Мария Эдгворт «Практическое образование», 1798

Тем летом старики появились на вершине холма Вау-хилл, как всегда, с небольшими телескопами в руках. По их словам, они ждали появления в Ла-Манше славного флота Его Британского Величества, который должен был вернуться после героических битв с французами. Повсюду уже начали говорить об их новом полководце — генерале Бонапарте. И хотя на горизонте не было видно даже следов какого-либо флота, старики со своими телескопами все равно маячили на холме, приходя на вершину с утра пораньше, чтобы занять наилучшее место. Как раз над передвижными кабинками для переодевания.

Хитроумное приспособление для переодевания дам стояло прямо в воде. На Розе и Фанни были свободные, с завязками вокруг шеи, плавательные костюмы и специальные шляпки без полей. Служанки помогли им окунуться в спокойную, искрящуюся на солнце воду, а потом они медленно поплыли от берега. День был чудесный. Мягкие волны, шепча, обволакивали их. У Розы волосы были темные, а у Фанни — рыжие. Непослушные пряди выбились из-под шляпок, и на них налипли водоросли. Девочки стали похожи на русалок. Их голоса и смех разносились далеко по берегу. Их даже слышали на Вау-хилл, где бездельничали, а может, занимались делом пожилые джентльмены.

Много позже Роза вспомнит этот летний день, когда они с кузиной купались в Ла-Манше, а враждебная Франция в ореоле ужасных слухов лишь маячила где-то вдали; как от холодной воды у них перехватывало дыхание и они смеялись, восторженно и изумленно.

Позже им помогли выйти из воды, отряхнули, обтерли полотенцами и отвели на берег; в тот вечер давали бал, и обе кузины, смеющаяся брюнетка и невысокая рыжая девочка с серьезным лицом, продемонстрировали публике свои непослушные волосы, с которыми не смогла совладать их служанка Мэтти, — они ниспадали на плечи и волнами обрамляли их юные лица.

На балу было несколько офицеров Его Британского Величества; молодые дамы не сводили глаз с их сияющей красно-синей формы. В тот вечер мисс Роза Холл, любимая дочь героя морских битв адмирала Артура Холла, встретила Гарольда Фэллона, довольно дерзкого молодого морского капитана (который еще не стал героем, но возлагал на это большие надежды); они сперва станцевали мазурку, а потом рил. Музыканты играли на скрипках, клавесинах и кларнетах. Люди смеялись и громко разговаривали. В комнате стало нестерпимо жарко, как обычно бывает в летних танцевальных залах. В ней все сильнее сказывалось присутствие большого количества людей. Специи в чашах, помада, духи и пудра приходили на помощь; дамы прятались за веерами, чтобы скрыть гнилые зубы и несвежее дыхание; каждый заранее в меру попользовался одеколоном; джентльмены освежали дыхание мятными пастилками. Но несмотря на жару, когда капитан Гарри Фэллон (только на следующий день она поняла, что он был еще и виконтом Гокрогером) поцеловал ей руку, Роза снова ощутила ту смесь изумления и восторга, которая захватила ее в море, хотя она не смогла бы описать свои переживания словами. Ее кузина Фанни Холл, пролетевшая мимо в вихре танца, заметила, что капитан Фэллон до неприличия низко наклонился к Розе. Она тут же вспомнила о красивых, но ненадежных джентльменах, героях новомодных романов. Она знала, что Розе, которая прочла все новые романы, это тоже придет на ум. Фанни пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не расхохотаться.

Неделю спустя кузины прохаживались по библиотеке, расположенной возле Ганновер-сквер. Это было, пожалуй, их самое любимое место в Лондоне (в основном из-за того, что здесь можно было приобрести книжные новинки и время от времени понаблюдать за джентльменами). Внезапно Фанни Холл, любимая старшая дочь управляющего Ост-Индской компании, едва не лишилась чувств, увидев невероятно красивого юношу в сутане, внимательно рассматривавшего литературу, в изобилии представленную в библиотеке. От него не пахло потом, гнилыми зубами или помадой для волос. От юноши исходил едва уловимый аромат лаванды.

— Я бы не хотел, чтобы моя жена читала «Тома Джонса», — сказал он.

Фанни (которая, как и Роза, конечно же, читала и «Тома Джонса», и «Памелу», и «Клариссу», и «Эвелину», и, естественно, «Фанни Хилл») зарделась, став при этом еще симпатичней. Она понимала, что такой человек будет, скорее, читать Локка, Хьюма, Поупа и Милтона. Священник, которого звали Гораций Харботтом, улыбнулся зардевшейся Фанни. Его восхитили ее прекрасные рыжие волосы. Гораций подал ей руку, предлагая вместе продолжить исследование библиотеки. (Поскольку он был священнослужителем, это не считалось предосудительным.) Преподобный Гораций Харботтом только что получил, благодаря семейным связям, богатый приход и теперь искал то, что ему было необходимо для полного счастья, — жену. У него был чрезвычайно мелодичный голос, и этот голос вещал о философии, истории и Боге. Для Фанни все это было новым и неизведанным. Она тут же представила, как он стоит за кафедрой, такой привлекательный, и делится с прихожанами мудростью. Роза отстала, притворившись, что с интересом изучает какую-то книжку, и, глядя на симпатичного, но до абсурда напыщенного священника, беседующего с Фанни, она прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех.

