Меня порадовало, что Уильям Сесил и Роберт разговаривают между собой по-дружески. Они издавна относились друг к другу с подозрением, однако в последнее время Сесил, убежденный, что я во что бы то ни стало должна дать стране наследника, переменил отношение к Роберту.

Иногда мне хотелось, чтобы мой рассудок работал менее ясно, ибо чересчур проницательный ум — основа нерешительности. Я знала, что нет на свете человека, который был бы мне приятнее, чем Роберт. Я чувствовала себя счастливой, когда он находился рядом, а когда отсутствовал, у меня портилось настроение. Но можно ли назвать это настоящей любовью? Я слишком хорошо понимала своего фаворита, чтобы испытывать какие-нибудь иллюзии на его счет. Корыстный, высокомерный, властный, безжалостный, готовый даже на убийство, если оно сулит выгоду. Да, я сознавала все это и все же любила его. Должно быть, мне никогда уже не узнать, как умерла Эми Робсарт. Был ли это несчастный случай, самоубийство или убийство? Если ее все же погубил Роберт, то не следует ли мне опасаться человека, способного умертвить женщину, которую он когда-то любил? А может быть, я потому и любила Роберта, что никогда не могла быть уверенной в нем до конца? Мне было бы скучно с добропорядочным надежным человеком вроде Уолтера Девере, мужа моей кузины Леттис. Вот уж на кого можно было положиться без оглядки — такой добросовестно выполнит свой долг и перед страной, и перед семьей. Но что поделаешь — общество высоконравственных мужчин меня утомляет. Я не могла понять, как Леттис уживается с таким супругом. Правда, вид у нее был вполне довольный, но это еще ничего не значило — Леттис Ноуллз всегда отличалась скрытностью и коварством. Меня не удивило бы, если бы выяснилось, что она наставляет бедному Уолтеру рога.

Ко мне явился шотландский посол, чтобы узнать, как я отнеслась к письму его королевы относительно ее предполагаемого брака с графом Лестером.

— Увы, ваша госпожа с возмущением отказалась, — сказала ему я. — А жаль — ведь я как раз поручила своим юристам определить, кто станет наследником английского престола. Мне хотелось бы, сэр Джеймс, чтобы выбор пал на вашу королеву. Отец мечтал, чтобы Англия и Шотландия объединились. Он даже собирался назначить следующим наследником после Мэри Якова V, сына моей тетки Маргариты. Однако это было еще до того, как родились я и мой брат Эдуард. Видите, не исключено, что после моей смерти ваша королева взойдет на английский престол.

— У вас еще могут быть дети, ваше величество.

— Нет, сэр Джеймс, маловероятно. Я всегда относилась к замужеству отрицательно, хоть моя сестра всячески подталкивала меня к этому шагу. Как вам известно, я проявила твердость, в результате чего и стала королевой. С тех пор я поклялась, что навсегда останусь девственницей. — Вы могли бы мне этого и не объяснять, мадам, — с грубоватой прямотой заявил шотландец. — Я давно изучаю вас. Если бы у вас был муж, вы сделались бы всего лишь королевой, а в нынешнем положении вы король и королева в одном лице. Вы не потерпите, чтобы вами кто-то командовал.

Я улыбнулась, признавая, что Мелвилл и в самом деле хорошо меня понимает.

— Пойдемте, я покажу вам сокровища, которыми дорожу больше всего на свете.

Я подвела Мелвилла к своему письменному столу и достала из выдвижного ящика миниатюрные портреты своих самых близких друзей. Каждый портрет был обернут тканью, сверху вышито имя. Развернув медальон, на котором было написано «Портрет милорда», я показала Мелвиллу превосходное изображение Роберта Дадли.

— Если бы шотландская королева увидела этот портрет, она вряд ли отказалась бы от брака с графом Лестером. Как вы думаете, сэр Джеймс?

— Позвольте, я отвезу ей миниатюру.

Я поспешно выдернула у него портрет.

— Нет-нет! Это единственный экземпляр. Если бы королева согласилась на этот брак, ей достался бы не портрет, а оригинал.

Я не собиралась отправлять Марии портрет Роберта. Вдруг она увидит, как он хорош собой, и переменит решение?

Таким образом, портрет Роберта в Шотландию не поехал.

Вечером, когда дамы готовили меня ко сну — расшнуровывали корсет, снимали громоздкую юбку, распускали прическу, стирали косметику, я чувствовала себя вполне удовлетворенной.

Дела шли именно так, как надо.

* * *

Семейство Грей всегда доставляло мне одни неприятности. Говорили, что покойная леди Джейн блистала умом. Вполне возможно, но это не спасло ее от смерти на эшафоте в нежном шестнадцатилетнем возрасте. Женщины этого семейства были лишены инстинкта выживания.

