На ум снова пришел девиз семьи Хью. Tracez votre chemin. Что ж, разве она не поступает согласно этому девизу, отправляясь ко двору? Правда, Розамунда слишком долго позволяла посторонним принимать за нее решения, но ей постоянно напоминали о том, что она женщина, а женщины должны подчиняться мужчинам. Кто это сказал?!

Отложив щетку, она снова принялась заплетать косы.

На следующий день прибыл королевский эскорт, во главе которого был джентльмен, представившийся как сэр Томас Болтон, лорд Кембридж.

— Мы дальние родственники, — сообщил он Розамунде, внимательно оглядывая зал. — Наши прадеды были двоюродными братьями. Я всегда хотел увидеть Фрайарсгейт. Мой прадед о нем рассказывал. Я еще помню старика. Он умер, когда мне было семь, но любил время от времени поведать историю о Камбрии, в которой вырос. Вижу, что Фрайарсгейт и вправду красив, но, Боже, миледи, как вы можете существовать в такой глуши?!

В иных обстоятельствах Розамунда оскорбилась бы, однако по какой-то причине не была уверена, стоит ли обижаться, потому что сэр Томас с первого взгляда ей понравился. Крепкий, мускулистый; хотя и среднего роста. Густые волосы подстрижены по последней моде: высокий лоб закрыт челкой. И глаза такие же янтарные, как у нее. А одежда! Поистине роскошна! Непонятно только, как он ухитряется выглядеть столь великолепно, проведя в дороге много дней! Но больше всего ее восхитили его манеры.

Было очевидно, что он не имел намерения ее унизить, и в словах его не было ни злости, ни язвительности, что бы он ни сказал. А говорил он без умолку.

— Я вполне довольна своей скромной жизнью, — ответила она,. — и сознаю свой долг перед Фрайарсгейтом.

— В самом деле? — вздохнул сэр Томас, усаживаясь. — Да если вас одеть как следует, дорогая, все мужчины будут у ваших ног.

И, пронзив ее внимательным взглядом, объявил:

— Я симпатизирую вам, кузина, и собираюсь взять вас под свое крылышко, но сначала должен промочить горло, поскольку умираю от жажды. Ну а потом вы расскажете мне, каким образом попали ко двору. Любопытство просто покоя мне не дает!

Розамунда, не выдержав, хихикнула. Таких мужчин она еще не встречала!

Она налила ему сидра в оловянный кубок, боясь, что ее дешевое вино придется ему не по вкусу.

Сэр Томас пригубил сидр, посмотрел на Розамунду поверх края кубка и, осушив его, протянул ей: очевидно, напиток ему понравился.

— Превосходный! И только что выжат! Я прав, дорогая девочка? Когда живешь в деревне… — многозначительно протянул он. — А теперь я хочу поскорее услышать из ваших уст, откуда вы знаете королеву.

— Я некоторое время жила при дворе, как подопечная покойного короля Генриха. Там и встретила принцессу Арагонскую. Вернувшись домой и выйдя замуж за сэра Оуэна Мередита, я написала ей. Принцесса ответила, и мы стали переписываться. После гибели моего мужа ее величество призвала меня ко двору. Думаю, она хотела утешить меня, но я предпочла бы остаться здесь.

— О, я уверен, что так оно и есть, но королева права.

Визит ко двору поможет вам развеяться. Я помню сэра Оуэна.

Благородный человек, порядочный, но, честно говоря, немного скучноватый. О, не обижайтесь. Многие хорошие люди почему-то скучны, но это ничего не значит, если только они не надоедают вам до смерти, а вам, очевидно, он не надоел.

Его взор был устремлен в конец комнаты, где стояли Филиппа, Бэнон и Бесси, с почтительным изумлением разглядывая роскошно одетого красавца.

— Это ваши дочери? Очаровательные малютки! — воскликнул сэр Томас.

— Мы потеряли сына, — призналась Розамунда, словно оправдываясь в своей неспособности иметь сыновей.

— Ах, бедная девочка! Королева тоже скорбит об утере младенца! — заметил он. — Но завтра мы уезжаем, кузина, Надеюсь, вы готовы. На дворе поздняя осень, и, боюсь, скоро выпадет снег. Путешествие заняло больше времени, чем я предполагал.

Розамунда снова наполнила его кубок.

— Каким образом, — осведомилась она, — получилось так, что именно вас выбрали сопровождать меня, сэр Томас?

— Я услышал, как король сказал кому-то, что его жена пригласила ко двору госпожу Фрайарсгейта, и немедленно спросил его высочество, вернее, его величество, не из рода ли Болтонов эта леди и не в Камбрии ли находится Фрайарсгейт. Когда он ответил утвердительно на оба вопроса, я объяснил, что связан с вами отдаленным родством. Узнав об этом и о моем желании посетить Фрайарсгейт, ее величество поручила мне отправиться на север и привезти вас ко двору, дорогая кузина. И я благодарю за это небо! За время вашего отсутствия столько всего произошло! Я поведаю вам о самых последних сплетнях, в которых даже найдется толика правды! А теперь позвольте мне посмотреть ваш гардероб, дабы я решил, что нуждается в переделке. Надеюсь, дорогая, вы не собираетесь взять с собой платья, подобные тому, что сейчас надето на вас!

— Нет, — покачала головой Розамунда, невольно смеясь, — я купила ткани в Карлайле, а жена торговца недавно получила рисунки нарядов из Лондона, от своей сестры.

Сэр Томас вздрогнул и поморщился.

