Возможно, я совершила ошибку, доверив Марию Стюарт попечению супругов Шрусбери, но мне казалось, что Бесс Хардвик сумеет справиться со своей пленницей и не позволит ей прибрать графа к рукам, как бывало с прочими тюремщиками.

В результате же получилось так, что Мария Стюарт столкнулась с Бесс Хардвик, и теперь юный Чарльз женился на дочери графини Шрусбери. От этого брака мог родиться очередной претендент на мою корону.

Я пришла в ярость, и Сесилу стоило большого труда меня успокоить.

— Проклятые интриганы! — кричала я. — Чертовы ведьмы! Они сговорились! Мария Стюарт подзуживает их, хочет усадить на мой престол Стюартов! Я посажу всех этих мерзавок вместе со счастливыми молодоженами в Тауэр!

— Ваше величество вряд ли может посадить Марию Стюарт в Тауэр только за то, что она одобрила этот брачный союз.

Я не слушала Сесила, а он, хорошо зная мой характер, терпеливо ждал.

— Перевести королеву Шотландскую в Тауэр было бы неразумно и опасно, — в конце концов сказал он. — Во-первых, ее могут освободить по дороге в Лондон. Во-вторых, все решат, что ваше величество поступили несправедливо. Сами знаете, как народ относится к так называемым жертвам и мученикам.

Разумеется, мой министр был прав. И все же спустить такое с рук я не могла.

— А вот с этим я согласен, — кивнул Сесил. — Чарльз из королевского дома Стюартов, а значит, женившись без разрешения королевы, он нарушил закон.

Воспользовавшись этим предлогом, я засадила обеих чересчур энергичных графинь в Тауэр.

Эта история крайне меня обеспокоила, заставила вспомнить о том, что кое-кто в Англии по-прежнему считает Тюдоров выскочками, занявшими престол не по праву. Мой род дал стране уже три поколения монархов, но я не могла чувствовать себя в безопасности. Отец всегда безжалостно убирал со своего пути всех, кто по праву рождения мог бы претендовать на корону.

Я вновь, уже в который раз, принялась размышлять о Марии Стюарт. Не будет мне покоя, пока она жива.

Вскоре появилась еще одна причина для расстройства. Возвращаясь из Польши во Францию, Генрих III влюбился в Луизу Лотарингскую и пожелал сочетаться с ней браком. Больше всего меня разозлило то, что французский посол получил инструкции не извещать меня об этом событии до самого последнего момента. Меня всегда злило, когда кто-то из моих бывших женихов брал себе в жены другую женщину. Я хотела бы, чтобы все претенденты на мою руку, подобно Роберту, вечно воздыхали и хранили мне верность.

Официально я объявила, что причина моего недовольства заключается в опасности, которую представляет для Англии брак французского короля. Дело в том, что Луиза принадлежала к дому Гизов, связанному тесными родственными связями с Марией Стюарт, чья мать была урожденная Гиз.

В скором времени мне донесли, что при дворе Екатерины Медичи состоялся спектакль с участием карликов, изображавших моего отца, меня и графа Лестера. Представив, сколько непотребства могло содержать такое зрелище, я решила выразить протест. Вызвала французского посла и сказала, что французский двор должен высмеивать не меня, а свои собственные привычки и обычаи.

Екатерина Медичи хотела во что бы то ни стало сохранить со мной хорошие отношения, видимо, все еще надеялась, что новоиспеченный герцог Анжуйский может стать моим мужем. Я получила письмо, в котором королева-мать уверяла, будто в спектакле не было ничего обидного для Англии — и карлики были прехорошенькие, и действо было выдержано в самом высоком стиле. Все дело в том, что мой посол недостаточно владеет французским языком и неправильно понял смысл спектакля.

Я не поверила этому объяснению и по-прежнему не скрывала своего неудовольствия.

Однако переговоры о браке с маленьким французским принцем прерваны не были.

КЕНИЛВОРТ

Роберт не жалел денег и времени на обустройство своего замка Кенилворт, доставшегося ему вместе с титулом графа Лестера. Много раз мой фаворит рассказывал мне об этом замечательном месте, просил когда-нибудь пожаловать туда в гости.

Однажды я спросила себя, а почему бы мне не наведаться в его любимый замок? Ведь я часто совершала поездки по стране, поддерживая пламя народной любви.

И вот в начале лета я с огромной свитой отправилась в Кенилворт. Длинная кавалькада медленно двигалась через поля и леса моей страны. В обозе везли сундуки с нарядами, столовую утварь, даже мебель. Я любила принимать в дороге ванну, ибо дома, в которых мне приходилось останавливаться на ночлег, иногда были довольно скромны, и их владельцы даже не слыхивали о существовании ванн. Правда, все, кто имел со мной дело, представали перед королевой безупречно чистыми. Я всегда заранее извещала подданных о своем маршруте, чтобы у них было время привести себя в порядок, вычистить свои дома и выгребные ямы.

В путь я отправилась в самом хорошем настроении, предвкушая встречу с Робертом, представляя себе увлекательные забавы и спектакли, которые он наверняка организовал в мою честь.

