Ни за что и никогда! Так я ответила блюстителям нравственности. Иначе мы можем стать такими же, как наши враги. Почему англичане доблестно сражаются с испанцами, не щадя своих жизней? Как удается горстке моряков на утлых суденышках противостоять целой Армаде? Ответ прост: мой народ отстаивает свободу.

Преследований по религиозному принципу в Англии нет и не будет. Я хочу, чтобы мой народ был свободен, весел и богат, чтобы люди могли жить мирно и честно. Нам не нужны войны. И пусть всякий молится Богу, как почитает нужным — лишь бы соблюдали Христовы законы. Мне все время хотелось крикнуть ревнителям веры: умерьте пыл!

Чтобы досадить пуританам, желающим запретить театры, я основала собственную труппу, получившую название «Люди королевы».

С особенным удовольствием я отправляюсь в продолжительные поездки по стране, потому что народ должен видеть свою государыню.

Я привыкла к проявлениям признательности и восторга, а потому испытала нешуточное потрясение, когда выяснилось, что в толпе может оказаться и враг.

Однажды я гуляла по саду в Хэмптоне. У решетки, как обычно, собрался народ. Вдруг раздались крики, и я увидела, что гвардейцы волокут кого-то в сторону. На траве валялся пистолет. Один из солдат подобрал его и бросился вдогонку за товарищами.

Наступила тишина, потом кто-то крикнул:

— Боже, храни королеву! Смерть врагам ее величества!

Лишь тогда я догадалась, что на меня чуть было не совершили покушение.

Нарочито неспешной походкой я направилась дальше, чтобы зрители не подумали, будто я испугалась. У решетки я остановилась и заговорила с людьми. Кто-то принес прошение, кто-то петицию. Я внимательно прочитала эти бумаги и пообещала, что они будут надлежащим образом рассмотрены моими советниками. Эти последние слова я подчеркнула особо, чтобы в случае отказа проситель злился не на меня, а на моих чиновников.

Вернувшись во дворец, я потребовала объяснить, что же все-таки произошло в парке, и сказала, что лично допрошу несостоявшегося убийцу.

К моему изумлению, в комнату ввели женщину. Она остановилась на пороге, окруженная стражей, и с вызовом посмотрела на меня.

— Кто вы такая? — спросила я. — Действительно ли вы хотели меня убить?

— Меня зовут Маргарет Ламбрен, — ответила женщина. — И я действительно хотела вас убить.

— Что ж, по крайней мере, честно. Вы, если я не ошибаюсь, шотландка?

— Да.

— Так я и подумала. Шотландцы — нация убийц. Моим предкам ваш народ доставил немало хлопот. Почему вы решили умертвить королеву?

— Вы убили мою королеву и моего мужа. Я должна была отомстить.

— Вы говорите о королеве Марии, которую осудили за государственную измену и намерение лишить меня жизни?

Женщина молчала.

— Это правда, вы сами знаете, — негромко заметила я.

— Мой муж служил ее величеству. Когда ее казнили, он умер от горя.

— Лучше бы он остался жить и заботиться о своей жене, тогда она не совершала бы безрассудных поступков.

— Он любил королеву. Ее смерть разбила его сердце.

Бедная женщина! Вот этого говорить при мне никак не следовало. Я достаточно наслушалась про необыкновенные достоинства Марии Стюарт. Оказывается, она и с того света доставляет мне неприятности.

— У вас было два пистолета, — сказала я. — Вы собирались стрелять дважды?

— Вторую пулю я пустила бы в себя.

— Известно ли вам, Маргарет Ламбрен, что вас ожидает?

— Не имеет значения, — гордо ответила она. — Моя жизнь все равно закончена.

— Но вы еще молоды, могли бы жить и жить. Вот что я вам скажу: забудьте про вашего мужа. Он был недостоин вас, если умер от любви к другой женщине. О, я хорошо знаю мужчин. Поверьте, ни один из них не стоит того, чтобы жертвовать ради них жизнью. Вы честная женщина и много страдали. Я отпускаю вас.

Она ошеломленно уставилась на меня, потом рухнула на колени, все еще не оправившись от неожиданности.

— Полагаю, вам рассказали обо мне много небылиц, — продолжила я. — Та же несравненная возлюбленная вашего мужа, ведь она меня терпеть не могла. Эх вы, глупая женщина, разве можно из-за мужчины рисковать жизнью? Поднимайтесь и идите куда хотите. — Я обернулась к стражникам. — Отпустите ее.

Женщина заколебалась.

— Ваше величество, позвольте мне сказать несколько слов.

— Говорите.

— Там стоят люди… Для них вы — все равно что богиня.

— Что ж, не одной же Марии Стюарт быть совершенством.

— Люди вас обожают. А ее народ не любил никогда…

— Ну вот, милочка, теперь вы, кажется, прозрели и уже не считаете меня чудовищем.

— Вы великая королева. Если я выйду из ворот, толпа разорвет меня на части.

— Возможно, — согласилась я. — Но вы ведь хотели убить королеву. Неужто вы испугаетесь толпы?

