– Ты не права, – произнес Николай с закрытыми глазами. – Я всегда любил Розу.

– А я? Кто для тебя я? – жестко спросила Марина.

– Никто. Я не хочу тебя больше видеть. Ты испортила мне жизнь.

– Коля, ты сам себе ее испортил! – закричала она, с ужасом думая: «Все было напрасно... У меня ничего не получилось! Ну и ладно! Было бы хуже, если бы я еще несколько лет потратила на этого человека, так что не попадет Розин муж в мои «хорошие руки». Ну и не надо!..»

– Я? – удивился Коля.

– Да, ты! – Теперь, когда терять было больше нечего, Марина позволила себе говорить все, что думала. – Ты жалкий, ты не мужчина вообще! Тебя беспокоит только одно – как ты выглядишь со стороны! Ты оделся в дорогой костюм, у тебя крутая тачка, у тебя собственный бизнес... Но ты как был мальчиком из советского прошлого, так им и остался! Хоть сколько денег накопи – все равно останешься нищим! Ты плебей. Ты ненавидишь всех и вся, ты сам сгораешь на костре своей ненависти, ты сам себя пожираешь изнутри... Потому что боишься признаться себе, что ты – пустой и никчемный человек! – с яростью бросала она ему в лицо, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение. – Мыльный пузырь!

Николай вдруг вскочил и ударил ее с размаху.

Марина шарахнулась от него, схватившись за щеку. Боли она не чувствовала – только злорадную, свирепую радость.

– Вот он, сильный мужчина... – засмеялась она. – К ней, своей обожаемой Розе, ты, наверное, даже пальцем не смел прикоснуться? О, я насквозь тебя вижу! А меня ударить можно... Ты сделал меня своей любовницей только для того, чтобы отыгрываться на мне – классический случай мужского бессилия!

– Я тебя ненавижу... – прохрипел Тарасов. Глаза у него были совершенно сумасшедшие, налитые кровью, но Марина совсем не боялась его. Она знала, что каждое ее слово попадает в цель, разрушает Николая, и, для того чтобы завершить начатое, была готова даже пожертвовать собственной жизнью.

– Ты тоже это только сейчас понял? Боже, какая наивность... А где ты был раньше? Согласись – всю жизнь ты был слеп! А твоя обожаемая Роза... Я тебе вот что скажу – она к тебе никогда не вернется. Она правильно сделала, что завела себе любовника...

– Марина! Еще одно слово...

– И что будет? Ты снова ударишь меня? – сделала она удивленные глаза. – Или ты меня убьешь? Не-ет, не убьешь... ты ведь неженка, ты не способен на поступок! Коля Тарасов – на тюремных нарах? Невозможно представить!

– Сука... – застонал Николай и изо всех сил грохнул кулаком по столешнице.

– А у Розы – любовник. Надеюсь, нормальный мужчина... Потому что ты превратил свое жену в чучело. Она встретила другого – и снова стала хорошенькой. Я это заметила, а ты?

Николай шагнул к Марине, вытянув вперед руки, словно лунатик, но она ловко обежала вокруг тяжелого кресла.

– Надеюсь, она догадается отсудить у тебя половину того, что у тебя есть, – деловито произнесла Марина. – А, Коля? Ты ведь, как и все современные мужики, не хочешь делиться... Не хочешь? Ты жа-аден. Ты из тех, кто хоть миллиард заработает, но даже копеечкой ни с кем другим не поделится.

Николай дернулся.

– Она отказалась от всего... – вырвалось у него. – Роза не собирается со мной судиться!

– Серьезно? Впрочем, я ее понимаю. Ты ведь до последнего будешь биться – наймешь лучших адвокатов, и все такое прочее... Из кожи вылезешь, но с бывшей женой ничем не поделишься! Она отказалась... – с наслаждением повторила Марина. – О, как я ее уважаю! И знаешь, почему, Коля? Потому что она способна на поступок, а ты – нет.

Николай снова дернулся – и бессильно опустил руки, как будто из него весь воздух вышел.

Марина смотрела на него с торжеством и чувствовала почти физическое наслаждение от того, что сумела уязвить его. Оказывается, именно этого ей не хватало!

...Он ушел.

Он ничего не стал делать. Вскочил, не глядя в ее сторону, и ушел.

Марина знала, что семена сомнений, посеянные ею, дадут всходы. Теперь ее любовник будет думать о том, действительно ли он неспособен на поступок, действительно ли он так жалок, как сказала она, будет корить себя за то, что ударил ее, за то, что хотел убить и побоялся... И представлять, что стало бы, если бы он ее убил. Воображать всякие тюремные ужасы, от которых спасся. Она, Марина, назвала его бессильным – и теперь любезный Николаша каждую минуту будет рефлексировать – в самом деле, не бессилен ли он?..

Вернулась Валя.

– Дядя Коля ушел?

– Ушел, – сухо сказала Марина, припудривая перед зеркалом покрасневшую от пощечины скулу.

– Мам, у меня день рожденья через неделю... – опустив голову, напомнила Валя. – Ты купила мне подарок?

– Нет еще. А что ты хочешь, Валя? – спросила она почти ласково. – Только учти – в пределах разумного...

Валя села в кресло и, опустив голову, принялась теребить край своей юбки.

– Мам, мне на самом деле не нужен подарок.

– Вот как? – удивилась Марина, повернувшись к дочери. – Ты серьезно?

