Наплевав на камеры, выжимаю сто сорок, боясь не успеть… Въезд на участок Ладожского оцеплен. Среди пустых служебных машин замечаю старенький ниссан Горбунова. Черт, получается, они там, за ограждением?

— Покиньте территорию. — Звучит за спиной голос оперативника. — Посторонним вход запрещен.

— Бессмертный внутри?

— Вы кто?

— Внештатный помощник Якова Андреевича. У меня даже документ есть… — оправдываюсь.

— Пусти ее, Игорь. Это мой стажер, навязанный Школой Полиции. — За спиной звучит знакомый строгий голос. — Так и знал, что ты меня ослушаешься. — А это уже шипит мне, крепко сжав локоть. Яков приподнимает ленту ограждения и пропускает меня вперед.

— Пациентка заболела, пришлось отменить операцию. — Виновато бубню я.

— Надевай комбинезон, бахилы. Будешь работать, как все. Кстати, Ладожского пока не нашли.

— Что-то обнаружили? — обвожу взглядом рассредоточившихся по участку оперативников с собаками.

— Пока нет. Мы приехали десять минут назад. Горбунов обыскивает дом. Видишь этих собак? — Бессмертный взмахивает рукой в сторону роскошных овчарок малинуа. — Они обучены находить человеческие трупы. Пойдем.

Мы спешно облачаемся в комбинезон, бахилы поверх ботинок, надеваем перчатки. Считаю это бессмыслицей и озвучиваю вопрос:

— Тут же все до нас затоптали, Яков Андреевич?

— Осмотр места преступления должен проходить строго по протоколу, иначе он не имеет юридической силы. — Терпеливо отвечает Яков. — Пойдем в дом, Диана, я покажу тебе, как криминалисты ищут следы крови и отпечатки пальцев.

— Ладожского объявили в международный розыск? — осторожно спрашиваю.

Яков кивает. На ступеньках крыльца нас окрикивает один из оперативников. Бессмертный резко разворачивается и делает шаг навстречу молодому темноволосому парню в очках, бегущему к нам.

— Вызывайте старшего следователя, Яков Андреевич. Жаклин обнаружила человеческие останки.

— Горбунов, на участке обнаружен труп. Солнцев с тобой? — кричит Бессмертный в рацию.

Через минуту из дома выходит тот самый Солнцев. Вчетвером мы направляемся к месту костра, которое я засняла на камеру. Над небольшим холмиком под берёзой громко лает овчарка Жаклин. Двое мужчин по приказу Солнцева начинают копать подмерзшую землю. А я... Отхожу в сторону, не в силах справиться с дрожью в руках и давящим грудь волнением.

— Держись, Диана. Что бы там ни нашли, лучше знать правду, чем быть в неведении. Я грустно киваю. От правды меня отделяют минуты, наполненные скрипом лопат и собачьим лаем, монотонными комментариями судебного медика, склонившегося над могилой.

— Ребёнок. — Вздыхает медик, жестом подзывая судебного фотографа.

Слышу щелчок затвора фотоаппарата и обрывочные фразы судебного медика:

«Девочка... фрагменты платья... детская куртка розового цвета...». Слова сливаются в похожий на водопад гул, а потом и вовсе исчезают. От падения меня спасают сильные руки Якова...

Глава 22

Диана

— Открой глаза, Диана, — Яков хлопает меня по щекам. — Зачем ты приехала? Я же говорил, что здесь не школа благородных девиц…

— Я в порядке, — хриплю, отирая ладонью пылающий лоб. — Покажите девочку. Мне же надо опознать…

— Это не Арина, — помогая мне сесть на садовый пластиковый стул, произносит Яков. — На вид ребенку год, от силы два. Похоронена недавно.

— Ублюдок. — Шиплю я, сжимая пальцы в кулаки. — Какая же он мразь! Мразь! Вы найдете его, Яков Андреевич?

— Мы делаем все, что положено. Я давно ничего не обещаю…

Искоса наблюдаю за судебным медиком и фотографом, распластавшимся возле маленького тельца — чьей-то доченьки… Он все щелкает и щелкает, делая страшные кадры, а потом останки уносят в натянутую для работы криминалистов палатку.

— Еще труп. — Машет рукой Солнцев. — Жаклин что-то почуяла. С другой стороны участка, к западу. Судя по земле, могила давняя.

Боже, у меня трясутся поджилки от страха. Что же он за монстр, Ладожский? Как я могла не угадать его натуры, поверить лживым словам и обещаниям?

— Давай работать, Диана. Ищи подозрительные предметы, следы, надписи на стенах. Как ты тогда делала, помнишь? Могли появиться новые улики. Снимай на камеру и описывай. — Дает указания Бессмертный.

— А как же труп?

— Этим занимаются специально обученные люди. Мы лишь помешаем медику и экспертам.

— А что будете делать вы?

— Мне надо кое-что проверить. Хочу запросить нераскрытые дела о пропаже детей. Не волнуйся, я буду здесь. — Бессмертный кивает в сторону открытой деревянной беседки. В ней пылает камин, на столе стоят электрический чайник и чашки. Мы здесь надолго…

— Яков Андреевич, а почему нет собак, обученных искать живых? — взволнованно спрашиваю я вслед уходящему Бессмертному.

— Мы все здесь осмотрели. Погребы, чердаки, хозпостройки. Горбунов даже в канализационные люки лазил. — Яков категорично качает головой.

— А если… они без сознания?

— Давай проверим, — кивает Яков. — Травин! Иди сюда!

