Эленда утвердительно наклонила голову.

— Я пришел не обедать, мне сказали, что вы сдаете комнаты.

— Понятно, — проговорила Эленда и, помолчав, добавила: — И как долго вы рассчитываете здесь пробыть?

— Одну ночь.

— Гм, — поджала она губы, — как правило, я сдаю комнаты только постоянным клиентам с оплатой по неделям.

На лице Заккеса отразился испуг.

— Прошу вас, мадам. В городе нет гостиницы, а я очень устал. Поезд отправится только утром. Начальник станции сказал, что иногда вы делаете исключение.

— Согласна, — кивнула она, — оставайтесь на одну ночь.

Но задержался он здесь не на одну ночь.

2

Убедившись, что Дженни со всем справляется, Эленда и Заккес вышли из кафе.

— Очень красивый дом, — заметил молодой человек, когда они переходили улицу.

Эленда остановилась, тоже взглянула на дом, и губы ее тронула едва заметная улыбка.

— Правда, хорош, но мало кто это замечает. Он здесь очень давно, всем примелькался, и я тоже стала к нему относиться как к чему-то обыденному, даже забываю, что у него есть свое имя.

— Неужели? — взглянул на женщину Заккес. — И как же он называется?

— «Причуда Макмина» — вот как мы его между собой называем.

— А почему? Наверное, из-за всех этих редких растений?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — рассмеялась Эленда, — но дело не в этом. Все связано с его историей. Дом этот сначала был построен Ниландом Макмином в Миссури, затем его разобрали, перевезли сюда и вновь сложили; и все это лишь для того, чтобы его невеста не чувствовала тоски по дому, а затем…

— Она его оставила! — горячо воскликнул Заккес.

— Верно, — глядя на него с удивлением, проговорила Эленда. — А откуда вы знаете?

— Я… я ничего не знал об этом, — заикаясь, ответил Заккес, внезапно заливаясь краской. — Я просто догадался, — проговорил он, глядя в сторону.

— Понимаю, — мягко сказала Эленда, коснувшись его руки. — Известно, что женщины… порой бывают недобрыми. — Глаза ее затуманились, ей вспомнилась собственная трагическая молодость. — Да и мужчины не лучше, — добавила она после паузы и хлопнула в ладоши, желая показать, что лучше переменить тему разговора. — Давайте пройдем в дом. Вам повезло: есть одна свободная комната, но высоковато, скажу я вам, и боюсь, что не очень большая.

Комната оказалась на третьем этаже в круглой башенке. Заккес осматривал комнату, а Эленда, скрестив руки, наблюдала за ним, и то, как он это делал, чрезвычайно ее поразило. Обычно постояльцы ощупывали матрацы, заглядывали в гардероб. Но не этот молодой человек. Этого привлекли архитектурные детали, особенно расположенная по кругу лепная отделка потолка. Не оставил он без внимания и три окошка, выходившие на улицу.

— Мне здесь очень нравится, — воскликнул Заккес.

Верная себе, Эленда, будучи женщиной практичной, заметила:

— С вас два доллара, оплата вперед.

Он кивнул и отсчитал деньги. Она спрятала их в карман и улыбнулась.

— Ужин в кафе подается с пяти часов.

— Я не голоден, — быстро ответил Заккес, стараясь заглушить урчание в желудке. Денег на ресторан у него не было. Комната и без того стоила достаточно, но была настолько уютна, что он не жалел потраченных денег.

— Конечно, вы голодны, — позволила себе улыбнуться Эленда. — В стоимость комнаты входит питание: завтрак, обед и ужин.

— А нельзя ли мне пообедать сегодня? — робко улыбнулся он. — Завтра мой поезд уходит рано утром.

— Тогда идите прямо сейчас в кафе, пообедайте, вечером поужинаете, ну а утром вас будет ждать завтрак. Вещи распакуете после.


В кафе было уже пусто. Заккес выбрал место у окна, чтобы видеть розовый дом. Из кухни доносились характерные звуки: там мыли посуду после обеда.

— Чем могу служить? — раздался мелодичный негромкий голос.

Заккес обернулся: на этот раз в роли официантки выступала другая девушка. С первого взгляда он понял, что она была полной противоположностью первой. На вид ей можно было дать лет шестнадцать. От красоты первой девушки веяло холодом, взгляд ее был жестким и непроницаемым. От девушки, стоявшей перед Заккесом, исходили тепло и нежность, но в то же время в ней чувствовались скрытая сила и целеустремленность. Ее волосы цвета спелой пшеницы были собраны сзади в пышный пушистый хвост, а зеленовато-голубые глаза были настолько прозрачны и чисты, что он почувствовал, как погружается в их бездонную глубину. На ней был такой же халат с большим карманом, что и на той девушке, только другого цвета, в тон глазам — цвета морской волны. Несмотря на жару, руки ее скрывали ослепительно белые перчатки.

— Мисс Клауни сказала, что я могу пообедать.

— Я скажу Розе, чтобы подогрела мясо, — кивнула Элизабет-Энн. — Будете тушеную говядину?

— Еще как буду, — улыбнулся Заккес. — Мне сейчас все подойдет. — Он посмотрел на нее нерешительно.

— Хотите что-либо еще?

Он опустил глаза и забарабанил пальцами по столу.

— Я хотел спросить, — он взглянул на девушку и покраснел, — вы тоже племянница мисс Клауни?

