— Давай.

Какая это была бурная и неистовая ночь... Жанетт казалось, что Поль впервые познает женщину, с таким трепетом он целовал ее, так робко прикасался, разжигая этим ее еще сильнее. А потом совершенно сломил ее силой молодости и неожиданно страстным напором... И шептал, шептал ей слова любви и благодарности... В жизни еще у нее не было такого великолепного любовника...

Жанетт открыла глаза и томно потянулась. В незадернутые шторы ярко светило солнце.

— Поль...— позвала она. Его не было рядом.

«Наверное, в ванной»,— решила Жанетт и, не одеваясь, прошлась по квартире, полная ожидания повторения чудной ночи. Заглянула в ванную, на кухню, в гостиную... Его нигде не было. И тут ее взгляд ощутил странную пустоту. Исчезли брошенные в комнате чемоданы.

Пораженная страшной догадкой, Жанетт бросилась к сумочке, быстро перерыла ящики трюмо...

Так и есть, вместе с Полем испарились и кошелек со всеми деньгами, и украшения.

Жанетт бессильно опустилась на пол и простонала:

— Поль... Как же так... Поль...

А может, он вовсе и не Поль? Зачем ему говорить настоящее имя своим потенциальным жертвам.

Какая же она дура! Поверила, растаяла... А он всего-навсего профессиональный соблазнитель и вор...

Жанетт прижала голые коленки к груди и истерически расхохоталась, как сумасшедшая.

Проводив Анри и Симону, Жан-Пьер подошел к окну и долго смотрел в мерцающую огнями темноту. Он думал о Дульсе и торопил время, оставшееся до их встречи.

А в голове ритмично звучали отчаянные строки Поля Элюара, как нельзя более точно подходящие к его состоянию:


К стеклу прильнув лицом, как скорбный страж.

А подо мной внизу ночное небо,

А на мою ладонь легли равнины

В недвижности двойного горизонта.

К стеклу прильнув лицом, как скорбный страж,

Ищу тебя за гранью ожиданья,

За гранью самого себя.

Я так тебя люблю, что я уже не знаю,

Кого из нас двоих здесь нет...

ГЛАВА 19


Куда они ехали на сей раз? Эдуардо сказал, что за город, в место, подобное раю. А если действительно в рай? Лус посмотрела на свое голубое платье, годится ли оно для вхождения в рай. Что скрывать, Лус постоянно думала об Эдуардо, хотела и боялась новой встречи.

Эдуардо уверенно вел машину, иногда с улыбкой поворачиваясь к ней. Улыбка была мягкой, но какой-то отстраненной. Он словно смотрел внутрь себя. Лус заметила, как тщательно выглажена его рубашка, как элегантно она облегает его сильные плечи.

— Хочешь музыку, Лус?

— Блюз?

— Зачем? Можно послушать что-нибудь другое, более милое твоему сердцу.

Он включил магнитофон. Лус сразу узнала голос аргентинской певицы Мерседес Coca, которая покорила публику еще в прошлом году. У нее был низковатый, слегка надрывный голос, как у птицы, которую хотят посадить в клетку. Как Эдуардо все чувствует? Сейчас, в жаркий полдень, под неистово синим мексиканским небом, блюз был бы неуместен. Зато под мелодичные переливы Мерседес Coca не надо ничего говорить, можно просто слушать. Лус мельком взглянула на Эдуардо и почувствовала легкий озноб. Что он с ней делает, этот непонятный бизнесмен! Он почти не обращает на нее внимания, а она ощущает его присутствие каждой клеточкой.

Машина неожиданно затормозила. Они подъехали к большому парку. Почему неожиданно, разве она думала, что дорога в рай будет длиться вечно? Они вышли из машины и вступили в парк, словно перейдя невидимую границу, отделяющую неистовую жару от ароматной прохлады. Воистину, здесь был рай.

— Ты не голодна, девочка?

— Конечно, нет. — Ах эти мужчины, подумала Лус, они никогда не забывают о еде.

— А я бы перекусил. Надеюсь, ты составишь мне компанию. Можешь выпить сока или кока-колы.

Эдуардо повел ее через парк к небольшому открытому кафе. Немногочисленные посетители беззастенчиво оглядывали их. Сидящий за крайним столиком красавец с бархатными глазами откровенно уставился на ноги Лус. Какой красивый парень, но какой развязный. Лус сознавала свои достоинства и не нуждалась в подтверждении. И потом его рубашка не выглядела свежей, ей не нужно внимание этого наглеца, который не умеет следить за собой. Тут она заметила настойчивый взгляд рыжеволосой барышни, устремленный на Эдуардо. Барышня переменила позу, выставив напоказ загорелые ноги. Она даже не скрывала своего внимания, призывно улыбаясь. Лус не без легкого раздражения отметила, что рыжеволосая хороша собой, и платье на ней белое, не скрывающее стройных форм, и шея точеная, обхваченная коралловым колье. Лус даже забыла о красавце с бархатными глазами, заметив, что Эдуардо поглядывает на рыжеволосую. Почему он не обращает внимания на этого нахального типа, который не отрывает взгляда от Лус, изучая ее бедра и грудь.

Лус села за столик, пытаясь даже осанкой выразить чувство собственного достоинства. Пусть теперь сеньор Эдуардо добивается ее внимания, раз любая смазливая девица вызывает его интерес.

— Лус, что-то не так?

— Мне неприятно, что меня изучают, как картину.