И все же я постоянно чувствовала исходящую от них угрозу. Катарина, все еще находясь под арестом, умудрилась однако родить сначала одного, а затем и второго сына. Как появился на свет первый, я еще могла понять, но рождение второго застало меня врасплох. Дело в том, что ее мужа, вернувшегося из Франции, я тоже посадила в Тауэр. Очевидно, эта парочка умудрилась каким-то образом встречаться, и в результате появился второй наследник. Итак, претендентка на престол имела двух здоровых сыновей, а я, королева, громогласно заявляла о намерении сохранить девственность. При этом мне пошел уже четвертый десяток… Чума бы забрала эту Катарину Грей, думала я — и накликала беду. В Лондоне началась эпидемия чумы, и узников Тауэра пришлось разослать кого куда: Катарина с младшим сыном отправились к своему дяде в Эссекс, а лорд Хетфорд со старшим переехал к матери.

Из трех сестер Грей Бог наделил здравомыслием одну только Джейн — правда, она сложила голову на эшафоте, но в том не было ее вины. Зато Катарина и Мэри отличались крайним безрассудством. От Мэри я поначалу никаких неприятностей не ожидала. Она была нехороша собой и крошечного росточка, почти карлица. Мне казалось, что мужчины вряд ли заинтересуются столь непрезентабельной особой, пусть даже в ее жилах течет королевская кровь. Однако мне доложили, что Мэри Грей вступила в связь с одним из служителей Вестминстерского дворца. Этот человек состоял в очень дальнем родстве с семейством Ноуллз и поэтому-то и получил должность старшего привратника. Романтическая парочка недолго думая вступила в тайный брак.

Этот союз был вопиющим нарушением законов и приличий. Карлица Мэри принадлежала к королевскому дому, а стало быть, не имела права выходить замуж без согласия королевы и Тайного Совета. Должно быть, дурочка решила, что до нее никому нет дела. Смехотворность положения еще усугубилась тем, что пресловутый привратник, Томас Киз, отличался необычайно высоким ростом, поэтому молодожены смотрелись в высшей степени нелепо.

Но как быть, если в результате этого брака на свет появится младенец? Не исключено, что он окажется самого что ни на есть среднего роста, а через мать вполне сможет стать еще одним претендентом на престол.

Как я могла поступить в этой ситуации? Томас Киз угодил в тюрьму Флит, а крошка Мэри была вверена попечению своей бабушки, герцогини Суффолк. Если она, на мое счастье, еще не успела забеременеть, больше такой возможности у нее не будет.

По этому поводу мы с Сесилом имели продолжительную беседу наедине.

— Итак, обе сестрицы Грей сидят под замком. Теперь я могу спать спокойно, — сказала я.

Сесил кинул на меня скептический взгляд.

— Больше всего я опасаюсь Марии Шотландской, — продолжила я, — но теперь она увлеклась лордом Данли, и это меня успокаивает.

— Она твердо намерена выйти за него замуж. Это усилит ее претензии на престолонаследие, поскольку Данли тоже принадлежит к королевскому дому.

— А как вы оцениваете Данли?

— Слаб, нерешителен.

— Много ли будет пользы королеве Шотландии от такого мужа?

Сесил покачал головой.

— Итак, она объявила, что намерена выйти за него замуж, — сказала я. — Мальчик раздулся от важности, уже воображает себя королем. — Я выдержала паузу и не без ехидства добавила: — Вот что происходит, когда королевы берут себе в мужья честолюбцев.

Сесил улыбнулся. Он уже свыкся с мыслью, что я не стану ни с кем делить трон.

— Итак, мастер Сесил, девицы семейства Грей находятся под присмотром, их теперь опасаться нечего, даже если в этих пустых головах возникнут какие-нибудь амбициозные планы. Естественно, сами сестры ни на что не способны, но ими могут воспользоваться заговорщики вроде тех, что погубили бедную Джейн. Мне спокойнее, когда мои родственницы сидят под запором. Мария Шотландская выходит замуж за Данли. Желаю ей счастья, ибо продлится оно недолго.

Сесил кивнул, а я спросила:

— Вам не кажется, что в связи со всем этим у меня тоже есть основания радоваться?

— Вы совершенно правы, ваше величество. Все идет хорошо.

Вскоре до нас дошла весть, что Мэри вышла замуж за Данли и провозгласила его королем.

— Теперь я засажу в Тауэр графиню Леннокс, устроившую этот брак, — сказала я Сесилу. — Еще одну беспокойную особу за решетку. Публично, мастер Сесил, мы будем всячески осуждать этот брак, а между нами давайте поздравим друг друга.

— Ничего хорошего для Шотландии из этого брака не выйдет, — согласился Сесил. — А что плохо для Шотландии, хорошо для Англии.

* * *

Именно в эти дни произошла страшная трагедия.

Моя Кэт уже давно болела. Я настояла, чтобы она лежала в постели и передала свои обязанности другим дамам. Кэт ворчала, но в конце концов была вынуждена смириться, ибо у нее совсем не осталось сил.

Когда мне сообщили, что надежд на выздоровление нет, я пришла в отчаяние и каждую свободную минуту старалась проводить у постели умирающей. Кэт держала меня за руку, говорила о прошлом. Иногда мысли ее путались, ей казалось, будто она вновь находится во дворце Дауэр в Челси, и Томас Сеймур донимает меня своими ухаживаниями.

— Ты была такая легкомысленная, — шептала Кэт. — Кокетничала с ним напропалую. Ах, это было так опасно… и так волнующе. Помнишь, как он разрезал на куски твое платье? А как он явился к тебе в спальню в одной ночной рубашке?