Вернувшись домой к Розе, которая жила как раз за углом, на Брук-стрит, они принялись обсуждать со служанкой Мэтти джентльменов, встреченных в библиотеке. Мэтти сделала им прохладительные лимонные напитки. Шепотом они произносили слово «любовь». Мэтти была на десять лет старше их обеих. Она была замужем, так что кое-что смыслила в этих вещах.

— Следует убедиться, что есть приязнь, а не только любовь, — сухо заметила Мэтти. — В противном случае, если человек тебе не по душе, брак может превратиться в тюрьму!

Роза и Фанни слушали, но понять ее не могли, поскольку Мэтти казалась им старухой. Но они произносили слово «любовь» с благоговейным трепетом, так как оно часто встречалось им в новых романах. Они не знали о том, что многие подвергали эти романы критике, считая, что они плохо влияют на молодых девушек. Говорили, что подобные глупые книжки внушают множество иллюзий и навевают греховные мысли.

Не прошло и полугода, как две юных любительницы романов и морских купаний связали себя священными узами брака. За свадебными платьями они поехали с матерью Фанни на Бонд-стрит, великолепную, суетливую, блистательную Бонд-стрит с ее большими пылающими лампами, завораживающими новыми стеклянными витринами, вращающимися вывесками, изящными экипажами, с грохотом проезжающими по улице, обувью и одеждой, а также с уличными разносчиками и торговцами, подарочным магазином и мелкими воришками, разверстыми смрадными канавами и шумом. На Бонд-стрит две невинные девушки облачились в ниспадающие белые платья и, охваченные диким возбуждением, твердо заявили, что не желают надевать теплое белье: они скорее замерзнут, чем будут выглядеть клушами на собственной свадьбе. Вечером служанка Мэтти дала им горячего шоколада, чтобы они немного успокоились. Также она напоила им мать Фанни (добавив капельку бренди), поскольку та вся пылала от волнения. Девушки намазали на ночь лица ананасовым соком, чтобы не было морщинок.

Свадьба Розы состоялась в церкви Сент-Джордж-Чёрч, что на Ганновер-сквер (среди гостей было много морских чинов). Она стала виконтессой Гокрогер и членом довольно известной семьи Фэллон с Грейт-Смит-стрит. (У свекрови было весьма мрачное выражение лица, ведь она надеялась заполучить в невестки по меньшей мере принцессу.) Это событие было упомянуто в нескольких лондонских газетах вместе со сводками войны с Бонапартом и сообщением о том, что Джеймс Престон (семидесяти лет) и Сюзанна Мортон (двадцати четырех лет) были казнены в день свадьбы Розы за убийство их внебрачного ребенка. Далее в газетах шла речь о том, как были ограблены два джентльмена, которые поздней ночью возвращались домой в почтовой карете. У них отняли часы и деньги. Это произошло возле Аксбриджа. Сообщалось, что глисты не могут размножаться в телах людей, регулярно принимающих настоящие шотландские пилюли доктора Андерсона. Также был помещен отчет о судебном слушании по делу графини Паг, которая сбежала от графа Пага и теперь тщетно добивалась возможности увидеть своих детей. Суд был непоколебим: закон не оставлял никаких сомнений — отцы вправе в одиночку воспитывать детей. На соседней Кондуит-стрит была расположена типография, в окне которой красовалась обидная карикатура на принца Уэльского. Он был изображен похожим на жирную свинью, увешанную драгоценностями.

Свадьба Фанни состоялась в небольшом милом городке Уэнтуотере, где каждую неделю проходила ярмарка. Именно здесь Гораций Харботтом (дядя которого был епископом) получил пресловутую и очень выгодную в плане пожертвований епархию, а также милый уютный домик приходского священника. Ни у кого не было сомнений, что он далеко пойдет. Он настоял на том, чтобы сыграть свадьбу в кругу своих прихожан; он считал, что это его обязанность как приходского священника. Семья Фанни была в восторге от этого решения, и хотя оказалось нелегкой задачей уговорить ее брата и всех сестер приехать в Уэнтуотер, но они просто обязаны были это сделать. Прибыли мать, отец и пятеро других детей. Связи Монтегью Холла, отца Фанни, с Ост-Индской компанией обещали молодой семье процветание. Родственники Горация были вполне довольны, включая его дядю-епископа. Семья Фанни и ее друзья (в частности, ее отец, заказавший напиток) были, однако, немного озадачены отказом жениха выпить выдержанного испанского хереса, специально купленного по такому случаю, за здоровье жены. «Я предпочитаю чистую воду, посланную Господом Богом», — ответил он, возможно, немного высокопарно. Тем не менее, все успокоились, поскольку жених был чрезвычайно хорош собой и от него, к тому же, хорошо пахло. А поскольку пути Господни неисповедимы, то можно только радоваться, что один из его представителей войдет в семью. Местная газета «Эхо Уэнтуотера» в ярких красках описала свадьбу, поместив рядом заметку о крушении кареты. В том же выпуске газеты была напечатана одна из проповедей Горация Харботтома с предложением приобрести ее (и прочие религиозные сочинения). Графиня Паг (снова-таки по сообщению «Эха Уэнтуотера») с криками носилась по главной улице городка, одетая лишь в ночную сорочку, и звала своих детей. Ее схватили и отправили в Бедлам[1]. Остальные новости представляли собой военные сводки.