Темноволосый паренек в очках, ведущий Жаклин на поводке, спешно направляется к нам. Его очки запотели, челка выбилась из капюшона комбинезона, бахилы почернели от грязи.

— Все в порядке, Яков Андреевич, место, на которое указала Жаклин, обследуют.

— Я не об этом. Есть служебная собака, обученная находить живых?

— Да, Джерри сидит в машине. Вон там, за ограждением. — Гордо отвечает он, указывая на полицейский «бобик», припаркованный за воротами. — Я его оставил, чтобы не мешался под ногами Жаклин, не отвлекал ее от прямых обязанностей. Знаете, как это бывает, собаки начинают играть и…

— Веди Джерри сюда. Обследуйте с Дианой Руслановной участок. Погребы, люки, сараи.

— Опера же все обошли!

— Отставить! Это приказ. Сделай, как я прошу.

Травин согласно трясет головой и привязывает Жаклин к столбу беседки. Оглядываю участок Ладожского, зябко ежась на пронизывающем ветру. Ничего подозрительного. Безысходность, запустение, тишина. Ни одного постороннего звука, лишь тоскливое завывание ветра и лязг ржавых ведер, висящих на крючках под навесом. Откуда в моей голове появилась безумная идея проверить живых? Если на участке нашли уже два трупа, а, может, найдут больше? Стал бы Ладожский оставлять кого-то в живых и убегать?

— Мы пришли. Знакомьтесь, Джерри. — Улыбается Травин. — А меня Пашей зовут.

— Диана, очень приятно. Давай начнем по порядку, с первого строения от восточной границы.

Паша послушно кивает и тянет Джерри в указанном мной направлении. Взглянув на время, включаю камеру и начинаю осмотр. Мы проходим первое, второе, третье строение. Все без толку… Выключаю камеру, давая передышку псу и нам с Пашей.

— Знаете, Диана, собаки — последняя надежда для живых людей без сознания. Джерри научен угадывать три запаха, Жаклин — шесть. Собаки — удивительный мир! Они находят наркотики, взрывчатку, фальшивые деньги, мины, гранаты, радиоактивные вещества, трупы… Именно человеческие, потому что у трупов животных другой состав…

— Паша, посмотри на Джерри. Мне кажется, или он что-то учуял?

— Господи, да! Джерри, давай мальчик, нюхай маленький! Давай же, малыш!

Пес нюхает неказистое строение, на стене которого изображен иероглиф. За ним, с южной стороны, виднеется бороздка, наполненная грязной водой — канализация или самодельная система водоотведения.

— Я позову следователя. Нам не положено самим заходить.

Паша убегает, оставив Джерри мне. Пес отчаянно лает и царапает приоткрытую дверь. Странно, ведь Яков говорил, что все строения осмотрели? Что же Джерри там нашел? Возможно, тревога ложная, и пес учуял одежду или обувь рабочих.

— Тише, мальчик. Сейчас сюда придут, не бойся. Помолчи, хорошо? Помолчи, а я послушаю. — Успокаивающе глажу Джерри за ухом и нетерпеливо приоткрываю дверь. Включаю фонарик, оглядывая пустую прихожую. Что же Джерри учуял? Здесь же ничего нет? Бетонные стены и такой же пол. Джерри рвется с поводка и тянет меня в глубину помещения. Тонкий луч фонарика выхватывает из тьмы плоскую дверь в погреб, практически слившуюся с серым полом. На ней большой металлический закрытый замок.

— Отойди, Диана, — звучит за спиной голос Якова.

Сглатываю подступивший к горлу страх и отступаю, удерживая хрипло лающую собаку на поводке. Солнцев, Бессмертный и пара крепких ребят с ломами оттесняют меня от двери и заходят в комнату. Кажется, я не дышу. Превращаюсь в чувствительный нерв, остро реагирующий на звуки, шаги, шорохи, лязг распахивающейся дверцы и… громкий мужской голос.

— Врача сюда! Срочно! Обнаружены две живые женщины и ребенок. — Кричит Солнцев в рацию. Топот сапог, отрывистые команды, собачий лай сливаются с громким биением моего сердца в оглушительный, восторженный гул. Я плачу от счастья, обнимаю Пашку и хвалю Джерри. А потом ко мне подходит Яков. Сквозь пелену слез вижу, как он плачет. Громко, совсем не по-мужски скупо, а искренне, от души. Бессмертный опускается передо мной на колени…

— Спасибо, спасибо тебе… — всхлипывает он, прижимаясь лбом к моим коленям. — Если бы ты тогда не пришла… И сейчас. Там Вика, Дианочка. Там моя Викуся, моя дочь. Ты нашла ее, детка.

— Они выживут, Яков Андреевич! Слышите? — обнимаю Бессмертного и осторожно усаживаю его на облезшую лавочку. — Расступитесь! Я врач! Моя помощь нужна? — протискиваюсь через широкие спины санитаров и оперативников.

Сбрасываю с плеч эмоции, как теплую шаль, и фокусируюсь на жизнях пациентов. Превращаюсь в робота, исполняющего команды судебного медика. Капельницы, кислородные маски, теплые шерстяные одеяла…

— У мальчишки слабый пульс. Он крайне истощен. — Шепчет медик, искоса поглядывая на Якова. Сердце сжимается в твердый, болезненный комок при виде его беспомощности и дезориентированности. — Эта мразь не кормила их больше недели. В голове не укладывается. Солнцев вызвал санитарную авиацию. Должны прилететь в течение десяти минут.