне осознанно посмотрел на молодую женщину. Ей показалось, что она готова его расцеловать.

Зная, что нельзя переусердствовать, Александра влила еще немного воды в собачью пасть. А затем передвинула животное на сухое место. Теперь следовало заняться раной. Был ли это пролежень или иная какая травма, она не знала, но привычка в болезни обходиться своими силами сейчас могла ей очень помочь.

Чистым носовым платком и перекисью водорода Александра очистила рану от грязи и гноя, потом посыпала ее раздавленными между двумя чайными ложками таблетками антибиотика. Собака лежала по-прежнему неподвижно, но дыхание ее ощущалось явственнее.

Кончив обрабатывать рану, Александра с неудовольствием огляделась вокруг. Грязь вокруг вызывала уже не брезгливость, а раздражение. И источник раздражения следовало уничтожить как можно быстрее, чтобы продолжать хоть как-то существовать.

Она понимала, что привести хибару в приличный вид ей одной не под силу, да и не имеет смысла. Но вымести грязь, вытереть пыль и протереть окна она вполне может. Этому Александра посвятила два последующих часа, время от времени подходя к собаке и вынуждая ее пить.