Сэр Арно еще не приехал, он был чем-то занят и просил Розу не ждать его. Что за дело могло заставить сэра Арно отказаться от еды и вина? Отсутствие верного рыцаря очень удивило Розу, потому что он был почти также жаден до еды, как и брат Марк.

После того происшествия в деревне Роза так и не поговорила с ним начистоту. Она понимала, что откладывать неприятный разговор бессмысленно, но все равно откладывала его. У нее было доброе сердце, и она не любила причинять людям боль, поэтому теперь боялась, что в случае с Арно поступила не слишком хорошо. Если бы она только знала о его любви к ней, то смогла бы подготовиться к разговору и постаралась бы отказать Арно так, чтобы он не очень обиделся. А теперь он ужасно злился на нее из-за того, что она, как ему, наверное, казалось, унизила его.

Теперь он стал опасен.

Роза в очередной раз посмотрела на дверь — и тут же забыла об Арно, брате Марке и всех остальных. Гуннар наконец-то вернулся!

Он шел по залу своей уверенной поступью, и все оборачивались, чтобы посмотреть на него. Проходя мимо своих друзей, он остановился ненадолго, чтобы сказать что-то на ухо Айво. Темноволосый великан утвердительно кивнул, а Гуннар направился к столу, за которым восседала Роза. И теперь между ними не было Арно.

Усаживаясь за стол, Гуннар внимательно посмотрел на Розу, и от этого взгляда сердце ее забилось быстрее. Ведь ночью этот красавец сжимал ее в объятиях, целовал ее, и она пережила с ним такие чудесные мгновения, что теперь уже не представляла на его месте какого-то другого мужчину.

— Прошу прощения, госпожа, — произнес Гуннар одними лишь губами. — У меня было важное дело. — Его глаза тоже о многом говорили.

— Похоже, сегодня у всех нашлись какие-то дела, — заметила Роза.

Гуннар взглянул на нее вопросительно.

— Сэр Арно тоже опаздывает, — пояснила она, указав на то место, где обычно сидел пожилой рыцарь.

В глазах Олафсона промелькнуло удивление, как если бы он только сейчас заметил, что сэра Арно нет за столом. Прищурив свои пронзительно-голубые глаза, Гуннар окинул взглядом зал. Когда же он снова повернулся к Розе, она тихо спросила:

— Что-то не так? Вас что-то беспокоит?

Он взглянул на нее с улыбкой и вдруг, наклонившись к ней, прошептал:

— Нет, все в порядке. Я голоден, госпожа, вот и все. — При этом его взгляд скользнул по ее губам, а потом — по полной округлой груди под тканью алого платья.

У Розы перехватило дыхание. Она вновь вспомнила о страстных поцелуях, стонах и могучем обнаженном теле викинга, двигавшемся в одном ритме с ее телом. Господи, что с ней такое?! Почему ей не удается обуздать себя, как прежде? Ощущение было таким, словно где-то в душе ее прорвало плотину… и ничто уже не могло остановить стремительный поток чувств.

— Ужин уже подают… — пробормотала Роза, взглянув на дверь кухни, откуда-то и дело выходили служанки с блюдами и кувшинами в руках.

Гуннар кивнул, и рука коснулась под столом ее руки.

— А позже?.. Как быть, если я проголодаюсь ночью, госпожа? Мне позволят утолить голод?

— А вам часто хочется… есть по ночам? — спросила Роза, не узнавая собственного голоса.

— Зависит от обстоятельств. — С этими словами он провел пальцем по ее ладони, и все тело Розы затрепетало.

Судорожно сглотнув, она пробормотала:

— Каких обстоятельств?

— Я должен знать, что угощение придется мне по душе, — ответил Гуннар с улыбкой.

Роза едва не рассмеялась. Она вдруг представила себя восседающей на серебряном подносе в чем мать родила.

Было ясно: Гуннар поддразнивал ее, пробуждал желание, причем делал это так, как никогда не делал Эдрик. Возможно, именно поэтому интимные отношения между мужчиной и женщиной никогда не связывались в ее сознании с беспечностью, радостью, и смехом. Она считана их тягостной обязанностью, частью сделки, заключенной между супругами, или же просто способом обзавестись детьми.

Но теперь Гуннар показал ей иную сторону этих отношений. И теперь Роза, думая об этих отношениях, испытывала истинное наслаждение. Но являлся ли этот разговор прелюдией к тому, что произойдет позже, когда он придет к ней снова? Да, его глаза сулили новую встречу под покровом ночи. Роза при мысли о ней с силой сжала руку викинга.

— Я полагаю… — пробормотала она с улыбкой.

— Прошу прощения, госпожа! — раздался громкий голос Арно.

Роза подняла голову и увидела, что его лицо пылало, а глаза метали молнии. Она тотчас же выпрямилась и приняла величавую позу хозяйки замка. Слышал ли Арно что-нибудь? Заметил ли? Похоже, что нет. Но все же он снова вел себя совсем не так, как прежде. Роза с любопытством посмотрела на своего верного рыцаря. Арно был очень взволнован. Очевидно, что-то случилось. Роза хотела попросить объяснений, но тут же передумала — уже давно следовало приступать к ужину.