– Да, – тихо сказала Валя. – То есть я хочу одну вещь, только ты мне этого все равно не разрешишь... А если бы разрешила, то я была бы самым счастливым человеком на свете!

– Что за вещь? – с любопытством спросила Марина.

– Ты знаешь. Я бы хотела... я бы хотела сделать стрижку, – Валя быстро взглянула на мать, а потом снова опустила голову.

Марина почувствовала, что раздражение вновь возвращается к ней.

– Нет, ну что за глупости! – возмутилась она. – У тебя такие чудесные волосы... Ни у кого таких нет! Все ходят, как курицы ощипанные, а ты... Посмотри на меня – я всю жизнь хожу с такими волосами, и все восхищаются! И ничего это не старомодно, а, наоборот, очень оригинально. Все внимание обращают! Мужчины очень любят, когда у женщины такие волосы...

– Я не хочу, чтобы на меня обращали внимание, – тихо сказала Валя, теребя край юбки. – И на мужчин мне наплевать.

– Это сейчас тебе наплевать, а потом...

– И потом тоже! – быстро перебила ее дочь.

– Валя, нет! – закричала Марина недовольно. – Никаких стрижек! И слышать ничего не хочу.

– Ладно, – покорно сказала Валя, вставая из кресла. – Тогда подари мне, пожалуйста, мама, новые кроссовки или новый портфель.

– Вот это дело! – Марина одобрительно потрепала ее по голове. – Ты голодная?

– Нет, бабушка меня накормила.

– Тогда иди уроки делать.

Валя ушла на кухню, а Марина открыла балконную дверь, с наслаждением вдохнула свежий уличный воздух. Там, внизу, где-то цвела черемуха – слишком сладко, слишком приторно... Но все равно, от этого запаха на сердце стало легко и радостно. Или это потому, что не надо было больше думать о Николае?..

Прохладный воздух щекотал разгоряченное лицо. Левая сторона слегка саднила... «Ерунда, пройдет!»

Марина подышала еще немного, а потом пошла к дочери.

Та сидела за кухонным столом и прилежно выписывала в тетрадь ряды цифр из учебника математики.

– Валька...

– Что, мам?

– Валька, так и быть. Я дам тебе денег, и ты сделаешь в салоне стрижку. Какую хочешь. В самом лучшем салоне, у самого лучшего мастера.

Валя ничего не ответила, но щеки у нее порозовели, взгляд начал медленно меняться...

– Ты чего? – засмеялась Марина.

Валя молча обняла ее.

– Мамочка... – наконец ошеломленно выдохнула дочь.

– Да, вот еще что – дядя Коля к нам больше не придет. Я его выгнала. Ну его, правильно?..

– Я не знаю... – пробормотала Валя. – Мам, а про стрижку – ты не передумаешь?

– Нет. Что ты, как можно – я же обещала тебе! – Марина чмокнула ее в макушку. – А хочешь, мы вместе пойдем и подстрижемся? В самом деле, так надоели эти волосы, голова от них устает!..

* * *

Пик Монте Роза (4663 м), нависая над долинами Валь Д Айас, Грессоней и Аланья-Валсесия, которые и образуют курорт Монте Роза, часто окутан облаками. Однако во время горнолыжного сезона солнца здесь все же достаточно: благодаря тому, что все склоны обращены к югу. Как добраться: ближайшие аэропорты в Милане и Женеве. С площади Кастелло Сфорцеско (Милан) в Аосту отправляются автобусы. Время в пути – 2 часа...

(Из туристического справочника.)

* * *

Сколько он помнил себя, он помнил и ее.

Смутные картинки из прошлого – он, она и чернобровая, крепко сбитая Варька... Сидят в одной общей песочнице, дружно лепят куличи.

Потом – носятся всей компанией по Камышам, играют в «казаки-разбойники» – игру, о которой нынешние эрудированные детки, прилипшие к телевизорам и экранам компьютеров, знать не знают.

В школе, подростком, она ничем не выделялась, хотя у нее были рыжие волосы и глаза с легкой косинкой – но даже и это не привлекало к ней внимания. На Варьку таращились больше – достоинства Варвары Маркеловой горячо обсуждались мальчишками их класса.

Роза.

Ее имя сначала ничего не значило, оно было просто именем. Сочетанием букв, гласных и согласных. Всего лишь словом, обозначавшим, что это именно она и никто другой. Идентификационным номером.

Роза...

Однажды летом, на исходе августа, четырнадцати лет от роду он распахнул окно – и в палисаднике увидел ее. Она сидела на скамейке, подвернув под себя одну ногу, и читала книгу. Лицо отрешенное и ясное – палец машинально накручивает прядь волос.

Солнце, уже не томительно-жаркое, как в июле, светило над ней, отчего рыжеватые волосы Розы казались золотыми, а кожа открытых рук – прозрачной, бледно-кремовой.

Как уже упоминалось, у нее было совершенно невыразительное, неяркое личико, но в тот момент Сергей увиделее, словно в первый раз.

– Роза... – едва слышно произнес он. Она была волшебным цветком, еще нераскрывшимся, но в туго сомкнутых лепестках кремового оттенка можно было угадать ее будущую красоту. Ее имя и ее внешность слились воедино.

Впрочем, и тогда он ничего не понял, и даже само это слово – любовь – не посетило его. Он просто открыл для себя, что девочка (уже девушка!), жившая по соседству, как-то необъяснимо отражает в себе небо, солнце, уходящее лето и что вид ее почему-то вызывает ощущение счастья.