Шеф вздохнул. Придется связаться с тайным агентом, которого он использовал только для самых тонких деликатных поручений.

«Да, а как же быть с этой, певицей? — вспомнил Манкони и, не задумываясь, принял решение: — На всякий случай — убрать».

Лус выходила из консерватории, когда кто-то окликнул ее по имени: «Лус Мария». Девушка оглянулась — не так часто ее называли полным именем. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его — этого человека с несоразмерно маленькой головой и водянистыми глазами пресмыкающегося. Он стоял и улыбался ей, чем-то напоминая Лус удава перед кроликом, который радуется, заранее предвкушая сытный ужин.

Несмотря на жару, Вилмар Гонсалес был по-прежнему в сером костюме и галстуке. «Динозаврам, наверно, не бывает жарко», — подумала Лус.

Она холодно поздоровалась с проповедником, надеясь, что он пришел сюда вылавливать новых жертв для выступления во время проповеди и ей удастся быстро от него отделаться.

— Я очень рад вас видеть, сеньорита Лус, — проповедник улыбнулся еще шире и стал еще больше похож на удава. — Не хотите ли зайти куда-нибудь выпить со мной сока? Такая жара.

— Нет, спасибо, — сухо ответила Лус. — Вы, наверно, заняты. Не могу отвлекать вас от срочных дел.

— Напротив, я совершенно свободен, — продолжал улыбаться доктор Гонсалес. — И я пришел сюда специально для того, чтобы встретиться с вами. Видите, — сделал широкий жест рукой, — жду вас под немилосердно палящим солнцем. Но долготерпение бывает вознаграждено — и вот я встретил вас.

Все это начало порядочно раздражать Лус. У нее в последнее время было и так много проблем, а тут еще этот... У нее не было ни времени, ни желания общаться с этим противным субъектом, и потом этот звонок по телефону...

— Мы, кажется, не договорили в прошлый раз, — вкрадчиво сказал Гонсалес. — Помните, мы разговаривали не телефону относительно одного весьма щекотливого обстоятельства. - Он внимательно посмотрел на Лус, следя за изменением выражения ее лица. - Вы не можете не помнить. Вы были так потрясены тем, что услышали, что телефонная трубка выпала из ваших нежных пальчиков.

Лус резко махнула рукой, чтобы прекратить это словесное извержение:

— Что вам от меня надо?!

Проповедник вздохнул:

— Что мне надо от любого из смертных? «Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши». Я хочу, чтобы вы выслушали меня, дорогая Лус Мария. Вспомните, что значит ваше имя — «Свет Мария», то есть «Мария Пресветлая». Но что же мы стоим на солнцепеке? Пойдемте в кафе, поговорим.

Лус вспомнила тот странный и неприятный разговор, который почти забыла после всех событий последних дней, и молча последовала за проповедником.

Взяв бутылку минеральной воды, доктор Гонсалес наполнил свой стакан и стакан Лус и, улыбаясь какой-то крайне неприятной улыбкой, сказал:

— По телефону мы с вами, кажется, говорили о братьях. Будем же и мы с вами братом и сестрой.

С этими словами он легко, но властно положил руку на маленькую ладонь Лус. От этого прикосновения ее передернуло — ладонь проповедника оказалась сухой и шершавой, как змеиная кожа. Гонсалес снова улыбнулся ей. Лус попыталась тихонько убрать руку со стола, но ладонь Вилмара Гонсалеса силой удерживала ее на месте.

— Когда мы познакомимся поближе, дорогая Лус Мария, — вкрадчивым голосом заговорил проповедник, — вы поймете, что я буду вам лучшим старшим братом, наставником во всех делах, как в небесных, так и в земных.

Его голос стал каким-то вязким, масляным, и Лус сделалось противно, как будто она взяла в руки неприятное склизкое животное. Она выдернула руку и положила ее себе на колени. Затем сухо сказала:

— Доктор Гонсалес, мне кажется, вы хотели что-то сказать о якобы существующем моем единокровном брате. Надеюсь, вы не станете утверждать, что это вы сами.

Проповедник рассмеялся:

— Часто считается, что мы, люди, посвятившие себя служению Господу, враги юмора. Это не так. Я люблю острое словцо. Право, Лус Мария, вы просто прелесть.

Лус не успела опомниться, а он уже подносил ее пальцы к губам. Она почувствовала влажный поцелуй. Доктор Гонсалес не торопился, и Лус пришлось опять почти силой вырвать у него из рук свою ладонь.

— Хорошо, — улыбнулся Гонсалес, — вернемся к вашему единокровному брату. Это прелестный мальчишка, ему скоро будет одиннадцать. Смышленый, развитой, прекрасно учится. Его зовут, естественно, Рикардо. Несчастная мать назвала дитя именем его отца которого уже и не ожидала увидеть.

— Вы это серьезно? — спросила Лус. — Но кто она? И откуда вы узнали об этом?

— Это одна святая женщина, — ответил Вилмар. — Я познакомился с ней в тот тяжелый для нее период, когда она работала посудомойкой в кафе, чтобы заработать на жизнь себе и своему малышу.

— Но что вы хотите от меня? — недоуменно спросила Лус.

