— Это было бы нечто другое, — ответил он с упрямством.

— Давай хотя бы попытаемся. — Она открыла молнию на платье, вскочила и стряхнула его с себя; в этот раз она и не подумала о том, чтобы положить платье аккуратно или хотя бы поднять его. Она подбежала к окну, задвинула портьеры, и в большой комнате сразу стало темно. Юлия зажгла свечу, которая стояла в медном подсвечнике на письменном столе. Она решительно сняла с себя белье и чулки и обняла Роберта. — Я так люблю тебя, Роберт! Дорогой мой, любимый! — Слезы текли у нее по щекам.

Когда она прильнула к нему и поцеловала его в губы, она почувствовала, как проснулась его страсть. Но как и раньше, он пытался сдерживать себя. Однако на этот раз она ему не помогла. Она решилась соблазнить его и не отвергала никаких средств для достижения своей цели. Она надеялась, что, только подарив себя, она сможет удержать Роберта от сумасшедшего плана. Наконец, она добилась того, что он вошел в нее. Сама она не испытывала никакого наслаждения, ей было просто больно — острая, колющая боль, которой она не ожидала. Тем не менее, чувство триумфа, сознание того, что наконец полностью завоевала его, делало ее неизмеримо счастливой. Он тихо вскрикнул, когда достиг апогея. Роберт долго не выпускал Юлию из своих объятий, а она прятала лицо на его груди.

— Мы не должны были этого делать, — сказал он, с трудом переводя дыхание.

— Но это же было прекрасно. Признайся, тебе же было хорошо?

— Я не хотел этого.

— Я знаю, я знаю. Ну теперь это уже произошло.

— Прости меня!

— За то, что ты любишь меня?

У нее прямо на кончике языка вертелся вопрос, не признается ли он в том, что вообще нет никакой необходимости бросать учебу для того, чтобы быть с ней. Но она промолчала. Юлии не хотелось, чтобы Роберт догадался, что она пытается влиять на него таким образом.

— Мы должны как можно быстрее пожениться, — сказал Роберт.

Она с удивлением посмотрела на него. Неужели она добилась прямо противоположного тому, что она хотела?

— Нет, — сказала она решительно.

— А если ты забеременеешь?

— После первого раза? Маловероятно.

— Но если все же?

— У нас еще останется время подумать об этом. — Она оторвалась от него и выпрыгнула из постели.

— Куда ты?

Она взяла белье и платье.

— В ванную!

— А если придет мама?

— Это будет не так скоро, — с досадой ответила она и сама удивилась своему раздражению.

После того как она вымылась и оделась, она внимательно рассмотрела себя в зеркало. Нет, она не изменилась. Она выглядела такой же невинной, как и раньше. Легкие тени под глазами могли бы появиться и после вечера на дискотеке.

Будет ли Роберт любить ее теперь меньше? Она рисковала, но она должна была рискнуть. Юлия знала одно совершенно точно: она не хотела сейчас выходить замуж и изменять что-либо в своей жизни. Ведь жизнь только начиналась. Она и Роберту должна была объяснить, что нельзя менять свои планы ради нее.

Когда Юлия вернулась в комнату, Роберт уже застелил кушетку, оделся и поставил пластинку. Она поняла, что это была та самая увертюра из «Щелкунчика». Но в этот момент ей было все равно. Портьеры были снова раздвинуты и свеча погашена.

— Я придумал кое-что, — сказал Роберт. — В случае необходимости мы могли бы жить здесь. Мама вскоре успокоится.

— Мне кажется, что сейчас мы говорим на разных языках, — ответила она устало.

— Боже мой, Юлия, попытайся все же понять меня!

— Как раз это я и делаю все время.

— Мне двадцать три года. Я не хочу всю жизнь оставаться студентом, я уже не мальчишка и хочу жить самостоятельно.

Это она могла понять. Она вспомнила, как сама радовалась, когда закончила школу манекенщиц. Но ей никогда не приходила в голову мысль, что Роберт учится безо всякого желания, не видя перед собой цели.

— Я хочу стать коммерсантом — специалистом по розничной торговле, — заявил он, — причем у дяди Эдмунда тоже. Я сделаю это за два года, а затем смогу взять на себя его магазин. Я уже договорился.

— И тебе это интересно?

— Ты будешь смеяться, да, интересно! Мне доставляет удовольствие иметь дело с красивыми вещами, причем гораздо большее, чем заниматься нагноившимися миндалинами или аппендиксами.

— И ты учился только ради твоей матери?

— Вероятно. Я сделал то, что от меня ожидали. Лишь с тех пор, как появилась ты, я действительно знаю, чего я хочу.

— Никто не может тебя принуждать, — сказала Юлия.

— Ты согласна!

— Но никогда не упрекай меня в том, что бросил учебу ради меня. Не убеждай себя в том, что приносишь себя в жертву. Просто ты доставляешь удовольствие себе, а может быть, и нет… Во всяком случае, я надеюсь, что тебе никогда не придется жалеть об этом.

