— Я пятнистый, как ягуар. А певчий - потому что у меня хороший голос и я умею петь. Я могу петь, как соловей, как иволга, как горная река и даже как ягуар. Я знаю много старинных песен.

— Как интересно! — воскликнула Лус. — Я тоже немножко умею петь. Самую капельку. Правда, до горной реки и до ягуара мне далеко. А может, вы и есть наш брат, раз у нас так много общего?

Мигель решительно возразил:

— Что вы, сеньорита Лус! Я никак не могу быть вашим братом, потому что я уже влюбился в вашу сестру, сеньориту Дульсе!

Лус расхохоталась:

— Дульсе, поздравляю. Какая легкая и моментальная победа! А притворялась скромницей. Как тебе это удалось, поделись секретом.

Дульсе смущенно опустила глаза:

— Я не вижу в этом ничего смешного. Я верю в любовь с первого взгляда. Я верю в родство душ.

— Вот видите! — по-детски торжествовал Мигель. — У нас с сеньоритой Дульсе родство душ. А с вами, сеньорита Лус, такого нет, вы только не обижайтесь, пожалуйста.

Эдуардо решил вмешаться. Ему вся эта болтовня казалась бессмысленной, глупой и даже компрометирующей. На них и вправду начали оглядываться прохожие, отчего Эдуардо заметно нервничал.

— Скоро на нас начнут показывать пальцами, — сердито сказал он. — Устроили цирк посреди дороги. Мы теряем драгоценное время. Парень, ты обещал нас проводить к месту назначения — так приступай же к своим обязанностям.

— Я к вашим услугам, — отозвался Мигель, — нам вон туда, к автобусной остановке.

— О Боже! — Эдуардо возвел глаза к небу. — Сначала полдня топали пешком, теперь будем трястись в общественном транспорте. Что за неудачный день сегодня!

— А я считаю, — улыбнулась Дульсе, — что день сегодня выдался особенно удачный. Удачный и необычный день, полный чудес. И я убеждена, что этот день преподнесет нам еще немало сюрпризов.

Ах, если бы она знала, насколько верны ее предположения и какого рода окажутся эти сюрпризы! Быть может, она бы тогда так не радовалась.


ГЛАВА 23


А в это время за много километров от Мехико, в блистательном Париже, кипела жизнь.

Люди торопились, люди суетились, люди решали свои проблемы, люди, наконец, просто отдыхали. Многие — с газетами в руках. Газета — неотъемлемая часть жизни каждого парижанина. Все хотят узнать последние новости. И кто-то должен непрерывно эти новости разузнавать и писать о них. Эти «кто-то» — журналисты. Репортер не должен знать усталости. Он должен непрерывно, ежесекундно куда-то бежать, разнюхивать, строчить в блокноте, диктовать по телефону, передавать по факсу. Желательно, чтобы он умел даже не спать ночами. Иначе поток новостей оборвется, газеты прекратят выходить — как же тогда жить парижанину?

Жан-Пьер сидел в кабинете главного редактора, жадно глотая ледяную минеральную воду из высокого стакана.

— Ты как бегемот на водопое, — неодобрительно сказал редактор. — И такой же тупой — извини, конечно, дружище. Ты что, не понимаешь, что просишь о невозможном?

— Неправда, я реалист, — отозвался Жан-Пьер, наливая себе еще пузыристой жидкости. — Я всегда знаю, что возможно, а что невозможно. Я хочу получить отпуск — что в этом такого ужасного?

— Ужас в том, что заменить тебя некому. Все разъехались — кто отдыхать, кто по заданию. Чем я заполню завтрашний «подвал»? А через неделю? А рубрика «Это любопытно»? А политическая страничка? А новости моды? Ты у нас один такой - мастер на все руки. Нет, не отпущу.

— Пожалуйста! Я прошу! Где там прошу - я требую. Не удастся получить отпуск — я просто уволюсь.

— Глупости, не уволишься. Я оставлю тебя без выходного пособия.

— Что ж, я готов, хотя это и незаконно. Но я не стану ни качать права, ни обращаться в суд. Я просто повернусь и хлопну дверью. Только меня и видели. Ну как, проделать это прямо сейчас?

Жан-Пьер приподнялся с кресла.

— Н-да... — протянул редактор. — Я вижу, ты настроен решительно.

— Клянусь, более чем решительно.

— Позволь все-таки поинтересоваться: а что случилось-то? Пожар, землетрясение?

Жан-Пьер сделал трагическое лицо и простонал:

— Хуже.

— Ревматизм, желтуха, перелом шейки бедра?

— Еще хуже.

— Признайся же, коль на то пошло.

Жан-Пьер вздохнул всей грудью и выпалил:

— Любовь!

— А! — только и вымолвил коротко редактор и замолчал, постукивая пальцами по столу.

Жан-Пьер терпеливо ждал. Журналистская интуиция подсказывала ему, что начальник вот-вот сдастся. Однако тот еще пытался сопротивляться:

— А совместить это... м-м-м... стихийное бедствие со служебными обязанностями никак нельзя?

— Невозможно.

— Почему же? Ведь твоя подружка, насколько я знаю, живет в Париже?

— Увы, в Мехико.

Редактор присвистнул:

— Ну, друг мой, это несерьезно.

— Напротив! — с жаром воскликнул Жан-Пьер. — Очень серьезно! Это более чем серьезно!

Редактор посмотрел на него недоверчиво:

— Уж не жениться ли ты собрался?