Роза взяла с блюда кусочек рыбного пирога, а потом запила его вином. Констанс поспешно заняла свое место за столом и, покосившись на Розу, сказала:

— Простите за опоздание, госпожа. Я относила еду Гарольду.

— А зачем из-за него беспокоиться? — проворчал Арно. Роза вопросительно посмотрела на рыцаря. Впрочем, она уже догадывалась, что он скажет дальше.

— Зачем переводить еду на покойника? — продолжал Арно. — Ведь его скоро повесят.

Роза опасливо взглянула на людей, сидевших неподалеку. Она очень надеялась, что никто из присутствующих не услышал слова сэра Арно. Но почти в тот же миг на нее пристально посмотрела Миллисент. Румянец, делавший ее такой привлекательной, внезапно сошел со щек девушки, а глаза в ужасе расширились. Пока Роза, раздосадованная жестокостью Арно, раздумывала, как исправить ситуацию, Альфред поднялся со своего места и сел рядом с Миллисент.

Девушка повернулась к нему, и что-то неуловимое в выражении ее лица, в наклоне головы сказало Розе все, что она хотела знать. Эти двое были влюблены. Странно, конечно, но… Но с другой стороны, что же в этом удивительного? После той злополучной ночи, когда в деревне случился пожар, Альфред и Миллисент много времени проводили вместе. К тому же Роза не раз замечала, что молодой воин был очень добр. Именно такой мужчина и нужен девушке, оказавшейся в таком положении.

Тут Роза заметила, что Миллисент провела пальцами по губам Альфреда. Было очевидно, что вместо этого она с радостью слилась бы с ним в поцелуе. И, судя по выражению глаз Альфреда, он был совсем не прочь ответить взаимностью.

Роза внезапно смутилась: ей показалось, что она вмешивается не в свое дело. Отвернувшись, Роза снова взялась за рыбный пирог. «Неужели я выгляжу так же, когда смотрю на Гуннара? — подумала она неожиданно. — Неужели все знают, какие чувства я испытываю? Господи, только не это!» Роза ужасно боялась, что обитатели Сомерфорда что-то узнают о ее отношениях с красавцем викингом.

Ведь все они будут над ней смеяться, если узнают!.. И люди будут абсолютно правы!

Роза изо всех сил старалась не смотреть в сторону Гуннара. Вид влюбленных отрезвил ее… и напугал. Да, лучше не смотреть на викинга. Лучше подумать о делах, о лорде Радульфе, например.

Роза представила, как Радульф читает ее послание, доставленное Стивеном, а потом собирает своих людей и едет и Сомерфорд-Мэнор. А потом он, конечно, обнаружит, что сильная и здравомыслящая леди Роза вовсе таковой не является. Вряд ли он обрадуется, узнав, что она наслаждается обществом Гуннара Олафсона вместо того, чтобы почувствовать опасность и принять меры.

Констанс провела гребнем по волосам госпожи, и отсветы пламени заиграли в блестящих темных прядях, струившихся по спине и плечам Розы. Старух видела, что госпожа чем-то очень расстроена, и сейчас раздумывала, как развеселить ее и поднять ей настроение.

Сегодня леди Роза то и дело хмурилась и, судя по всему, предавалась каким-то очень невеселым мыслям. Констанс по опыту знала: задумчивость — дурной знак. Лучше бы Розе не думать так усердно и не убегать от собственного счастья. Но госпожа постоянно придумывала всяческие отговорки, чтобы не делать того, что принесло бы ей радость. Роза словно не верила в то, что заслуживает удовольствий и счастья, хотя все в Сомерфорде желали ей только этого.

Констанс в очередной раз взмахнула гребнем.

— Гуннар Олафсон — хороший человек, — начала она осторожно.

Роза молча нахмурилась.

Констанс подавила вздох и вновь заговорила:

— Да, хороший. И он может многое предложить.

— Он действительно красив, — с горечью в голосе проговорила Роза. — Я настолько легкомысленная, что заметила это, Констанс. Возможно, только его красота и имеет для меня значение. Я всегда считала себя лучше других женщин. А на поверку оказалось, что ничем от них не отличаюсь.

Старуха снова подавила вздох.

— Вы уверены, госпожа? А Гуннар Олафсон — разве он не отличается от других мужчин? Я спрашиваю потому, что он ведь предпочел вас всем остальным женщинам, хотя многие на него таращились. Он предпочел именно вас, понимаете?

Роза потерла пальцами виски, словно ее мучила головная боль.

— Я предложила ему деньги за то, чтобы он пришел в мою постель, — призналась она, и ее лицо окрасила краска стыда.

Констанс едва не вскрикнула от возмущения.

— Но он не взял денег, — продолжала Роза. — Он сказал… сказал, что с удовольствием окажет мне услугу. А еще… еще он сделал это трижды, Констанс. — Глаза Розы казались огромными и почти черными, когда она взглянула на ошеломленную служанку. — Я думала, что Гуннар возьмет меня только один раз. Но он разбудил меня и сделал это снова. А потом еще раз, на рассвете. При этом каждый последующий раз был так же восхитителен, как и первый. Я не знала, не понимала ничего, когда ты говорила о том, что с молодым горячим мужчиной все будет по-другому. С мужчиной, которого я желаю…