Вокруг тоже не было ничего интересного. Большое поле, у которого его попросила остановиться Элизабет-Энн, сплошь заросло кустарником и высокой, по пояс, травой и, наверное, служило пристанищем лишь жукам да, возможно, змеям.

— Ну и как? — спросила Элизабет-Энн, подавляя волнение, как школьница перед экзаменом.

— Что как? — обернулся Заккес к жене. — Я ожидал увидеть какое-то особенное место. Но это… — Он махнул рукой, словно подчеркивая этим жестом невзрачность открывшейся ему картины. — Я вижу только поле, которому очень нужен полив…

— Нет, Заккес, — сказала она так серьезно, что он не рискнул продолжать, — это не простое поле, оно особенное. — Элизабет-Энн вышла из кабриолета и, стоя среди высокой травы, внимательно посмотрела на него.

Заккес остался сидеть неестественно прямо, на лице его отразилось смущение.

— Закрой глаза, — внезапно сказала она.

— Что? — не понял Заккес, вопросительно глядя на жену. Шутит она, что ли?

— Заккес, закрой, пожалуйста, глаза.

— Ну хорошо, — снисходительно улыбнулся он, сделав то, о чем его просили. — И что дальше?

— А теперь попытайся представить себе все, о чем я буду говорить.

Заккес кивнул и непроизвольно вздохнул.

— В пятнадцати ярдах от тебя проходит новое широкое шоссе. По ровному асфальтовому полотну в обоих направлениях мчится множество машин. — Она немного помолчала. — Ты слышишь этот шум?

— Если честно, то ничего не слышу, — нахмурился Заккес и отрицательно покачал головой.

Она что-то нетерпеливо пробормотала и подняла глаза к небу.

— Тогда представь, что слышишь, как идут машины.

Он кивнул, чтобы не расстраивать ее.

— Теперь можно открыть глаза?

— Нет, подожди. Слушай. Мимо тебя проносятся машины, но не только легковые. По шоссе движутся грузовики и автобусы. — Она повернулась, он догадался об этом, потому что голос зазвучал с другой стороны. — Ты их видишь?

Заккес с сомнением кивнул.

— Поле вокруг тебя преобразилось: сорняков больше нет, вместо них — аккуратно скошенная трава… за тобой — большое здание, выходящее фасадом на дорогу… оно одноэтажное и очень длинное, можно сказать, что это не одно, а несколько зданий вместе. — Голос Элизабет-Энн опять сменил направление: она не стояла на месте. — Каждый отдельный блок состоит из комнаты, ванной и крытой стоянки для автомобиля, а в центральной части общего здания располагается контора управляющего. Как раз там, где ты сейчас, дорога ответвляется. Слева установлен большой щит-указатель, освещаемый ночью. На нем написано: «Гостиница для туристов».

Заккес открыл глаза.

— Тебе нравится эта идея? — спросила она с надеждой в голосе, подходя к кабриолету. Глаза ее сияли.

— Да, идея неплохая, — кивнул он, соглашаясь.

— Ты только представь, какой доход станет приносить это предприятие. — Она внимательно взглянула на него. — Как ты думаешь, ведь это неплохое место для туристической гостиницы?

— В этом что-то есть, — осторожно ответил Заккес.

— Только подумай! На несколько сот миль вокруг другой гостиницы не будет. Дело, без сомнения, стоящее. Но для того чтобы все это осуществилось, мне нужно убедить одну из заинтересованных сторон.

Заккес сдвинул брови.

— И кто же эта вторая сторона?

— А ты угадай!

— Боюсь что-либо предположить.

— Ты же знаешь, — улыбнулась она, — я не из тех, кто зря тратит деньги. Но в этом случае дело стоит того, чтобы вложить в него средства. Заккес, это та возможность, которой я ждала. Такой шанс выпадает раз в жизни.

— Да, все правильно, но на этом можно и разориться. То, что ты предлагаешь, потребует целого состояния.

— У нас есть деньги, — тихо проговорила Элизабет-Энн.

— Ну, просто не знаю, — задумчиво сказал Заккес, потирая подбородок. — Нам нужно все хорошо обдумать. Мы не можем совершать безрассудные поступки. Нужно очень многое учесть. Расходы на строительство, финансирование, покупка земли.

— Последний пункт уже выполнен, — спокойно проговорила она.

— Что?!

— Земля наша, Заккес… Я ее уже купила.

— Я думал, что мы все вопросы решаем вместе, — удивленно посмотрел на нее Заккес. — Ведь мы так договорились.

— Да, но я… — Она резко отвернулась и вскинула руки. — Я ведь, черт возьми, хотела сделать тебе сюрприз!

— И ты его сделала, — сказал он, спрыгивая на землю.

— Ты говоришь таким тоном, словно получил удар в спину, — сердито сверкнула глазами Элизабет-Энн. — Как будто я тебя обманула.

— Ты уже все сама решила. — Заккес обиженно поджал губы.

Она кивнула.

— Молю Бога, чтобы все сбылось. — Губы его дрожали, но дрожь в голосе ему удалось унять.

— А что может этому помешать?

— Все произошло… так быстро. — Он взял ее руки и порывисто сжал. — Элизабет-Энн, дело не в том, что я против. Поверь, все совсем не так просто… мне кажется, ты приняла поспешное решение.

— Когда появляется шанс, им надо успеть воспользоваться, — упрямо сказала Элизабет-Энн. — Но такие возможности выпадают не часто.