— Тебя это удивляет? Ты никого не можешь оставить равнодушной. Пожалей бедных мужчин, они не каждый день видят такую красавицу.

— Почему? По-моему, девушка за соседним столом довольно мила.

— Она слишком старается это продемонстрировать, и в этом ее беда.

— Кажется, она тебя оценила.

— Ты хочешь, чтобы я ее отблагодарил? И потом, ты преувеличиваешь.

— Посочувствуй этой девушке, Эдуардо. Она не каждый день видит таких элегантных мужчин, как ты.

— О, ты способная ученица. Это вселяет надежду.

Эдуардо принялся за салат из авокадо. Лус потягивала сок, невольно ловя взгляды того парня, который просто приклеился к ней своими черными глазами.

— Эдуардо, давай поскорее уйдем отсюда.

— Он тебя утомил?

— Кто?

— Этот красавец. — Значит, он все-таки заметил.

— Я хочу побыть с тобой без посторонних взглядов.

— Меня это устраивает. Ты позволишь мне допить кока-колу? Я тебя не задержу. А в случае необходимости набью этому типу морду.

— Тогда ты не попадешь в рай. Эдуардо улыбнулся.

Они снова вошли в парк, и он обнял ее за плечи. Лус почувствовала, что иного не должно и не могло быть. Эдуардо подвел ее к небольшому пруду, и Лус опустила руки в воду, полоща ладони. Вдруг Эдуардо, наполнив пригоршни, плеснул на ее платье. Лус остолбенела от неожиданности.

— Тебе нужно переодеться, Лус.

— ???

— Здесь рядом есть небольшой пансион. Поспешим туда, в таком виде ходить неприлично.

— Зачем ты это сделал?

— Извини, не рассчитал. — В его глазах бегали лукавые искорки.

— Платье сейчас высохнет.

— Я хочу побыть с тобой без посторонних. Невыносимо, когда на тебя глазеет каждый встречный.

— Ты же говорил, что им надо посочувствовать.

— Я сочувствую, но сейчас не хочу видеть никого, кроме тебя.

Глаза Эдуардо затуманились. Он взял девушку за руку и властно повел за собой. Вот так идут в рай, подумала Лус. Она не сопротивлялась и чувствовала, что сейчас должна повиноваться. Он все знает лучше, он не ошибается, он мужчина. Одуряюще пахли цветы, а высоко-высоко над головой простиралось ослепительно-синее небо.

В пансионе было прохладно. Портье взглянул на них понимающим взглядом, но после нескольких слов, произнесенных Эдуардо, его лицо стало бесстрастным и серьезным. Эдуардо провел ее в номер. Вид кровати, покрытой вызывающе розовым покрывалом, смутил Лус. Эдуардо, усадив ее, передвинул свое кресло так, чтобы она видела только его. Лус благодарно улыбнулась. Но его глаза смутили ее еще больше. Лицо было неподвижно, а глаза пылали неистовым огнем.

— Сейчас принесут шампанское, — сказал он преувеличенно спокойным голосом.

— Зачем? Нам не надо здесь задерживаться, — неуверенно пробормотала Лус. — В парке так хорошо.

— Со мной тебе будет еще лучше, девочка моя. — Голос Эдуардо сорвался в шепот.

Появился мальчик с подносом. Запотевшая бутылка шампанского поблескивала серебряным горлом.

Лус отпивала маленькими глотками, ее губы вздрагивали, она никак не могла опустошить свои бокал. Эдуардо терпеливо ждал, не сводя с нее настойчивого взгляда. Как только она поставила бокал на столик, он сильным, уверенным движением притянул ее к себе. Поцелуй был долгим, искушающим. «Тебе надо переменить платье», — прошептал Эдуардо...

Сколько прошло времени? Кажется, солнце клонилось к западу. Они шли к машине. Лус старалась держаться уверенно, но ноги едва несли ее. Она с облегчением опустилась на сиденье. В дороге Эдуардо опять включил песни Мерседес Сосы. Голос птицы, которую хотят посадить в клетку. Посадили или она вырвалась на свободу? Лус не знала, смотрит ли на нее Эдуардо, потому что теперь она сама была погружена в себя. Они расстались у входа в ее дом. Эдуардо поцеловал ей руку и прошептал с улыбкой:

— Я скоро тебя увижу. Я не смогу долго ждать.

В своей комнате Лус в изнеможении села в кресло, пытаясь все вспомнить, понять, оценить. Он ее не обидел, нет. Но что же произошло? Она то улыбалась, то готова была расплакаться. «Наверно, лучше лечь», — подумала Лус, нырнула в постель, пахнущую свежестью. Ее собственное тело показалось ей чужим. Теперь оно принадлежало не ей, или, по крайней мере, не только ей.

Лус просыпалась и засыпала с мыслью об Эдуардо. Она расчесывала волосы и представляла, как они будут скользить по плечу Эдуардо. Она надевала блузку, краснела и думала, что такой вырез не должен мешать Эдуардо целовать ее шею. Но появились и первые тревоги. Заметив взгляды Эдуардо, направленные на другую женщину (а такие взгляды были нередки), она не могла удержаться, чтобы не поглядеть туда же, и всякий раз испытывала боль, так как мгновенно и безошибочно угадывала, что именно привлекло его внимание. У одной это что-то заключалось в длинных шелковистых волосах, у другой в насмешливом, задорном выражении лица, у третьей в трогательно-беззащитной шейке. Она боялась этих женщин и в то же время торжествовала над ними, так как рядом с Эдуардо шла все-таки она.