— Могу себе представить! — вздохнул он.

— Но я уже уложила веши, сэр, — запротестовала Розамунда.

— Дорогая кузина, не так уж трудно все распаковать и вновь уложить. А вот стереть плохое впечатление, произведенное первым появлением при дворе, будет невозможно.

Вперед!

Он поставил кубок и поднялся.

Розамунда снова рассмеялась. Ничего не скажешь, ей действительно нравится кузен, буквально свалившийся с неба, чтобы привезти ее к королеве.

— Что ж, пойдем, но предупреждаю, что мои наряды крайне скромны и неярки. В конце концов, я в трауре по мужу, сэр Томас.

— Просто Том или кузен, — отмахнулся он и, пробираясь мимо девочек, сунул руку в карман камзола и вынул горсть сладостей, которые и вручил каждой.

Они поднялись наверх, и Розамунда сказала Энни:

— Это мой кузен, сэр Томас Болтон, который приехал, чтобы проводить нас на юг. Он пожелал увидеть мои платья. Вынь их из сундука.

— Да, миледи, — прошептала Энни, уставясь на сэра Томаса широко раскрытыми глазами.

— Кстати, какие у вас драгоценности? — допытывался он.

Розамунда раскрыла кожаный мешочек и высыпала содержимое на кровать.

Длинные изящные пальцы долго перебирали незамысловатые вещички, прежде чем сэр Томас изрек:

— Жемчуга и брошь с изумрудами достойны вас. Остальное — нет. Оставьте их дома.

— Но у меня ничего больше нет, — призналась она.

— Зато есть у меня. Моя ветвь семейства невероятно богата, дорогая девочка. У меня полно драгоценностей, но нет жены, которая могла бы их носить.

— Но почему вы не женаты? — удивилась она. — Наверняка вы считаетесь блестящей партией, кузен!

Сэр Томас улыбнулся и погладил ее по руке.

— Мне не нужна жена, — просто объяснил он. — Она только свяжет меня по рукам и ногам. Боюсь, я слишком эгоистичный человек, предпочитающий удовольствия необходимости произвести на свет кучу отпрысков, ожидающих моей смерти, чтобы поделить состояние, годами копившееся моими предками. Я осыплю вас фамильными драгоценностями и, возможно, помогу сшить гардероб помоднее, в немного более радостных тонах, чем эти.

Он внимательно осмотрел каждое платье.

— Неплохо. Довольно строго, но совсем неплохо, учитывая источник Вижу, у жены торговца неплохой вкус. Для начала сойдет. Складывай все обратно, Энни, завтра мы отправляемся в дорогу, хотя не слишком рано. Главное — успеть к закату добраться до аббатства Святого Катберта. Вы знаете, где это?

— Мой дядя Ричард только что был избран настоятелем, — пояснила Розамунда. — Спуститесь со мной в зал, кузен, и я поведаю вам историю нашей ветви семейства. А вы расскажете мне, как Болтон из Фрайарсгейта попал на юг и разбогател.

— Рад видеть, что вы не какая-нибудь жеманная бесцветная особа, как большинство придворных дам. Все такие приличные, порядочные, одеваются по последней моде, ужасно горды своим происхождением и воспитанием, и, между нами, ни у одной нет ни капли здравого смысла, не говоря уж о характере.

Он последовал за ней вниз, где уже ожидали Эдмунд и Мейбл, распоряжавшаяся приготовлениями к ужину. Сегодня им предстояло накормить лишних шестнадцать ртов, и столы уже были уставлены мисками и полированными деревянными чашками.

— Это сэр Томас Болтон, лорд Кембридж, — представила его Розамунда. — А это мой дядя Эдмунд и его жена Мейбл, которая растила меня после смерти родителей.

Эдмунд выступил вперед и пожал руку сэра Томаса.

— Вы, должно быть, происходите от Мартина Болтона.

Добро пожаловать во Фрайарсгейт, милорд.

— Ты знаешь, кто он? — удивилась Розамунда. — Почему же я никогда не слышала об этой ветви нашей семьи?

— Тебе не было нужды знать, — резонно заметил Эдмунд.

— Садитесь за высокий стол, — пригласила Мейбл, потрясенная элегантностью сэра Томаса.

Все расселись на скамьях, и Эдмунд продолжал:

— Несколько поколений назад в семье родились близнецы, Генри и Мартин. Генри, как первенец, должен был унаследовать Фрайарсгейт. Мартину, его брату, предстояло жениться на двоюродной сестре, дочери очень богатого лондонского торговца, ибо мать Генри и Мартина была уроженкой Лондона. В шестнадцать лет Мартин уехал в Лондон и в восемнадцать женился. У него родился сын.

Но однажды на жену Мартина обратил свой взор король Эдуард IV. Мне говорили, что эта дурочка поддалась королевским чарам, но потом, не выдержав позора, покончила с собой. Скажите, сэр Томас, все действительно так и было?

— Совершенно верно, кузен Эдмунд. Но позвольте мне докончить. Король не был плохим человеком, просто чересчур влюбчивым. Он чувствовал себя виноватым за то, что сделал и к чему привели его похождения, тем более что Мартин и его тесть поддерживали его и великодушно прощали долги. Поэтому король даровал Мартину Болтону титул и другую жену, дочь мелкого дворянчика, вместе с небольшим поместьем в Кембридже. Мартин удалился от дел и предоставил заниматься ими бывшему тестю и родственникам, имевшим талант к накоплению богатства. И с тех пор мы живем в свое удовольствие.