После моего вопроса Бессмертный хватает линейку, лежащую строго параллельно к краю стола (чертов перфекционист!), и бросает ее в сторону.

— Я вам искренне сочувствую, но ничем помочь не могу. Уходите... Пожалуйста, оставьте меня одного.

— Я напишу свой номер. На случай... — дрожащими пальцами беру из стаканчика ручку и царапаю номер телефона на одном из листов. — До свидания.

— Прощайте. — Резко отвечает он, не глядя на меня.

Долбанные тайны! Я только приступила к поискам, а они облепили меня со всех сторон! Сначала папа и Глеб, теперь Бессмертный, побелевший, как пресловутый мел после слова «похищение».

На ватных ногах я спускаюсь по ступенькам старинного корпуса библиотеки и выхожу на улицу, растворяясь в сгустившихся сумерках. Я не плачу, нет... Теперь у меня есть Макс. Судьба оказалась ко мне благосклонна, подарив замечательного человека в награду за страдания. Непроизвольно касаюсь ладошкой груди — там, где бьется сердце, и сажусь в машину. Я думаю о нем, и Макс, очевидно, чувствуя это, звонит.

— Фея Динь-Динь, ты освободилась? Мне ехать за тобой?

Голос, голос. Обольстительный, терпкий, как крепкий кофе и завораживающий, как звездное небо...

— Да, — смеюсь я. — А кто это Динь-Динь?

— Лера тебе расскажет, когда приедем. Это моя племянница, ей семь лет.

Семь лет. И моей Арине было бы семь лет. Маскируя грусть в голосе, я спрашиваю:

— Макс, может мне купить твоим близким подарки? Как-то неудобно ехать с пустыми руками. Лере я могу выбрать куклу или... книгу, а твоей маме...

— Динь, я все купил, не волнуйся, — смеётся Макс. — Одевайся теплее и не забудь взять корм и пеленки для Барби.

— Слушаюсь, папочка! — манерничаю я и отбиваю вызов. 

Максим

Она мне так ничего и не сказала... Лишь улыбнулась, обнажив жемчужные зубки в ответ на мой вопрос о том, как прошёл вечер. Что-то пробормотала о «встрече с важным человеком» и отвела полный грусти взгляд. Ди не умеет играть. Может кто-то и воспринимает за чистую монету ее показную уверенность и подобие силы, но только не я... Она нежная, ранимая, мнительная, хрупкая и такая... моя. Моя. Да, я точно сказал это вслух?

Под сиденьем шумит двигатель, и в это уютное урчание вплетается звук дружного сопения девушки и двух собак. Я опустил спинки задних сидений моего старенького кроссовера и соорудил уютную постель. Динь-Динь сначала бурчала и решительно отказывалась опробовать мое изобретение, а потом уснула, едва коснувшись подушки, в обнимку с Челси и Барби.

Огни родного Бурцево мелькают на горизонте далеко заполночь. Диана просыпается, нарушив идиллическую картинку блаженного сна и, сладко потянувшись, спрашивает:

— Приехали? Так быстро...

От меня не скрывается промелькнувшее в ее голосе волнение. Дини-Динь боится не понравиться моим близким? Серьезно?

— Не дрейфь, Ди. Моя мама самый деликатный человек в мире.

— Я боюсь не понравиться им. Елене Борисовне и... Ольге. И Лере. Видишь ли, я считаю, что должна... Нет, просто обязана признаться тебе кое в чем.

Паркуюсь возле ворот дома и оборачиваюсь, встречаясь с ее блестящим, встревоженным взглядом.

— В чем же, Динь?

— Я плохая хозяйка. Не умею варить борщ и жарить котлеты, печь пироги, блины... — она конфузится, загибая пальчики, а мне хочется рассмеяться в ответ на эту глупость.

Заглушаю двигатель. Распахиваю заднюю дверь и протягиваю руку моей Диане. Ободряюще сжимаю тонкие дрожащие пальчики и привлекаю девчонку в своей груди.

— Борщ умею варить я. Если тебя это так беспокоит.

Динь смотрит с благодарностью и, подхватив на руки Барби, следует за мной.

После смерти папы прошёл всего год. Мама так и не смирилась с утратой, постарела, стала чаще болеть. Запустила хозяйство, себя, дом... Мне не хочется выставлять маму в дурном свете в глазах Дианы, но и умалчивать об истинном положении дел не хочется. Да, мне не стыдно на время превратиться в няньку для собственной матери.

— Максим. Сынок...

Мама встречает нас на пороге — уставшая, грустная, но в новом домашнем костюме и со свежей укладкой. Морщинок вокруг глаз стало больше...

— Меня зовут Елена Борисовна. А вы Дианочка. — Ласково говорит она, неловко касаясь плеча Ди. — Я очень рада, что мой сын наконец-то привёл в дом девушку. Вы знаете, Дианочка, он ведь никого сюда не приводил. Даже когда папа был жив... — ее голос звучит надломлено.

— Ну, мам... — сконфуженно отвечаю я, украдкой замечая, как повеселела и расслабилась Диша.

Домашние спят. В прихожей валяются испачканные в песке ведёрки и лопатки Леры, в гостиной — ее куколки и книги. На кресле возле камина покоится мамино вязание, а на журнальном столике — Ольгины любимые книги о саморазвитии.

