Проводив подругу в кабинет и усадив в удобное кресло, Роза поставила перед ней чашечку кофе.

— Ну, рассказывай, — сказала она.

— Сначала ты скажи, как девочки? Что слышно от Дульсе?

Роза слегка нахмурилась.

— Знаешь, я все-таки волнуюсь за нее. Она звонит редко, а пишет еще реже и довольно скупо. Первое время говорила о Париже восторженным тоном, а сейчас как-то вяло и без подробностей сообщает, что у нее все в порядке. Я за нее волнуюсь оттого, что она такая скрытная. Настоящая дикарка, как я в молодости.

Лаура улыбнулась.

— А, понимаю, еще одна Дикая Роза. Все в жизни повторяется. А как Лус?

— Ты знаешь, она теперь много времени проводит с вашим Эдуардо. Мне кажется, у них что-то серьезное.

— Интересно. Он мне об этом ничего не говорит. Роза, а ты бы хотела, чтобы они с Луситой были вместе?

— Я еще не знаю. Он, конечно, видный жених но мы-то с тобой знаем, что деньги и положение для женщины не главное. Я соглашусь выдать за него мою Лус, только если увижу, что он ее любит. Но хватит о моих делах. Расскажи, что у тебя стряслось.

Лаура вздохнула. Она уже успела рассказать Розе о доне Серхио и о том впечатлении, которое он на нее произвел.

— Знаешь, Розита, — начала она, — я просто теряюсь. Не в том беда, что я с ним почти каждый день говорю по телефону и что виделась пару раз4 а в том, что он постоянно присутствует в моих мыслях. Я как бы вижу его перед собой.

— Ты что, влюбилась в него? — недоверчиво спросила Роза.

— Я сама не знаю. Он чем-то меня притягивает. Понимаешь, он необыкновенный, не такой, как все.

— Художники часто бывают необыкновенными, — задумчиво сказала Роза.

— Да, но он в то же время не обычный профессиональный художник, каких я в свое время встречала. Он очень независимый, видно, что он сам для себя устанавливает законы. И это создает впечатление силы... В общем, мне трудно объяснить.

— Мне кажется, я тебя понимаю, — сказала Роза. — Но ведь ты не свободна, у тебя муж и ребенок.

— Ты считаешь, что я об этом могу забыть хоть на минуту? Я постоянно себе это говорю. Ах, Роза, если б ты видела, как ведет себя Феликс в последнее время. Его манеры по-прежнему безупречны, и я не могу к нему придраться, но у меня такое впечатление, что он иногда не помнит о моем существовании.

— Лаура, но ты же знаешь, что он занят, у него много забот в голове.

— Твой Рикардо тоже занят! — воскликнула Лаура, уже не в силах сдерживаться. — Но каждый раз, когда я вас обоих наблюдаю, я вижу, что ты для него центр, к которому притягиваются все его мысли. Он как бы постоянно настроен на твою волну. А с Феликсом я этого не чувствую.

Роза подошла к Лауре и обняла ее за плечи.

— Бедняжка Лаура. Вроде бы все хорошо, а получается, что когда женщина не ощущает себя любимой, то и все остальное не в радость. А скажи, с этим доном Серхио ты встречалась в последнее время?

— Он меня уговорил позавчера пообедать с ним в ресторане. Как это было великолепно. Он выбрал какое-то романтическое заведение, где прямо напротив столиков устроена скала и нечто вроде водопада, и кругом зелень, и откуда-то звучит неведомая музыка. Роза, какой он интересный собеседник. Он постоянно цитировал великие поэтов, читал мне свои стихи, излагал парадоксальные но страпшо интересные идеи об искусстве и морали. Конечно он не такой традиционно правильный, как Феликс или Рикардо...

— Знаешь, Рикардо в молодости тоже отнюдь не был правильным.

— Ой, прости, Роза, я забыла. Но я не это хотела сказать. В наших мужчинах нет такой широты и полета мысли, они более традиционного склада, что ли.

— Зато мужчины традиционного склада испытывают больше ответственности перед своими семьями, — пробормотала Роза почти про себя, — а твой дон Серхио оставил уже три семьи и троих детей.

— Я согласна, — ответила Лаура, которая все же слышала слова подруги. — Я тоже себе постоянно об этом говорю. Но тем не менее моя душа отзывается на такие впечатления, и я теперь не могу быть спокойной.

— Может быть, тебе уехать куда-нибудь вдвоем с Феликсом?

— Я думала об этом. Но когда я его просила, он все время ссылался на занятость, а сейчас у меня самой нет настроения.

Роза задумчиво смотрела на подругу. У нее мелькнула мысль о том, что стоит поговорить с Феликсом и дать ему понять, что он недостаточно внимания уделяет своей жене.

— Ты знаешь, Лаура, — медленно произнесла она, — я много в своей жизни думала о семье и о том, что она значит для женщины. Я же тебе рассказывала, как много лет назад, не выдержав измены любимого, я решила полностью сломать нашу жизнь, потому что не в силах была смириться. Но мне кажется, теперь я бы так не поступила. Я научилась ценить семейный очаг и ту опору и защиту, которую он дает тебе и детям.

— Все так, но плохо, когда в семейном очаге гаснут огоньки страсти, — грустно ответила Лаура.