8

А потом Юлия со страхом стала ждать следующей менструации. Естественно, она не использовала никаких предохранительных средств. Все произошло так внезапно. Но даже если бы она и сделала так, чтобы не было вообще никакой опасности, она все равно не могла бы быть в этом абсолютно уверена. Она знала только одно, она не хочет ребенка, по крайней мере, пока не хочет. Но вместе с тем она опасалась, что если это все-таки случится, она не сможет решиться сделать аборт.

Одна подруга, которой Юлия очень доверяла, рассказала ей о расчетном методе Кнаус-Онино. Юлия и раньше слышала об этом, но ей самой не приходилось прибегать к этому методу. И хотя подруга уверяла, что Юлия вряд ли могла забеременеть, беспокойство не покидало ее. Юлии казалось, что подруга просто хочет успокоить ее. В Дюссельдорфе, в аптеке, в которой ее никто не знал, она купила «тест на беременность». Анализ показал отрицательный результат. И все же ее страх не прошел.

С каждым днем Юлия бледнела и худела все больше. При этом она должна была держаться бодро и спокойно. Она не могла говорить с Робертом о своих опасениях, и уж тем более с его матерью. Роберт сразу бы начал вносить в план их общего будущего нежеланного ребенка. Этого она не могла сейчас допустить. А Ида Пальмер непременно бросила бы ей упрек в том, что Юлия погубила жизнь ее сына, отважившись завести ребенка так быстро.

Мать Роберта, которая никогда не проявляла нежности к Юлии, сейчас вела себя почти враждебно. Казалось, ей стоило больших усилий выдавить из себя даже вежливое приветствие. Кроме этого она не могла проронить ни слова, как будто Юлия была пустое место для нее.

Однажды Юлия позвонила в дверь дома Пальмеров. Это было вечером, в какой-то очень дождливый день, о прогулке на мотоцикле нечего было и думать.

Ида Пальмер открыла дверь и сказала с каменным лицом:

— Роберта нет дома!

Затем она хотела уже захлопнуть дверь перед носом Юлии. Но Юлия оказалась быстрее и поставила ногу в дверь.

— А я не могу подождать его здесь?

— Нет, — прозвучал ледяной голос, и мать Роберта попыталась уже силой закрыть дверь.

— Мне больно! — закричала Юлия, но мать Роберта не реагировала на это.

— Что я такого сделала?

— Как будто ты этого не знаешь!

— Нет, я не знаю, — уверяла Юлия со слезами на глазах. — Понятия не имею.

Наконец, Ида, беспокоясь за свою репутацию перед соседями, освободила вход.

Теперь обе женщины стояли в маленькой передней друг против друга — Ида, с красивой прической в элегантном кимоно, и Юлия, в блестящем от влаги пластиковом плаще и в шляпе от дождя, одетой на заколотые наверх волосы.

— Из-за тебя Роберт забросил учебу! — обругала ее мать Роберта.

— Вы думаете, что я хотела этого?

— Именно так. Вы, девушки, все одинаковы. Сначала идут сплошные разглагольствования, а затем вы все готовы идти замуж.

— Ну это просто неправда! Спросите Роберта! Я вообще не спешу с замужеством.

— О нет, как раз это ты и делаешь.

— Вы думаете, что мне все равно за кого выходить замуж, за мелкого лавочника или за доктора медицины? — Юлия всхлипнула. — Я так гордилась им. Я могла бы ждать его полжизни.

— Чтобы называться фрау Доктор? — спросила мать Роберта уже гораздо спокойнее, хотя и несколько саркастично.

— Можете высмеивать меня, но это именно так. Все мои подруги завидовали мне, а теперь он хочет стать торговцем.

Мать Роберта обняла плачущую девушку.

— Так значит, ты тоже разочарована?

— Конечно, — всхлипывала Юлия, — что же еще?

Ида слегка покачивала ее в руках.

— Зачем только он сделал это?

— Я не знаю. Я думаю, он сам никогда в действительности не хотел учиться. Он просто делал то, что от него ждали вы, но настоящего честолюбия у него никогда не было.

Мать Роберта отпустила Юлию и отступила на один шаг.

— Ты права. Все эти годы я обманывала себя. Это горько.

Не только вам, подумала Юлия.

Ида Пальмер вздохнула.

— Нет никакой возможности переубедить его, — сказала она.

— Я пыталась, я делала все, что могла, — сказала Юлия. Она была близка к тому, чтобы довериться матери Роберта, но не смогла решиться на это.

Они не были настолько близки.

Она только сказала:

— Во всяком случае, я рада, что вы не считаете меня больше виноватой.

— Да, я верю тебе.

После этой встречи напряженность в отношениях между матерью Роберта и Юлией несколько ослабла. Но, хотя Ида Пальмер и понимала, что Юлия не несла никакой ответственности за решение Роберта, все-таки оставалось какое-то недоверие. Причиной этого была ревность, которую она испытывала к Юлии. Ведь если бы в жизни Роберта не появилась Юлия, то она, его мать, смогла бы и дальше влиять на сына и заставлять его идти по тому пути, который она же ему и придумала.