Я наблюдала поистине удивительное превращение. Только что передо мной была бесстрашная фанатичка, и вот в мгновение ока она превратилась в довольно практичную особу, которой уже не хочется расставаться с жизнью.

Мое неожиданное милосердие сбило ее с толку и заставило задуматься о будущем, на котором эта женщина поставила было крест. Теперь она больше не торопилась умирать, жизнь вновь обрела для нее ценность.

— Если бы ваше величество помогли мне добраться до Франции, я могла бы начать там новую жизнь…

Я улыбнулась.

— Быть посему. Стража, уведите ее, проводите в порт и усадите на корабль.

Тут Маргарет Ламбрен посмотрела на меня с неподдельным восхищением, а я вновь улыбнулась. Пусть живет себе во Франции и чтит королеву Англии выше, чем некогда чтила королеву Шотландии.

* * *

Члены Тайного Совета давно уже пытались уговорить меня перенести военные действия на испанскую территорию. Я не соглашалась, поскольку являюсь принципиальной противницей любых войн. Однако в конце концов они убедили меня, что их план хорош и сулит нам всяческие выгоды.

С 1581 года при моем дворе жил дон Антонио, свергнутый король Португалии. Он бы незаконнорожденным сыном брата последнего португальского короля. Испанцы не признали бастарда наследником, и португальскую корону забрал себе Филипп, чья мать приходилась усопшему королю родной сестрой. Герцог Альба вторгся в Португалию во главе армии, и дон Антонио был вынужден удалиться в изгнание.

Мы подолгу беседовали с ним, и я знала, как страстно жаждет он вернуть себе корону. Дон Антонио говорил, что португальцы люто ненавидят испанцев и, стоит ему вернуться, вся страна восстанет против Филиппа. Теперь, когда у испанцев больше нет их Армады, ничто не спасет их от поражения, и дон Антонио вновь утвердится на троне.

С тем же проектом приходил ко мне и Дрейк, но его интересовала не столько политика, сколько добыча. Меня, честно говоря, тоже. Казну не мешало бы пополнить. Испанским золотом я оплатила бы государственные расходы, и тогда не пришлось бы облагать народ дополнительными налогами.

Дрейк был величайшим пиратом всех времен, уж он-то знал, где можно поживиться. Я позволила ему уговорить меня, и начались приготовления к экспедиции. Кораблями должен был командовать Дрейк, солдатами — сэр Джон Норрис.

Я вложила в это предприятие шестьдесят тысяч фунтов, мои генералы добавили еще пятьдесят, а Лондон, объединившись с другими портовыми городами, выставил сто сорок шесть кораблей.

Эссекс очень хотел участвовать в экспедиции, но я, тронутая его энтузиазмом, тем не менее ответила:

— Не хочу, чтобы вы рисковали своей жизнью. Вы должны оставаться при дворе.

Мальчишка не сдавался. Он донимал меня одним и тем же днем и ночью. Ему ужасно хочется повоевать, он нуждается в деньгах, в Испании он разбогатеет и так далее.

— Нет, — говорила я. — Вы никуда не поедете.

В конце концов я разозлилась и запретила ему говорить со мной на эту тему. Он повиновался, что само по себе уже должно было бы показаться мне подозрительным.

Приготовления закончились, флот стоял в Плимуте полностью оснащенный. Тут-то все и началось.

Ко мне явился лорд Рич, муж неверной Пенелопы, и принес письмо от Эссекса. Накануне к лорду Ричу явился посланец от Эссекса, передал ключ от ларца, в котором письмо дожидалось своего часа. Все эти предосторожности понадобились, чтобы я не смогла вовремя задержать беглеца.

Эссекс писал, что его решение бесповоротно. Он хочет сразиться за славу Англии, а кроме того, по уши увяз в долгах, нужно отдать кредиторам двадцать три тысячи фунтов. Королева всегда была добра к нему, и он не просит у нее помощи. Он не такой, как другие (намек на Рэли, вечно клянчившего очередную подачку). Он уплывает ловить Фортуну и надеется, что ему простится своевольство.

Простить?! Я чуть не задохнулась от ярости. Никогда Роберт Лестер не позволял себе подобных выходок! А этот наглый юнец посмел прямо пойти против моей воли!

Ничего, я покажу ему, кто здесь госпожа.

Я немедленно отправила деда Эссекса, сэра Фрэнсиса Ноуллза со стражниками в Плимут.

Мне рассказали, что Эссекс готовился к побегу много дней. Скрытничал, делал вид, что ведет обычную светскую жизнь, приходил обедать к своему зятю лорду Ричу, а в назначенный день в сопровождении секретаря и конюха тайно ускакал в Плимут. Они мчались без остановки девяносто миль, потом Эссекс пересел на почтовую лошадь, а своих спутников отправил обратно в Лондон, чтобы передать Ричу ключ от ларца с письмом.

Я надеялась, что Дрейк и Норрис вернут ослушника — ведь оба они знали о моем запрете. Но Эссекс не стал показываться им на глаза. Он договорился с капитаном Роджером Уильямсом, что тот возьмет его на свой корабль «Свифтшур».

Итак, Эссекс сумел обвести меня вокруг пальца. Я разгневалась не на шутку и твердо решила, что впредь подобных выходок не допущу.