— Ненавидишь. Я понял. — Сглотнув, отвечаю я. Даже через халат чувствую, какая она горячая.

Она сразу же засыпает. Складывает ладони под щекой и сворачивается калачиком. Комнату наполняет ее спокойное, глубокое дыхание. Я накрываю Диану тёплым одеялом и прогоняю из гостиной любопытную Челси. При взгляде на питомицу в голове всплывают тревожные воспоминания. Дома у Дианы осталась маленькая Барби... Нахожу брошенную в прихожей сумку Ди и достаю айфон. Ищу в контактах телефон ее подруги Саманты и без раздумий делаю вызов...

Диана

Просыпаюсь от странной вибрации. Как будто что-то назойливо жужжит возле уха. Муха? Или источник жутких звуков находится в моей голове? Разлепляю глаза и осматриваюсь... Я в чужой квартире. Смутно вспоминаю, как напилась и плакала под дождём, а потом... приперлась к Максу. Черт... Перевожу взгляд на тумбочку возле дивана: на ней жужжит мой телефон. Время 5.30 утра, а, значит, звонить мне может только Сэм. Приближаю экран к подслеповатым глазам и подпрыгиваю от удивления: Ярослав Михайлович! Что нужно заведующему отделения челюстно-лицевой хирургии от меня, уволенного сотрудника? Сбрасываю звонок и быстро пишу Золотарёву сообщение: мол, перезвоню через пять минут. Не хватало ещё будить Макса! Тонкие лучики света льются сквозь щели плотно зашторенных окон и касаются поверхности серого дивана. Рассматриваю в полумраке жилище того, кого... люблю: круглый красный ковёр, тумбочка, семейное фото на стене, в углу две здоровенные гири, смешные белые часы в виде домика... Я так и сказала — люблю? Да, я люблю его — безрассудно, страстно, ошалело... Разве его можно не любить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тру виски, вспоминая, сколько гадостей наговорила вчера Максу. Боже... Я чудовище! Потихоньку встаю с дивана и оглядываюсь в поисках одежды — платье висит на сушилке для белья вместе с лифчиком и трусами. Сбрасываю тёплый пушистый халат и надеваю чистую, пахнущую кондиционером для белья, одежду. Впору сдохнуть от умиления: Максим постирал мои вещи! И судя по тому, что платье не потеряло вид — в режиме деликатной стирки. Не мужик, а золото! Ну, вы поняли. А я... а мне... хочется провалиться под землю от стыда за обидные слова и своё поведение.

Надо сматываться отсюда, пока парень спит. Торопливо одеваюсь, застегиваю непослушные пуговки и тихонько бреду к выходу. Сую телефон в сумочку и замираю на месте при виде своих туфель: они вычищены и набиты газетой. Умиление — вот что я чувствую. Любовь и благодарность. Я обязательно поговорю с Максом, но не сейчас. Не сегодня, когда я в зеркало боюсь взглянуть от стыда...

Освобождаю туфли от газеты и оборачиваюсь, заслышав цоканье собачьих когтей по полу. Челси... Подходит ко мне и скулит, трется чёрной мордой о бок.

— Челси, моя хорошая. Ты кушать хочешь?

Собака радостно виляет хвостом, будто понимает вопрос. Что же, раз предложила, придётся выполнять обещание.

К моему счастью, корм стоит на видном месте: возле собачьей миски. Я насыпаю лакомство в миску Челси, наливаю ей водички. Осматриваюсь. У Макса хромированная бытовая техника и кухня в стиле хай-тек: гладкие белые поверхности фасадов, стеклянный обеденный стол на металлических ножках, пластиковые стулья. Чисто, функционально и уютно. Нет, надо поскорее уходить из его дома... Иначе я сдохну от идеальности парня и своей глупой любви. Сердечко заполошно бьется в груди, когда я, потрепав Челси за ухом, обуваюсь и покидаю квартиру...

Кажется, я забываю дышать, пока спускаюсь по ступенькам лестничного марша. Глубоко вздыхаю и расслабляюсь только на улице. Прячусь под козырьком подъезда и вызываю такси, зябко ёжась от утренней прохлады.

Пока машина едет, вспоминаю о звонке Золотарёва. Ярославу Михайловичу смело можно звонить утром, он, как и я, ранняя пташка.

— Дианочка Руслановна, привет! — голос талантливого хирурга льётся из динамика. — Не представляешь, как я рад твоему возвращению! Как только узнал, что ты вернулась в город, так и сразу...

— А откуда вы узнали? — недоумеваю я. Выходит, сплетни идут впереди меня! Вот неймется же людям! Болтают всякую ерунду.

— Не бери в голову, Диша. Ты нужна мне. Возвращайся.

— Ярослав Михайлович, это то, о чем я думаю? Ведь я... ведь люди...

Не верю своим ушам! Я только вчера допустила шальную мысль о возвращении в профессию и, вот! Вселенная исполнила мое желание!

— Диана, отделение потеряло прекрасного врача в твоём лице. Журавлева вышла замуж и уволилась, Манич ушла в декрет. Я зашиваюсь, Диана.

— Ах, дело в Журавлевой. — Недовольно протягиваю я. На самом же деле я ликую!

— Ты лучшая, Ди. И... да, я бы нашёл для тебя ставку при любом раскладе. Возвращайся. Кстати, у меня есть к тебе заманчивое предложение. Но об этом завтра. Приезжай с документами, оформишься в отделе кадров. Все, салют!

