– Если вы приехали, чтобы смотреть, как я забиваю гвозди, должна сказать, у вас много свободного времени.

Внезапно он поднял ее с пола и поставил на скамью. Молоток упал на цементное покрытие, едва не попав ему по ноге. Прежде чем она смогла оправиться от удивления и сказать, что она о нем думает, пальцы его сжали ее подбородок.

– У меня очень мало времени, – услышала она, – для того, чтобы нянчиться с упрямой, безалаберной женщиной. От кого если что и требуется, так это чтобы она изволила вовремя отправить груз, который нужно было отправить, чтобы не нарушать распорядка работы галереи, где привыкли все делать по часам и даже минутам.

Она отбросила его руку.

– Мне абсолютно наплевать на ваши правила и распорядки, мистер Суини! Вы подписывали контракт с художником, а не с чиновником.

– Какие же «художества», мадам, помешали вам выполнить столь простые обязанности, позвольте спросить?

Она дернулась, словно хотела укусить его, но не сделала этого, а просто ткнула пальцем в один из углов мастерской.

– Вот это!

Он повернулся, куда она указывала, и замер. Только гнев, ослепивший его в момент прихода, мог помешать увидеть раньше то, что он увидел сейчас.

Скульптура, стоявшая в дальнем конце комнаты, была полных трех футов в высоту и вся перетекала переливами красок, струила причудливые волны – которые превращались в линии человеческого тела, двух тел, бесстыдно обнаженных, слившихся в одно, прекрасных.

Он подошел ближе, осмотрел скульптуру с разных сторон. Ему казалось, он видит лица, их лица, на которых радость, удовлетворение от утоленных желаний, изнеможение.

Это праздник, подумалось ему, торжество человеческого духа и низменных, животных вожделений.

– Как вы назвали это? – спросил он.

– Сдача… Капитуляция… – Она улыбнулась. – Не знаю. Возможно, вы вдохновили меня, Роган. – Она легко соскочила со скамьи. Внутри себя она тоже ощущала легкость, почти невесомость и слабое головокружение. А еще было чувство огромной радости. – Мне понадобилась почти вечность, чтобы подобрать нужные цвета. Вы не можете представить, какие только дьявольские смеси я не изобретала. – Залившись счастливым смехом, она подняла молоток и вбила еще один гвоздь в ящик. – Не знаю, когда я спала в последний раз. Два дня назад, три… – Она опять рассмеялась, опять коснулась рукой спутанных волос. – Но я совсем не устала. Чувствую себя прекрасно. Полна жуткой энергии, которую не остановить.

– Очень рад за вас, Мегги.

– А работа эта, пожалуй, лучшая из тех, что я вообще сделала. – Она внимательно оглядела свое произведение, нетерпеливо похлопала молотком по ладони. – Да, определенно, лучшая.

– Я позабочусь об упаковке, – мягко сказал Роган.

Он отвернулся от статуи, чтобы взглянуть на Мегги. Какая она бледная, каким обессиленным кажется все ее утомленное тело. Что бы она там ни говорила о своей неиссякаемой энергии, а видно, силы у нее на исходе.

– Я прослежу, чтобы ее доставили в порт, – заботливо повторил он.

– Не нужно, я сама все сделаю.

– Вам нельзя доверять.

– Нет, можно. – Она находилась в таком радужном настроении, что даже забыла обидеться.

– Хорошо, тогда я позвоню и закажу грузовик. Сколько времени вам понадобится, чтобы все закончить с упаковкой?

– Один час.

– Даю вам два с половиной. Надеюсь, телефон работает?

– Ах, как вам идет быть насмешливым, – игриво сказала она, подходя к нему вплотную. – Почти так же, как этот ваш неотразимый галстук.

Прежде чем оба успели подумать, она ухватилась за галстук и притянула к себе владельца. Теплые губы прижались к его губам, а свободная рука скользнула по его темным волосам. Хватка становилась тем сильней, чем крепче ее тело прижималось к его груди. В поцелуе был жар, злость, горечь.

Так же стремительно, как притянула, она оттолкнула его.

– Просто порыв.., извините, – сказала она с улыбкой. Сердце у нее колотилось как бешеное, но об этом она вспомнит потом. Сейчас же она добавила, глядя ему прямо в глаза:

– Отнесите это за счет недостатка сна и избытка энергии. А теперь…

Она хотела повернуться, но он удержал ее. Нет, так легко ты от меня не отделаешься, подумал он. Захватить врасплох, а потом оттолкнуть… Нет уж!

– У меня тоже порыв, – пробормотал он и слегка притянул ее за шею, глядя прямо в глаза. В них было настороженное удивление, ожидание, но она не оказывала сопротивления. Ему показалось – до того, как он коснулся ее губ своими, что изумленное выражение ее глаз сменилось на игривое. Но и оно длилось недолго. Зато поцелуй был бесконечным, нежным и жгучим в одно и то же время. Таким же неожиданным, как рождавшиеся в огне плавильной печи цвета и формы; он смирял и возбуждал, обуздывал и будоражил.