— Я хотел посоветоваться с вами, — серьезно сказал доктор Гонсалес, но Лус послышалась усмешка в его голосе. — Возможно, стоит сообщить об этом вашему отцу... и матери. У них ведь нет сыновей.

Лус на миг представила себе, что начнется в доме Линаресов, если там станет известно, что у Рикардо есть побочный сын, которого он прижил с девушкой из ночного кафе. И прежде всего Лус, конечно, подумала о матери. Ведь все детство она прожила с ней, даже не зная о том, что отец жив. Она не знала, как Роза отнесется к такой новости, но одно ей было ясно — для Розы это будет ударом. Конечно, можно найти отцу множество оправданий — в то время он считал себя вдовцом, человеком свободным, что же удивительного, что у него родился сын. И все же матери это будет очень неприятно. Лус попробовала поставить себя на ее место — если бы она сама вдруг узнала, что у Эдуардо есть побочный сын, который родился, когда они еще даже не были знакомы, как бы она, Лус, отнеслась к этой новости? Сомнений не было — для нее это была бы очень большая неприятность, и скорее всего это значительно ухудшило бы ее отношения с Эдуардо.

«Нет, — сказала себе Лус, — они ничего не должны знать».

— Мне кажется, — проговорила Лус, — что пока им сообщать об этом преждевременно.

— Раз вы так считаете... — Проповедник снова протянул руку к ладони Лус, но на этот раз девушка успела убрать пальцы раньше, чем он схватил их. — Раз вы настаиваете, — повторил Гонсалес, — мы не будем торопиться. Но все будет зависеть от вас.

— То есть? — не поняла Лус.

— Я надеюсь видеть вас на своей проповеди, а еще лучше, — проповедник расплылся в улыбке, — я готов проповедовать перед вами одной. Вы будете моей любимой ученицей. Восславим Господа в телах своих.

— Ну уж это слишком, — сказала Лус, и только теперь смысл слов Гонсалеса дошел до нее: «Все будет зависеть от вас». «Так ведь это шантаж!» — пронеслось у нее голове.

Лус была настолько потрясена, что не знала, что сказать. Впервые в жизни она лицом к лицу видела такого мерзавца. Но что было делать? Если оскорбить его, назвать подлецом, он ведь действительно пойдет прямиком в дом Линаресов. Поэтому Лус решила притвориться, что ничего не понимает.

— Это слишком для меня одной, — добавила она, — я приглашу девочек из группы, подруг. Большое спасибо за ваше предложение, а сейчас мне надо спешить.

— Все романы на уме, — сказал проповедник, и его улыбка стала какой-то хищной. — Смотрите не увлекайтесь, это может привести к падению. Смотрите не лишитесь того самого ценного, что есть у девушки.

Это было уже слишком. Лус встала и, коротко простившись с проповедником, выбежала из кафе.

Счастье Лус заключалось в том, что она была так занята совершенно другим, что очень скоро забыла мерзкого «динозавра» с его плотоядной ухмылочкой.

На следующее утро она выпорхнула из дома и своей танцующей походкой направилась к воротам. После кружевной тени, которую отбрасывали на дорожки двора раскидистые деревья, улица показалась ей слепяще-белой, только слева мелькнуло и исчезло насыщенное коричнево-красное пятно, наверно, промчалась какая-то машина. Улица снова приобрела сияющую однотонность.

Каблучки Лус постукивали в такт ее сердцу, ее мыслям. Она осознавала полноту жизни, как никогда. Она радовалась тому, что живет на свете, что молода, талантлива, любима, и в то же время понимала, что за признание ее таланта и за любовь Эдуардо, возможно, придется побороться. О том, что за молодость тоже рано или поздно придется бороться, Лус еще не думала.

Вдруг ход ее мыслей был прерван самым грубым образом. Ее схватили, сильно дернули за руку, так что она чуть не упала, да еще сбоку в это время пронеслась, сверкнув вишневым лакированным боком, машина. Обезумевшая Лус показала всю силу своего темперамента, выдираясь из рук напавшего. «Главное, не дать им затолкать себя в машину, на улице убить побоятся», — билась в ее голове одна мысль. Она даже забыла о том, что надо шуметь и звать на помощь.

Руки, державшие ее, разжались, но злоумышленник и не думал убегать. Да и машина с сообщниками куда-то делась.

— Лус! — вдруг радостно заулыбался незнакомый молодой человек, которого она принимала за бандита. — Да это же Лус! Вот кого я спас! Ну и ну!

— Как это спасли? От кого?

— Лус, да я ведь буквально выдернул тебя из-под машины.

— Постойте, — начала Лус, пытаясь собраться с мыслями. — Я ничего не понимаю. И откуда вы знаете, как меня зовут? Ведь мы незнакомы.

— Вот тебе раз! А-а-а, ты, наверно, переволновалась, вот и не узнаешь старых знакомых. Разве ты не помнишь нашу экскурсию по гостинице «Ореаль» в Акапулько? Давай лучше обопрись на меня, и добредем до ближайшего кафе, еде ты сможешь отдохнуть в успокоиться.

Лус действительно начала успокаиваться. Этот незнакомый парень больше не пугал ее, а при упоминании гостиницы «Ореаль» у нее в голове появилась смутная догадка.