Золотарёв отбивает вызов, а мне хочется плясать от радости! Жизнь налаживается, ведь так? Завтра я приступлю к работе, а зимой поеду в Австрию на обучение. И, главное, теперь я знаю фамилию частного детектива — Яков Бессмертный. Я найду его. Из-под земли достану этого умника! Ну вот, подъехавший таксист странно косится на меня — пританцовывающую от радости. До дома мы доезжаем быстро. Мне хочется поскорее принять ванну и почистить зубы, избавиться от мерзкого привкуса перегара. Черт, это же надо было так нажраться! Бедный Макс. За что ему это все, такое счастье, как я...

Открываю дверь подъезда, с ужасом вспоминая, что в квартире осталась маленькая Барби... Вот какая после этого я мать?! Правильно Хохлов назвал меня кукушкой!

Выскакиваю из лифта, судорожно проворачиваю ключ в замочной скважине и, распахнув дверь, сталкиваюсь с Самантой. Ее лицо изображает порицание.

— Боже, Сэм. Как хорошо, что ты здесь.

Саманта пытается держать лицо, но быстро тает и обнимает меня. Щенок радостно бежит навстречу из кухни — здоровый и довольный.

— Барби! Куколка моя!

— Это все Макс, Ди. Он позвонил мне. Если ты упустишь такого парня, я собственноручно убью тебя. — Потирает ладони Саманта.

— Я влюбилась, Саманта, влюбилась! — всхлипываю я, прижимаясь мокрым лицом к мягонькой шерстке Барби.

Сэм подхватывает меня за руку и тянет на кухню, за накрытый к завтраку стол...

Глава 13

Максим 

Ей-богу, я вижу ее! Пробуждаюсь и, едва разлепив глаза, встречаюсь с синим, как вечернее небо, взглядом. У Дианы большие, слегка раскосые глаза, подвижная мимика. Ее губы трогает счастливая улыбка, а на щеках проступают обольстительные ямочки. Ди приближает ко мне лицо и касается губами щетинистой щеки. Ее поцелуй походит на шелест крыльев бабочки — такой же нежный, невесомый...

— Максим Сергеевич, вот здесь ещё распишитесь.

Из разноцветного мира фантазий меня вырывает голос Сидоренко. Галлюцинации. Вот что я вижу. А в сочетании с участившимися головными болями и головокружениями картинка вырисовывается безрадостная.

— Вы слышите меня? — въедливо повторяет он, отирая потную красную лысину.

Мы готовим исковые заявления на задолжавшие банку организации для подачи их в суды в соответствии с подведомственностью. Я что-то бурчу под нос и ставлю размашистую подпись в том месте, где толстый палец Сидоренко касается бумаги.

— Закончили, — деловито потирая руки, протягивает он. — Осталась ещё одна апелляция. Чертовы купленные судьи! Как они посмели удовлетворить прошение сраного заводика об уменьшении суммы возврата банковского долга?

Перехватываю подозрительный взгляд Сидоренко и согласно киваю: не хватает, чтобы о моих проблемах с головой кто-то узнал.

— Какой-то ты странный, Сергеич. Устал, что ли?

«Вот же пристал как банный лист!» Задыхаюсь от удушливого запаха парфюма Сидоренко, его голоса и присутствия в моем кабинете. Да, я устал... Мне душно, плохо и снова кружится голова. Ослабляю галстук и встаю, чтобы открыть окно.

— Да, устал. Ты верно заметил. — Прилепив улыбку к лицу, отвечаю я.

Когда коллега скрывается за дверью, я закрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла и возвращаюсь мыслями к Диане. Прошло три дня с нашей последней встречи. С каждым днём я убеждаюсь в том, что она не позвонит. Оно и понятно — ее мучают стыд и вина. А что мучает меня? Желание увидеть ее снова, услышать голос. Неважно, что она будет говорить: может снова плевать ненавистью или просить о близости... Мне нравится она. Нравятся ее умные глаза, голос, походка. Нравится, как она смотрит на меня, как улыбается.

— А, черт... — хватаю телефон и набираю номер ее подруги. — Саманта? Добрый день, это Максим — знакомый Дианы.

— З-здрасьте. — Недоуменно отвечает Саманта на том конце провода. — Что-то случилось?

— Видишь ли, я хочу увидеть Диану. Боюсь, она не ответит на мой звонок. Мы не очень хорошо расстались. — Бормочу, как последний придурок. — Где я могу ее найти?

— Эх, ты правильно заметил! Обсуждать такое по телефону, это... Моветон. Тут без ста грамм не разберёшься. Диана восстановилась на работе — ты можешь найти ее в отделении челюстно-лицевой хирургии краевой больницы.

— Спасибо, Саманта!

— Можешь звать меня Сэм. — Смеётся она в динамик.

Я отбиваю вызов и подхожу к зеркалу. Что же со мной такое? Кажется, лицо осунулось, а под глазами залегли тени. А, может, все это мне кажется?

Конечно, кажется! Мне нужно больше здорового сна, прогулок и...секса. Кстати, об этом. Краевая больница, челюстно-лицевая хирургия — повторяю, как заговор, на ходу приводя в порядок рабочее место.

Осень растворяет яркие краски в своей серо-коричневой палитре. Поглощает их, как болото — алчущее и жадное. Я ненавижу осень и каждый год обещаю себе свалить подальше из этих мест в тёплые края. Может, в этом году получится? Было бы неплохо... Вместе с Ди. Рот наполняется слюной при мыслях о девушке, сердце колотится, как барабан. Я крепче сжимаю руль и заезжаю на парковку больницы.