— Возможно, — сказал Жан-Пьер. — Если успею спасти свою невесту. Ее преследуют убийцы.

— Что-о? — Лицо у редактора вытянулось. — Фантазия, дорогой мой, у тебя так и бьет ключом.

— Не верите? Я так и знал. Профессиональное редакторское подозрение, как бы тебе не подсунули утку. Но на этот раз все чистая правда.

Жан-Пьер выложил перед редактором на стол наброски лиц преступников, сделанные Дульсе.

— Вот, полюбуйтесь.

— Кто это? Какие-нибудь забулдыги. Но выполнено неплохо. Чья работа? Мартье? Фурмийона?

— Нет, моей девушки Дульсе.

— Так она у тебя еще и художница! Кажется, начинаю понимать твою спешку с отпуском.

— Дело не в этом. Видите ли, она была свидетельницей того, как эти двое выбрасывали в море труп. Дульсе — единственная, кто знает об этом преступлении. Поэтому ее разыскивают. Ей грозит опасность.

По мере рассказа глаза редактора загорались. Наконец он хлопнул Жан-Пьера по плечу:

— Отпускаю тебя.

— Спасибо.

— Но не в отпуск.

Жан-Пьер нахмурился:

— Не понял...

— Это будет твоим заданием. Привезешь подробный материал о поиске преступников и тому подобное. Не забудь ввести лирическую линию, читатели обожают любовные приключения. У меня в голове уже крутится название: «Париж — Мехико, любовь и смерть». Это будет сенсацией!

— Ох! Ну ладно, обещаю.

— Не забудь получить деньги на дорожные расходы. Ведь билеты до Мексики стоят недешево, не так ли?

— Благодарю вас, шеф, от всей души благодарю, — расплылся в улыбке Жан-Пьер и со всех ног бросился из кабинета — пока редактор не передумал.

Дульсе, Лус и их провожатые ехали на верхней площадке двухэтажного автобуса. Они единодушно выбрали эти места: отсюда и обзор лучше, и прохладнее, и меньше народу, так как пассажиры, которым надо было проехать в две-три остановки, предпочитали наверх не подниматься.

Наконец автобус выехал за черту города, и они остались в салоне совершенно одни.

Эдуардо Наварро задремал. Ему было невмоготу слушать пустую, как ему казалось, болтовню молодых людей. К тому же ему было досадно, что в центре внимания был не он, а этот живописный, точно наряженный в театральный костюм краснокожий мальчишка.

Но ни девушкам, ни Мигелю Сантасилье болтовня вовсе не казалась пустой.

Для Дульсе каждое слово было исполнено высокого смысла. Она действительно начинала верить, что сегодняшний день стал переломным в ее судьбе.

Может быть, действительно сработали законы древней магии? Стоило ей подумать о Куаутемоке и о том, как ей хотелось бы встретить мужчину, похожего на него, как вот пожалуйста — Мигель Сантасилья, по прозвищу Певчий Ягуар, тут же предстал перед ней.

Он не только появился, но тут же, буквально в ту же минуту, объяснился ей в любви.

Не спит ли она? Не снится ли ей все это? Ведь так не бывает.

«Бывает! — уверенно возражал ее внутренний голос. — Именно так и бывает, потому что на самом деле только так и должно быть. Все сказки, все красивые легенды, все наши самые заветные сны — это чистая правда. Нужно только хорошенько сосредоточиться, и они реализуются в нашей .жизни».

И все-таки Дульсе улучила момент и на всякий случай как бы невзначай прикоснулась к руке Мигеля: в самом ли деле он не видение, не призрак, не мечта?

Рука была плотной, упругой, мускулистой. Мигель Сантасилья был самым что ни на есть реальным человеком.

Как ни старалась Дульсе проделать это незаметно, индеец почувствовал прикосновение.

Кажется, ему не нужно было ничего объяснять: он тут же обо всем догадался.

— Сеньорита Дульсе, — сказал он. — Мне тоже хотелось проверить, не обманывают ли меня мои глаза. Но я не осмелился прикоснуться к вам: это было бы неучтиво.

Дульсе густо покраснела. Она так и ждала, что Лус сейчас осыплет ее градом насмешек.

Однако Лус, казалось, и сама была захвачена необычностью происходящего.

— Не стесняйся, Дульсе, - ободрила она. - Сегодня действительно волшебный для тебя день. Это твой день! Ты можешь позволить себе все что угодно - и это сбудется Не упусти свой шанс, такое случается раз в жизни.

— Это правда, — подтвердил Певчий Ягуар. — Сегодня над нами пролетела птица судьбы и сбросила нам перо. Мы поймали его, оно наше!

— Надеюсь, оно белое? — с полной серьезностью спросила Дульсе.

Индеец погрустнел. Казалось, он смотрел куда-то глубоко-глубоко в себя, будто пытаясь распознать, что же кроется там, на самом дне души.

— Не знаю, — ответил он после паузы. — Попадая к людям, перо птицы судьбы теряет свой цвет. Никто не знает, чем закончится приключение. К добру оно или к беде? Человек просто выбирает, последовать ему туда, куда указывает перо, или нет. А конца пути не видно. Он там, за горизонтом. Его можно увидеть только с небес — оттуда, где пролетает птица. Лишь она одна может рассказать, к чему идет человек. Но она всегда молчит. Она безмолвна, в отличие от всех остальных птиц. Потому что она мудрее их.