Разговор с подругой подбодрил Лауру, и в конце концов они обе весело смеялись, вспоминая разные события, пережитые ими вместе. Но, вернувшись к себе домой, она опять приуныла. Феликс сегодня сказал, что вернется поздно, и весь вечер Лаура слонялась по дому, не в силах ни читать, ни смотреть телевизор, и даже когда читала Феликсито сказку перед сном, мысли ее то и дело уносили ее далеко от спальни сына.

На следующий день вскоре после завтрака Лауру позвали к телефону. Она услышала низкий, глуховатый голос дона Серхио, и сердце ее сильно застучало.

— Лаура, — говорил дон Серхио, — мне доставила неизъяснимое наслаждение наша встреча в «Хардин магико», и я до сих пор пребываю под впечатлением нашей беседы. Мне бы очень хотелось, чтобы вы оказали мне честь навестить меня сегодня в моем скромном жилище.

— Но, дон Серхио, я не знаю... — неуверенно начала Лаура.

— Никаких «но», моя дорогая. Сегодня утром я приобрел несколько номеров журнала с вашим замечательным очерком, и вы обещали мне украсить их своим автографом.

— Ах, так вы уже видели журнал? Я как раз ждала, когда мне привезут из редакции заказанные экземпляры.

— Да, я видел и горжусь, что моя особа привлекла внимание столь высокопрофессионального фотомастера. Мне кажется, что это событие стоит отпраздновать. Итак, я жду вас в пять часов.

— Хорошо, — тихо проговорила Лаура.

Она положила трубку и почувствовала, что ноги ее не держат. Интуиция подсказывала ей, что сегодняшняя встреча не может быть такой же, как предыдущие. Лаура долго обдумывала свой наряд, подбирала туфли, серьги, украшения, примеряла то одно, то другое. Окончательный результат был весьма успешным. Она выглядела гораздо моложе своих лет, светлые волосы пушистым облаком окружали ее хорошенькое личико, щеки порозовели от волнения. Лаура дала поспешные указания служанке и няне Феликсито и вышла из дома.

Через некоторое время она нажимала кнопку звонка у квартиры дона Серхио. Когда он отворил ей дверь, у нее перехватило дыхание. Он был такой высокий по сравнению с ней, ему так шли его пышная шевелюра и парадный светло-серый костюм с галстуком, а его темные глаза, казалось, приковывали взгляд Лауры, как магнит.

Он обнял Лауру и поцеловал ее, и она поспешно отстранилась, чтобы не потерять самообладания. Она прошла к журнальному столику, где были разложены свежие экземпляры журнала с интервью дона Серхио и фотографиями, сделанными Лаурой.

— Ну что ж, если главный герой доволен, значит, фотограф сработал неплохо, — сказала Лаура.

— Больше чем доволен, — произнес Серхио, пристально глядя ей в глаза. — Мне кажется, что в ваших снимках проявилось ваше скрытое отношение и то, что вы не осмеливаетесь выразить словами.

— Ну, вы мне приписываете немыслимую глубину, — сказала Лаура, пытаясь сохранять непринужденность. — Боюсь, что на самом деле я гораздо прозаичнее.

Серхио только начал отвечать, но в этот момент их прервал телефонный звонок. По обрывочным репликам Лаура поняла, что речь идет о каком-то семейном деле.

Серхио вернулся к ней слегка смущенный.

— Милая Лаура, — сказал он, — я прошу у вас снисходительности, если вы позволите мне отлучиться на полчаса. Это звонила моя бывшая супруга, мать моего младшего сына Констанцио. Она вообще женщина взбалмошная, у нее вечно происходят недоразумения. Сейчас она должна была отвезти мальчика к бабушке, то есть к моей высокочтимой матушке. А поскольку к ней именно сейчас должны приехать какие-то родственники из провинции, она не может отлучиться и просит меня отвезти Констанцио. Вся поездка займет не более тридцати пяти минут. Я бы просил вас сопровождать меня, если вам угодно или оказать мне честь подождать в этой квартире.

— Я лучше подожду, - сказала Лаура, которой не улыбалась мысль показаться на глаза родственникам дона

Серхио засуетился и принялся уставлять журнальный столик, у которого сидела Лаура, фруктами и напитками. Он даже принес мороженое. Видно было, что он приготовился к приему гостьи.

— Ваша доброта и снисходительность не уступают вашей красоте, донья Лаура, — говорил он, готовясь к выходу, — Мне неловко оставлять вас одну, но вы же понимаете, родительский долг дело священное. Я буду неотрывно с вами в мыслях и через недолгое время предстану перед вами во плоти.

«Довольно многозначительное обещание», — подумала Лаура, прихлебывая из бокала мартини, которое ей налил дон Серхио. Впрочем, она уже прошла фазу нерешительности и сомнений и чувствовала себя уютно и расслабленно в этом мягком кресле. Она уже ничего не боялась, не вспоминала о доме и, слушая приятную музыку, которую включил перед уходом дон Серхио, представляла, что мягко покачивается на волнах.

Ее мечтания были прерваны звонком в дверь. «Странно, я считала, что дон Серхио откроет дверь своим ключом», — подумала Лаура и пошла открывать.