— Не стоит спешить! Через некоторое время к вам придет женщина и предложит вам купить парижское белье. Не волнуйтесь, это будет белая женщина. Вы передадите ей запечатанный конверт. Затем я извещу вас, когда мы приступим к решительным действиям, потому что, само собой разумеется, вы должны будете быть на месте… чтобы впустить нас в дом!

А теперь уезжайте, и я запрещаю вам появляться здесь. Я не люблю бессмысленного риска.

— Обещаю. Но… прежде, чем я уеду, не покажете ли вы мне его еще раз?..

— Алмаз?

— Мне кажется, он придаст мне мужества.

— Почему бы и нет? Он всегда при мне.

Альдо повернул голову, они обменялись с Адальбером выразительными взглядами. Одна и та же мысль пришла им в голову: а может быть, стоит воспользоваться сложившейся ситуацией? Ворваться в комнату, скрутить китайца и его посетительницу и забрать камень! Дело, казалось, не представляло особого труда.

Альдо уже вытащил пистолет и протянул руку, чтобы взяться за медную ручку двери, но Адальбер удержал его, отрицательно покачав головой. А затем дал понять, что им пора уходить. В самом деле, до их ушей донесся звук приближающихся шагов. Осторожно, на цыпочках друзья заскользили по туннелю в обратную сторону, не забыв плотно закрыть за собой толстую деревянную дверь.

Мгновение спустя Альдо и Адальбер уже присоединились к Бертраму, который лежал, вытянувшись, на дне лодки, чтобы его никто не заметил, если вдруг какая-нибудь баржа проплывет мимо. Бертрам встретил друзей вздохом облегчения, но ни о чем не стал спрашивать. Все трое быстро, не произнося ни слова, погрузились в лодку и, поскольку уже начался отлив, налегли на весла, торопясь увеличить расстояние между лодкой и «Красной хризантемой». Бертрам хоть и сгорал от любопытства, но по-прежнему молчал.

— Однако вы долго там пробыли! — наконец не выдержал он, потирая руки в тщетной попытке согреться. — Я уже начал беспокоиться. Вам хоть удалось что-нибудь узнать?

— Скажем, что мы недаром потратили время и силы на это предприятие, — отозвался Морозини. — Мы подслушали разговор Ян Чанга с неизвестным посетителем, который убедил нас, что алмаз находится у китайца. Ян Чанг показывал его своему гостю…

— Мы едва удержались, чтобы не ворваться к китайцу и не отнять у него камень, — прибавил Видаль-Пеликорн.

— Силы небесные! Слава богу, что удержались, потому что отнять вы бы ничего не отняли, а сами плыли бы сейчас по Темзе без всякой лодки. Если верить тому, что болтают про дома китайца, то в каждом из них есть люк, который позволяет просто и удобно избавляться от нескромных и нежеланных посетителей.

— Не будем преувеличивать, — возразил Морозини. — Думаю, что это скорее всего выдумка.

— С азиатами самые невероятные выдумки оказываются правдой, — сказал Бертрам с дрожью в голосе. — Я много чего наслушался о Ян Чанге. Поэтому и боюсь его. И его, и всех, кто его окружает. — И тут же прибавил совсем уже другим тоном:

— И что вы намерены теперь делать? Сообщить все это Уоррену?

— Нужно подумать.

— Лучше бы сообщить, иначе он набросится на меня, стоит мне намекнуть на эту историю в своей газете.

— Вы ни на что не будете намекать в вашей газете, любезнейший! По крайней мере в ближайшее время, — запротестовал Адальбер. — И думаю, что на этот счет у нас не будет разногласий! Вы какое-то время посидите спокойно, довольствуясь нашей благодарностью за помощь. Но зато потом у вас будет исключительное право на всю эту историю. Устраивает вас это?

— Да, конечно, устраивает. Вот только терпение — не главная моя добродетель.

— Отсутствие терпения — большой недостаток для журналиста. Терпение, мой друг, — это умение надеяться. Но сказал это не Шекспир, а один француз. И сказал не так уж плохо, так что я советую вам поразмышлять над этим.

Сирена пассажирского корабля, шедшего вниз по реке, освещая все вокруг своими огнями, прервала их разговор — собеседники были вынуждены позаботиться о том, чтобы удержать на плаву свою плоскодонку, которую раскачали могучие волны.

Альдо даже не слушал, о чем говорили его спутники. Как всякий итальянец, он преклонялся перед женской красотой, поэтому их недавнее открытие причинило ему боль. Узнать, что это леди Мэри подстроила страшное преступление и даже, судя по всему, сама принимала в нем какое-то участие, было для князя тяжким ударом. У него все время крутилась в голове только что услышанная фраза: «Вряд ли можно предположить, будто я заинтересована в том, чтобы в Скотленд-Ярде стало известно о наших с вами делах…» Какую роль она играла в убийстве Хэррисона — эта женщина с ангельским лицом и черной душой?..

И вдруг истина открылась князю — очевидная и поразительная. Мэри играла роль старой герцогини Бэкингем, которая никак не могла появиться собственной персоной в ювелирном магазине на Олд-Бонд-стрит. Это ее ждал старомодный автомобиль, это ее поддерживала компаньонка! Вполне возможно, та самая сиделка, которая отказалась впустить Уоррена к ней в спальню под предлогом пережитого ее госпожой сильного потрясения… Почему бы и нет? Разве нельзя предположить, что леди Мэри сумела превратить ее в сообщницу?