В доме чисто (Ольгиными стараниями) и пахнет свежим компотом. Мама забирает из рук Дианы пакет с подарками и приглашает нас пройти в дом. Динь в моем доме... Растрепанная, не накрашенная, в простых джинсах, толстовке и со щенком в руках. От уместности картины сердце опаляет жаром.

— Максик, а стелить то вам как? Вместе или раздельно? Ты по телефону ничего не сказал... — разводит руками смущенная мама, поочередно переводя взгляд с меня на Диану. Динь густо краснеет и опускает голову, а я мешкаю с ответом, раздумывая, как поступить.

— Раздельно. — Киваю маме. Я безумно хочу Диану, но присутствие сестры и племянницы за стенкой не очень-то поспособствует нашему сближению.

Диана выглядит спокойной, однако я научился угадывать ее истинные чувства. Я снова ее прокатил — так она думает. Пожелав спокойной ночи, Динь скрывается за дверью одной из гостевых спален...

Глава 15

Диана

Меня будят золотистые лучи занимающегося рассвета и ощущение пристального взгляда на себе. Разлепляю глаза и сразу же тону в серой манящей глубине. Прямо передо мной стоит Лера, прижимая к груди куклу.

— Ты фея Динь-Динь? — спрашивает она, а я не могу отвести взгляда от пшеничных волос и огромных глаз. Воспоминания, как тонкое лезвие поддевают застарелые струпья, обнажая уснувшую боль. Черно-белой пленкой проносятся в мыслях, возрождая образ доченьки. Я ведь так и представляла ее: светловолосой очаровашкой со светлыми, как у Глеба, глазами. Воображала себе, как буду воспитывать дочку, секретничать с ней, танцевать. Да, она бы непременно занималась танцами или художественной гимнастикой, а ещё... Наверное, любила бы фей и куколок барби...

— Я Диана, а ты, наверное, Лера? — улыбаюсь, невольно касаясь девчоночьей щеки.

— Да. Можно его погладить? — тянется ручкой к пригревшейся Барби. Проказница спит со мной.

— Конечно. Это девочка, ее зовут Барби. А у тебя есть питомец?

— Есть. У нас дома живет кот Леопольд. Но я и собаку дяди Максима люблю. Ну так что, ты встаёшь? Или ты такая же соня, как моя мама? — поджимает губки Лера.

Я смеюсь ее прямолинейности и совсем не детской проницательности.

— Встаю, конечно. А что, разве все ещё спят? — бросаю взгляд на экран телефона. Шесть утра.

— Да. Дрыхнут. Выходной же. — С тяжким вздохом произносит Лера, поглаживая за ухом Барби. — Ты меня накормишь?

«Вот же черт! Надо срочно учиться готовить. Иначе я и будущего ребёнка накормить не смогу».

— Хм. Да. Наверное. А что ты привыкла есть по утрам? — «Господи, только не блины и пироги! И сырники, оладьи тоже!»

— Бабушка печёт мне оладьи или блинчики. Но ты можешь сделать бутерброд с сыром.

— Слава богу! — облегченно вздыхаю я, спуская ноги с кровати. — Ты дашь мне десять минут на душ?

— Включай тогда мультики на телефоне и плескайся сколько хочешь!

Не девчонка, а ходячее обаяние! Включаю заказанный мультик –«Моану». Я не в теме, но делаю вид, что без ума от мультфильма.

Мы завтракаем в тишине уютной деревянной кухни, наблюдая за тем, как яркое, совсем не осеннее солнце, растворяет туманную морось. Небо наливается чистейшими оттенками золотисто-голубого и нежно-розового. День обещает быть жарким.

— Доброе утро, Дианочка! — вздрагиваю от голоса Елены Борисовны за спиной.

Лера отрывается от рисования и бежит обниматься с бабулей. Я накормила девчонку бутербродами со сливочным маслом и сыром и чувствую себя почти героем.

— Доброе. Мы старались сидеть тихо, как мышки, чтобы вас не разбудить. Порисовали, почитали про Буратино, выгуляли Барби и Челси. — Улыбаюсь, нервно теребя шнурок от капюшона толстовки.

— Кто это у нас тут мышки?

Макс... Взъерошенный, в домашних спортивных штанах и застиранной майке. Растекаюсь лужицей от его голоса, нарушившего наше женское царство. Лера визжит и бросается в его объятия. За спиной Макса прячется хрупкая женщина — точная его копия, такая же кудрявая и голубоглазая.

— Я Оля, сестра Максима. Спасибо вам, Дианочка за заботу о Лере. Она у нас ранняя птичка, не даёт нам соням поспать. — Ольга подходит ближе и крепко жмёт мою руку.

Какие же они все милые! И чего я только боялась?

— Ничего страшного! Я сама такая же. И мне нетрудно. — Робко улыбаюсь я, столкнувшись с голубым взглядом Макса. Он смотрит так... нежно, пронзительно, пристально. Черт, я вмиг покрываюсь мурашками и не могу дышать.

— Привет. — Макс притягивает меня к горячей груди и целует в щеку. При всех.

— Привет. — Выдавливаю чуть слышно, чувствуя, как вспыхивают щеки.

— Народ, давайте завтракать. А потом мы с Дианой пойдём на речку. Покажу ей охотничий домик.

Ольга с Еленой Борисовной довольно переглядываются и проворно хлопочут возле стола. Раскладывают тарелки и чашки, звенят кастрюлями.

— Я с вами! — весело вскрикивает Лера.

— Нет, куколка. Мы с Динь-Динь пойдём вдвоём. А вечером погуляем все вместе, идёт?