Его ясные голубые глаза смотрели заинтересованно, и Элизабет-Энн скромно потупилась. Когда она заговорила, голос ее звучал мягко и нежно.

— Можно считать, что я ее племянница, она взяла меня к себе много лет назад, когда мои родители погибли от несчастного случая.

— Мне очень жаль, извините, что спросил.

— Ничего, — печально ответила девушка, но потом на лице ее появилась улыбка, и она, как бы украдкой, протянула ему руку в перчатке.

— Меня зовут Элизабет-Энн.

Заккес встал, и они пожали друг другу руки. Молодой человек был поражен, насколько сильным было ее рукопожатие.

— Очень красивое имя, — сказал он, пристально глядя в прозрачные родники ее глаз. — А меня зовут Заккес Хо… Хейл. — Он чуть было не назвал ей своего настоящего имени, но вовремя спохватился. После истории в Сент-Луисе он взял себе фамилию Хейл.

— Вы наш новый жилец? — живо спросила девушка, когда он сел.

— Да, но завтра я уезжаю.

— Ясно. — Уголки ее губ напряглись, и в голосе послышалось явное разочарование. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Ей пришло в голову, что в молодом человеке было что-то весьма привлекательное, нечто необычное; она сначала не могла понять, что это, но почувствовала возникшее в глубине его души волнение, которое, как ему казалось, он сумел подавить. Этот молодой человек ни на кого не был похож, он резко отличался от всех знакомых Элизабет-Энн.

— Через минуту я подам вам обед, — быстро проговорила девушка, словно испугавшись своей откровенности. Она нервно оправила платье и, грациозно повернувшись, заспешила на кухню.

Заккес провожал ее взглядом, пока она не скрылась в дверях. Он подумал, что Бог послал мисс Клауни самых прелестных племянниц, которых могла пожелать женщина.

Его вдруг охватило странное томление. Каким необычным местом оказался этот техасский городок! И эти две молоденькие племянницы, обе красавицы и такие разные, как ночь и день. Красота одной напоминала твердый, сверкающий холодным огнем бриллиант, другая, подобно красному рубину, излучала теплоту и нежность, Розовый дом — воплощение сказочной мечты, которая обернулась кошмаром для давно ушедшего из жизни человека по имени Ниланд Макмин. И эта комната в башенке, которую он снял на одну ночь, такая милая и уютная. Заккесу захотелось поселиться в ней навсегда. Мисс Клауни… очень деловая, но в то же время приветливая и располагающая к себе женщина, строгость и деловитость не скрывали доброту ее чуткого сердца. И, наконец, сам Квебек, маленький, погруженный в дремоту, лежавший вдали от больших городов и оживленных путей, существовал он только благодаря близости реки, на широком берегу которой был когда-то построен; здесь Заккес мог не опасаться, что кто-то узнает о его далеко не безупречном прошлом. Все это делало Квебек тем местом, где впервые за годы скитаний ему захотелось наконец остановиться и потихоньку начать новую жизнь.


В жаркой духоте кухни Элизабет-Энн, тихонько напевая, наблюдала за Розой, поварихой-мексиканкой. Зачерпнув большой ложкой рис из котла, Роза точным движением вывалила его дымящейся горкой прямо в центре тарелки. Фарфор отозвался тихим чистым звоном. Удовлетворенно кивнув, Роза ловко уложила вокруг риса толстые ломтики тушеного мяса, придирчиво следя, чтобы ни одна капля подливки не запятнала снежную белизну риса.

Что-то недовольно ворча себе под нос, повариха подала тарелку Элизабет-Энн. Девушка взяла еду и вдруг неодобрительно поморщилась, что случалось с ней крайне редко. Она понимала, что все сделано как надо: блюдо было красиво подано и аппетитно пахло, но ей вдруг захотелось по-своему украсить его, сделать особенным…

Ее вдруг охватило приподнятое состояние, сходное с вдохновением. Быстро поставив тарелку на стол и выбрав из корзины на полу самый спелый помидор, Элизабет-Энн разрезала его пополам так, что получились зубчатые края. Одну половинку она положила на край тарелки, обсыпав листьями петрушки. После этого Элизабет-Энн очистила вареное яйцо и аккуратно нарезала его кружочками. Большие кружки с яркой желтой серединкой она уложила вокруг лежащего горкой риса, так что они слегка заходили друг за друга.

Роза издалека наблюдала за девушкой, и, хотя лицо ее оставалось бесстрастным, в глубоко посаженных темных глазах отражалось понимание. Роза потихоньку подошла к двери, слегка приоткрыла створку и посмотрела на симпатичного незнакомца, удовлетворенно кивая в такт своим мыслям. Еще сегодня утром Элизабет-Энн была ребенком — сейчас в ней проснулась женщина.


На следующее утро Роза совсем не удивилась, узнав, что вчерашний симпатичный приезжий решил задержаться в их городе.

3

Приезд Заккеса стал для Дженни и Элизабет-Энн как бы точкой отсчета в смертельной схватке. Давнее их соперничество резко обострилось. Обе без памяти влюбились в молодого незнакомца, назвавшегося Заккесом Хейлом. И на этот раз Элизабет-Энн не собиралась уступать Дженни ни в чем. Как два заряда динамита, несколько лет жили они под одной крышей. Недоставало запала, чтобы произошел взрыв, и их вражда вырвалась наружу.