«Что сделано, то сделано, — подумал он, щеки его нервно подергивались. — Надо смириться с тем, что есть. В противном случае может произойти раздор, который непоправимо испортит отношения. А это была бы слишком дорогая цена. Никакие деньги не стоят счастья и спокойствия». Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и спросил:

— А чья это была земля?

— Текса Секстона, конечно. — Она коротко рассмеялась. — Кто еще владеет землей в наших краях?

— А комиссия по строительству уже купила землю под дорогу?

Она отрицательно покачала головой.

— Они как раз этим занимаются.

— А где граница нашего участка?

Она указала.

— А дорога? — Он с надеждой смотрел на нее. — Она пройдет по нашей земле?

— Если тебя интересует, собирается ли комитет купить у нас землю под строительство, то отвечу — нет. Вся территория вокруг принадлежит Сексто-нам, и шоссе пройдет по их владениям. — Она рассмеялась. — Уж не думаешь ли ты, что Текс упустил из рук такой лакомый кусок и дал нам шанс легко заработать на продаже? Такого подарка от него не жди. Комитет хорошо платит за отторгаемые земли. Ну и Текс Секстон не упустит выгодное дело.

«Стрижет их как баранов», — подумал Заккес.

— И сколько ты заплатила за землю?

— Сто пятьдесят долларов.

— Только сто пятьдесят? — не поверил Заккес своим ушам.

— А что такого, почему ты так на меня смотришь? Ведь это очень дешево.

— Как раз это меня и смущает, — сухо ответил Заккес, пристально глядя на жену. — А не кажется ли тебе, что это подозрительно дешево. — Внутренний голос подсказывал ему, что это было так не похоже на Текса: продать дешево землю, когда цены на нее неизмеримо вырастут со строительством дороги. И еще Заккеса смущало то обстоятельство, что Секстоны продали землю. Ничего подобного раньше они никогда не делали. Сделка не укладывалась у него в голове.

— У тебя, конечно, есть оплаченный счет и договор о купле-продаже?

— За кого ты меня принимаешь, — рассмеялась Элизабет-Энн, — за дурочку? Все бумаги в порядке. Я консультировалась у Эблина Киза, он занимается составлением документов.

«Это адвокат Секстона», — подумал Заккес и вздохнул. Но выбирать не приходилось. Пришлось бы очень долго искать и далеко ехать, чтобы найти адвоката, не работающего на Секстона. Заккес заставил себя на этом остановиться. Он подумал, что его подозрения ничем не обоснованы и являются лишь плодом воображения. Если подумать, то у него сложились неплохие отношения с Тексом Секстоном. И прибавки жалованья следовали одна за другой. Да и Дженни держалась на расстоянии. Так стоило ли беспокоиться?

— Ну хорошо, дорогая, — хрипловато сказал Заккес, проглотив стоявший в горле ком, — если эта стройка так важна для тебя и ты уверена, что все формальности соблюдены, смело приступай к делу. А я буду тебе помогать, насколько смогу.

— Ты это серьезно?

Он утвердительно кивнул, и она обняла его за шею.

— Я добьюсь своего, дорогой! — взволнованно воскликнула Элизабет-Энн. — Вот увидишь, ты не пожалеешь ни о чем! Это будет самая большая и самая доходная гостиница во всем Техасе!


На длинном обеденном столе, застеленном дорогой красивой скатертью, серебряные подсвечники в стиле короля Эдуарда ощетинились рядами ярко горящих белых свечей, английский фарфоровый сервиз, расписанный кобальтовой синью, пламенел золотым ободком, плотные салфетки из кремового ирландского полотна были помечены вышитой монограммой «С», столовые приборы, каждый из цельного куска серебра, были своего рода произведением искусства. Еда не уступала богатой сервировке. Подавали гигантских креветок, пойманных утром в заливе, и жареную рыбу, выращенную в пруду за домом.

Дженни чуть отклонилась, чтобы прислуга-мексиканка поставила перед ней чашу с колотым льдом и четырьмя розовыми креветками, но на еду она не обратила внимания, а, положив локти на стол, нетерпеливо забарабанила по губам, глядя на Текса.

Он чувствовал ее взгляд, невозмутимо накалывая креветку. Его худощавое, туго обтянутое кожей лицо и всегда внимательные глаза оставались бесстрастными. И не глядя на жену, он ощущал ее волнение — оно словно волнами накатывалось на него.

— Так ты все устроил? — спросила она, не в силах побороть нетерпение.

Он не отвечал, сосредоточенно жуя.

— Ты говорил с Джесси о ссуде?

Не торопясь, Текс расправился с креветками и потянулся к массивному хрустальному кубку с белым вином, заставляя ее ждать и усиливая растущее в ней напряжение. «Просто удивительно, — думал Текс, — когда она чего-либо сильно хочет, то готова идти на все, чтобы получить желаемое, позабыв о гордости, и если надо, то и подавив отвращение».

И теперь он выжидал, пока она не дойдет до нужного состояния. Когда она упомянула о том, чтобы он переговорил с Джесси о предоставлении Элизабет-Энн и Заккесу крупной ссуды, ответа не последовало, он заставил ее вариться в собственном соку, созреть для того, чтобы пойти навстречу его требованию. И только после того когда она позволила ему соединиться с ней сзади, подобно животным, а не как приличествует мужу и жене, только тогда он дал это согласие. Она ни разу не вскрикнула, несмотря на явную боль, притворяясь, что получает удовольствие, и он не мог бы с уверенностью сказать, что в действительности она испытывала.