Эта версия столько объяснила бы!..

Им с Адальбером предстояло обсудить и еще один важный вопрос, как только они расстанутся с любопытным журналистом: сообщать обо всем, что они узнали, в полицию или не сообщать? Самым благоразумным решением было бы сообщить, защитив таким образом находившегося в опасности лорда Десмонда — жизнь его сейчас была необыкновенно дорога Альдо, так как только его талант мог избавить Анельку от виселицы. С другой стороны, оказавшись в эпицентре небывалого скандала, адвокат, возможно, потеряет право защищать свою юную клиентку… в общем, по-видимому, лучше всего было бы выждать некоторое время, ибо похищение коллекции нефрита из Экстон-Мэйнора должно произойти не сегодня и не завтра.

Но в этот день не Альдо распоряжался своей судьбой, а судьба распоряжалась им.

Как только их лодка встала на свое место у набережной дока Святой Екатерины, характерная фигура, не узнать которую было невозможно, возникла наверху лестницы, к которой они причалили.

— Ну что, господа? Удалась прогулка? Ночь несколько прохладная, зато воздух так чист, что вы не смогли усидеть дома и не полюбоваться на звезды!

Насмешливый голос птеродактиля таил в себе явную угрозу, но даже она не могла испортить жизнерадостного настроения Видаль-Пеликорна.

— Удалась, да еще как! — охотно откликнулся он. — Звезды у вас такая редкость, что мы и в самом деле не смогли усидеть дома. Вы, англичане, знаете о существовании солнца только по описаниям ваших предков. А уж про звезды…

— Вечное французское злоязычие, — недовольно пробурчал птеродактиль. — Скажите лучше, где же вы гуляли…

— Где только не гуляли, отдавшись на волю собственной фантазии…

— Которая привела вас к чарующим берегам китайского квартала? Я вас понимаю: так возбуждает, так будоражит душу этот гнилой угол!.. Однако пошутили, и довольно, господа! Не сомневаюсь, что нам с вами предстоит самый захватывающий разговор по душам! Я просто горю от нетерпения!

Прошу вас следовать за мной.

— Вы что, решили нас арестовать? — осведомился Морозини. — Но для этого нет никаких оснований!

— Ни малейших, — подтвердил птеродактиль. — Я приглашаю вас на чашечку кофе или стакан грога к себе в Скотленд-Ярд. Вам просто необходимо выпить сейчас чего-нибудь горяченького.

— В общем-то, да. Но мы не можем и мысли допустить, чтобы потревожить вас.

— Пустяки! Я просто мечтаю поболтать с вами обоими, — заявил Уоррен, властно указывая пальцем на Альдо и его друга. — Не заставляйте меня обеспечивать эскортом.

Обойдемся попросту, по-домашнему.

— А меня вы не приглашаете? — осведомился Бертрам, одновременно и успокоенный, и обиженный.

— Нет. Вы можете идти, только не уходите слишком уж далеко. Я приглашу вас к себе чуть позже.

— Но… вы не собираетесь их арестовать?

Альдо показалось, что доисторическая птица собралась подняться в воздух и улететь, так яростно забились полы пелерины.

— А что, если вы будете совать свой нос только в то, что вас касается? — пролаял вдруг птеродактиль, осуществив необыкновенную зоологическую мутацию. — Оставьте нас в покое, или мне придется вас усмирить! Но как только я вас позову, будьте добры явиться незамедлительно!

После такой головомойки Бертрам Кутс растворился в потемках, будто джинн из восточной сказки — мгновенно и незаметно, — оставив своих друзей один на один с шефом полиции. Но и эти двое долго на набережной не задержались.

Даже днем кабинеты Скотленд-Ярда не отличаются большой приветливостью, а уж ночью они прямо-таки зловещи — их огромные коричневые картотеки, кажущиеся почти черными, и зеленые стеклянные абажуры на лампах совсем не способствуют уюту. Гости поневоле получили по стулу, тогда как сам шеф уселся в кожаное кресло, распорядившись сперва, чтобы дежурный полицейский принес всем, как и было обещано, по стакану дымящегося грога. Запах лимона и рома заполнил кабинет, и это чуть-чуть разрядило атмосферу.

— Ну что ж, — сказал Уоррен, отпив из своего стакана. — Кто из вас двоих будет рассказывать? Но сначала ответьте мне на вопрос: Кутс был вместе с вами, когда вы тайно проникли в «Красную хризантему»?

— Нет, — ответил Альдо, обменявшись взглядом с Адальбером. Он уже решил, что будет отвечать на вопросы с максимальной прямотой. — Он до смерти боится китайцев, и мы оставили его сторожить лодку.

— А зачем вы тогда брали его с собой?

— Чтобы он помог нам сориентироваться на реке. Но прежде чем мы продолжим, ответьте и вы на один вопрос, откуда вам известно, где мы были? Мы никого не заметили поблизости.

— Ничего таинственного тут нет. Я нисколько не сомневался, что вы проигнорируете мое предостережение, и стал за вами следить. Увидев, что вы берете лодку в доках, я тут же вычислил ваш маршрут. Но теперь расскажите мне все подробно. Если судить по тому, как вытянулись у вас лица, когда вы меня увидели, вы явно намеревались что-то утаить.