Возле Итчингворта нас встретил отряд всадников. Когда я увидела, кто скачет впереди, у меня радостно забилось сердце. Никто не мог сравниться с Робертом в искусстве верховой езды. Встреча была особенно приятна, поскольку я не ожидала увидеть здесь Роберта, думала, что он будет встречать меня у себя в Кенилворте.

— Боже мой! — воскликнула я, когда он спешился и с неподражаемым изяществом опустился на колено. — Милорд Лестер! Мы не ожидали встретить вас в таком месте!

— Мое нетерпение было столь велико, что я не мог больше ждать, ваше величество.

Я смотрела на него с обожанием, как всякий раз после разлуки, и дала знак, чтобы он поднялся с колен.

— Все ли благополучно в Кенилворте?

— Да, насколько это возможно в отсутствие вашего величества. Впрочем, этот недостаток мы скоро исправим, и тогда Кенилворт станет самым счастливым местом на земле.

О, Роберт умел говорить комплименты, как никто! Его сладостные речи никогда не утомляли мой слух.

— Позволит ли мне королева скакать рядом с ее величеством?

— Я буду весьма недовольна, господин шталмейстер, если вы займете в кортеже какое-нибудь иное место.

Мы засмеялись и въехали в Итчингворт рядом. Внезапно я заметила, что в свите Роберта ехали две хорошо знакомые мне дамы — Дугласс Шеффилд и Леттис Ноуллз.

Обе они были писаными красавицами, хоть и очень мало походили друг на друга. Дугласс была мягкой, нежной, покладистой, Леттис же вполне могла постоять за себя.

Я не сомневаюсь, что многие женщины пользовались благосклонностью моего Роберта. Почему бы и нет? Лишь бы эти связи не перерастали в нечто более серьезное. Я должна быть уверена, что по первому же моему слову любая из этих историй будет немедленно прервана.

Поэтому я решила не придавать значения присутствию двух этих особ и всецело отдалась наслаждению скачкой.

Из Итчингворта мы проследовали в Графтон, где находился один из моих загородных дворцов. После солнцепека войти в прохладные покои было приятно, и Роберт приказал, чтобы мне немедленно подали холодного эля.

— Выпейте и вы со мной, милорд.

Роберт признал, что его тоже мучит жажда, и слуги принесли эль. Однако, пригубив бокал, я с отвращением выплюнула крепкий напиток.

Какое безобразие! Всем известно, что королева признает лишь эль разбавленный и негорький, а мне подают такое в собственном доме!

Роберт отпил из своего бокала и скривился.

— Да он крепче, чем пиво! У меня и то голова закружилась.

Он рявкнул на слуг, чтобы те немедленно подали королеве ее любимый легкий эль.

В доме начала суматоха, никак не могли отыскать нужный бочонок. Эти бездельники знали, что королева должна приехать, и не позаботились приготовить для нее все необходимое! Я устала, измучилась от жары и жажды, у меня пересохло горло, а промочить его было нечем! — Немедленно принесите мне попить! — потребовала я.

— Не осмеливаюсь предложить вашему величеству воду, — сказал Роберт. — Вдруг в ней зараза? Прошу вас, предоставьте это мне, и я в момент все улажу.

Когда Роберт за что-нибудь брался, все происходило как бы само собой. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы разослать слуг по окрестным поместьям и тавернам.

Уже через несколько минут мне принесли эль, который я люблю.

— Роберт, ты просто чудо, — сказала я. — Есть ли хоть что-то, что тебе не удается?

— Я готов исполнить все, чего ты пожелаешь, — ответил он. — А ты отказываешь мне в своей руке.

— Как знать, милый. Может быть, когда-нибудь твоя мечта и осуществится.

В его глазах вспыхнул счастливый огонек. Я поняла, что Роберт ожидает от моего визита в Кенилворт очень многого. Он никогда не терял надежды.

И вот на горизонте показался замок. Как же он был велик и прекрасен! Центральную его часть занимала древняя массивная постройка, которую называли Башней Цезаря, с юго-запада к крепостной стене примыкало живописное озеро, через которое Роберт построил мост. Я озиралась по сторонам, чувствуя себя совершенно счастливой. В ярких солнечных лучах было видно, сколько серебра появилось в темных волосах Роберта, но лицо светилось, как у мальчишки.

Мне понравились и архитектурные постройки, и великолепные декорации, возведенные специально в мою честь, но больше всего я радовалась, глядя на Роберта. Он создал все эти чудеса собственными руками, и я сполна разделяла его гордость.

— Это не хуже, чем любой из королевских дворцов, — сказала я и тут же вспомнила, как мой отец ездил с визитом в Хэмптон-корт, принадлежавший всемогущему кардиналу Уолси.

Генриху VIII так понравился роскошный дворец, что он немедленно отобрал его в казну. Мне же отнимать Кенилворт у Роберта не хотелось. Наоборот, приятно было думать, что Роберт стал владельцем этого чудесного замка по моей милости.