Ей показалось, она услышала какой-то посторонний звук, похожий и на легкий стон, и на вздох, и была поражена, когда поняла, что он исходит из ее собственного горла. Но она не отпрянула, даже когда звук повторился снова – тихий, беспомощный, удивленный. Она не оторвала своих губ от его – умелых и настойчивых. Не сделала этого, потому что была не в силах. Не хотела.

Она словно бы растворялась в нем – медленно, постепенно. Изначальная внезапная вспышка пламени унялась, превратилась в ровный спокойный жар.

Он уже не помнил о своем раздражении, злости, ощущая лишь одно – жажду жизни. Ему хотелось одерживать верх, побеждать, брать силой. Цивилизованный человек в нем куда-то отступил; на смену всем этическим нормам поведения приходила атавистическая, древняя потребность применить насилие, силу, почувствовать ее самому и дать почувствовать другому. Но он не одобрял этого превращения.

У нее закружилась голова. Она вынуждена была искать поддержку, рука оперлась о высокую спинку кресла. Несколько глубоких вдохов помогли восстановить дыхание. Она увидела, что он пристально смотрит на нее – в его глазах открытое желание и потрясение.

– Что же, – с трудом проговорила она, – обо всем этом следует серьезно поразмыслить.

Еще смеет иронизировать!

Роган молчал. Он думал сейчас о том, что глупо с его стороны осуждать себя за полубезумные эротические мысли, только что посетившие его: как он бросает ее на пол, срывая с нее нелепую фланелевую ковбойку, рваные джинсы… Он ведь и не пытался осуществить их. Он лишь поцеловал ее. Дружеский поцелуй, выразивший его восхищение ее работой. Поцелуй-поздравление. Кроме того, она первая начала все это.

– И все же не надо забывать, – ровным голосом заговорил он, – что наши отношения чисто деловые. Было бы не слишком умно, даже разрушительно, вносить в них что-то, что…

Господи, что он несет!

Она чуть склонила голову, раскачиваясь на пятках.

– Вы хотите сказать, – спросила она с вызовом, – что совместное спанье было бы разрушительным?

Конечно, так он и знал! Она постарается сделать из него идиота. Другого он и не заслуживает за свои дурацкие рассуждения. И ведь он продолжает желать ее, несмотря ни на что. Черт побери!

То, что он произнес, опять звучало глупо, он понимал это.

– В данное время необходимо думать о вашей выставке.

– Ну да, конечно.

Она отвернулась, начала убирать инструменты. На самом деле ей просто нужно было прийти в себя.

Все эти годы она не была неразборчива в своих нечастых интимных связях, не ложилась в постель с каждым понравившимся ей мужчиной. Далеко не так. Однако было приятно чувствовать себя свободной и независимой в этом вопросе и самой решать, кто станет ее любовником.

Сейчас, она это хорошо понимала, выбор ее пал на Рогана Суини.

– Зачем вы поцеловали меня? – просто спросила она, продолжая уборку.

– А вы?

– Я вам уже говорила. На радостях.

– А я, потому что вы раздражаете меня. Она выпрямилась, насмешливо посмотрела на него.

– Поскольку я все время делаю это, боюсь, нам придется слишком много времени уделять поцелуям.

– Ну, это во многом зависит от нас самих. Снова чересчур серьезно и чопорно! – выругал он себя.

– Догадываюсь, вы обладаете колоссальной силой воли, – съязвила она. – Мне ее не хватает. – Она тряхнула волосами, сложила руки на груди. – Интересно, что вы сделаете, если я решусь вам отказать? Прогоните в три шеи?

– Не думаю, что до этого дойдет. – К нему уже возвращалось спокойствие, а с ним и утерянное чувство юмора. – Для вас сейчас важнее всего ваше будущее, а потому на какое-то время вы позабудете о настоящем, и я могу считать себя в безопасности.

– О, конечно. Спасибо, что разъяснили. Итак, будем использовать друг друга в профессиональном смысле – и дела пойдут!

– Я бы сказал, не использовать, а помогать друг другу. – Нет, ему душно здесь, с этой чертовой женщиной! – Я, пожалуй, все же пойду и позвоню насчет грузовика.

– Роган! – Она произнесла его имя, когда он уже был около двери. – Я хотела бы поехать с вами.

– В Дублин? Сегодня?

– Да. К тому времени, как подъедет грузовик, обещаю быть готовой. Только нужно по дороге остановиться у моей сестры.


Она сдержала обещание: когда увозили груз, она уже забрасывала свой чемодан на заднее сиденье легкового автомобиля Рогана.

– Займет не больше десяти минут, – сказала она, когда отъехали от ее дома. – Надеюсь, Бри напоит нас чаем или кофе.

– Прекрасно.

Они молча доехали до « Блекторна», и Роган вошел вслед за Мегги в дом через заднюю дверь, оказавшись сразу на кухне, где, конечно же, находилась Брианна – в белоснежном фартуке, с измазанными мукой руками.

– Прошу простить меня, мистер Суини, – извинилась она, – у нас сейчас гости, я должна сделать к обеду пирожки.

– Бри, я уезжаю в Дублин.

Мегги смотрела на нее встревоженно.

– Прямо сейчас? – Брианна обтерла руки посудным полотенцем. – Я думала, выставка на следующей неделе.

– Да, но я решила поехать раньше. Она у себя в комнате?

– Конечно. Ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой?