— Куда бы ни улетела, — повторил Шеф, — если вам понадобятся люди, деньги, они у вас будут.

Упоминание о деньгах несколько улучшило душевное состояние бывших сокамерников Манкони, и они, пообещав найти девчонку в самый короткий срок, удалились.

Некоторое время Чучо и Кике бродили вокруг внушительного здания гостиницы «Ореаль», но ничего интересного не увидели. Только Кике обратил внимание, что им несколько раз попался на глаза один и тот же молодой человек, который так же, как и они, ходил вокруг, поглядывая на отель.

Кике указал на него Чучо, тот мельком без всякого интереса взглянул и тут же отвернулся. На миг старому карманнику показалось, что этого парня он где-то видел, но он так и не смог вспомнить, где именно.

Меж тем они оба искали одну и ту же девушку. Ибо этот молодой человек был не кто иной, как Антонио Суарес, который, так же как и Чучо с Кике, был неприятно поражен, когда, придя утром к гостинице, обнаружил, что девушка, с которой он познакомился вчера вечером, внезапно уехала.

«И ни словом не обмолвилась, что собирается уезжать! — в отчаянии думал Антонио и тут же восхищался: — Какая же она все-таки загадочная!»

Единственное, что пришло в голову сержанту Лопесу, — дать объявление в «Диарио дель Акапулько» о пропаже мольберта. Он долго пыхтел, составляя его, и к приходу начальника составил вот что:

«Пару дней назад на набережной или на близлежащих улицах был утерян мольберт... — Лопес задумался и в скобках приписал пояснение: — (ящик для красок, которым пользуются художники). Нашедшего прошу обратиться в любой полицейский участок Акапулько».

Лопес еще раз перечитал свое произведение, остался им очень доволен и с гордостью продемонстрировал его комиссару Гарбансе, когда тот, усталый и злой, вернулся из следственного изолятора.

— Идиот! — рявкнул комиссар, что было на него очень непохоже. Гарбанса, напротив, был известен своей выдержанностью, он выходил из себя крайне редко, только в исключительных ситуациях. Поэтому сержант Лопес не столько обиделся, сколько удивился.

—Что-нибудь произошло? — участливо спросил он. — Как там наша отравительница?

— Жаль, что она отравила Пикарона, а не кое-кого другого, — проворчал Гарбанса.

Лопес не понял намека.

— Она молчит? — спросил он.

— Говорит, — вздохнул комиссар, тяжело усаживаясь в кресло, — да толку от этого... Сказать ей, считай, нечего. Шефа Манкони она никогда и в глаза не видела, не представляет себе, молодой он или старый, ничего не знает. На нее выходили связные, давали задания, расплачивались. Все время разные. К тому же разговор происходил или в темноте на улице, или в полутемном помещении. В общем, все ниточки оборвались. Манкони опять нас перехитрил, старая лиса!

— А что насчет объявления... — тихо спросил Лопес, боясь нового взрыва. — Я попрошу отнести его в «Диарио»?

— Ни в коем разе! — воскликнул Гарбанса и проворно вскочил на ноги. — Ну что ты здесь понаписал! Да ни один человек, даже если он ничего не совершал, а просто нашел этот чертов мольберт, никогда в жизни не откликнется на такое объявление.

— Почему? — изумленно спросил Лопес.

— Ты же тут черным по белому написал: «...прошу обратиться в любой полицейский участок...»

— Ну так все правильно.

— Сержант, не забывайте, мы имеем дело с обывателем. А это особый тип человека. Что прочтет обыватель в вашем объявлении? «Приноси мольберт, вознаграждения не получишь, но будут неприятности с полицией». Только дурак может откликнуться на такое.

Комиссар взял ручку и размашисто перечеркнул объявление, составленное сержантом Лопесом, задумался, а затем внизу написал новое:

«Два дня назад в районе набережной был утерян мольберт. Умоляю вернуть — он очень нужен начинающей художнице. Солидное вознаграждение гарантируется. Обращаться: Авенида дель Соль, 57, квартира 4. Педро Лопес».

Прочитав новый вариант объявления, сержант так и подскочил от удивления:

— Но, комиссар, это же мой собственный адрес!

— Вот и прекрасно. К тебе домой его понесут с гораздо большим удовольствием, чем в полицию, поверь мне.

— Но... — неуверенно начал Лопес, — как же... солидное вознаграждение... Вы тут так написали... А у меня жалованье, сами знаете...

— Не беспокойся, — улыбнулся комиссар, — вот тебе вознаграждение. — Он вынул портмоне и отсчитал Лопесу двадцать тысяч песо. — Этого хватит?

— Двадцать тысяч? — удивился сержант. — Вернуть найденную вещь — дело каждого честного человека.

— Честность должна вознаграждаться, — ответил Гарбанса. — Почему-то у нас в полиции считается, что только вор получает по заслугам, а честный человек нет. Так что бери. Мы же написали «солидное вознаграждение».

Когда те же слова попались на глаза Чучо, он радостно потер руки.

— Смотри-ка, Кике, мы, кажется, можем на этом еще и подзаработать! А также узнаем, где скрывается наша очаровательная молодая художница.

— А это не ловушка? — Кике подозрительно прочел текст объявления в газете. — Вдруг там нас будет ждать полиция?

— И пусть ждет, — беззаботно ответил Чучо. — С нас взятки гладки — шли по улице, нашли этот самый ящичек, принесли по адресу. А при каких обстоятельствах она его потеряла, мы знать не знаем, ведать не ведаем.

— Все-таки что-то тут не то... — пробормотал Кике.

— Ну и трус же ты, братец, — заметил Чучо. — Ладно, дело с мольбертом я возьму на себя. Но помнишь наш уговор, мокрое дело — это уже по твоей части.

Не прошло и часа, как в небольшой квартирке, которую занимал холостой сержант Педро Лопес, раздался звонок. Лопес, уже успевший переодеться в штатское, подошел к Двери.

— Кого вам надо? — осторожно спросил он.

— По объявлению! — громко выкрикнул Чучо. — Я принес вам его, тот ящичек, о котором вы писали.

— Заходите, — сказал Лопес.

Он долго разглядывал улыбающегося Чучо, затем перевел взгляд на мольберт.

— Это тот самый? — неуверенно спросил он.

— Конечно! — ответил Чучо. — Все, как вы писали: два дня назад, на набережной. Я как раз рано утром гулял с собачкой. Народу на улице — никого, и вдруг вижу — лежит этот ящик. Дай, думаю, посмотрю, что там внутри. Открыл — краски, мелки какие-то, картинки, вернее заготовки к картинкам. Ну, думаю, надо убрать его с улицы от греха подальше, вдруг найдет его какой-нибудь нечестный человек, заберет себе. А у меня как в аптеке — ничего не пропадает. Пусть, думаю, полежит, пока хозяин не отыщется.

Сержант Лопес, рассеянно слушая веселую болтовню Чучо, открыл мольберт. Да, тот самый. Все соответствовало описанию, которое они получили из Мехико: почти новая коробка с пастелью, несколько набросков — море, улицы Акапулько. Он снова взглянул на Чучо — нет, этот щуплый мужичок совершенно не был похож ни на грабителя, ни на насильника. И глаза у него такие ясные, честные. Скорее всего, говорит правду. Да так, наверно, и было — девчонка испугалась, уронила мольберт, а потом побоялась вернуться и забрать его. Или грабители отняли у нее эту штуку, думая, что это что-то ценное, а потом разглядели, да и выбросили.

— Так вот... — Чучо прокашлялся. — Там в газете было написано... солидное вознаграждение...

— Да, — очнулся Лопес, — конечно.

Он пошарил в карманах и вынул две бумажки по пять тысяч песо каждая. «Хватит с него и десяти», — решил он.

— А какие картинки-то хорошие, хоть и заготовки, — продолжал говорить Чучо. — Кто же эта молодая художница? Скажите, как ее зовут, может, она знаменитой станет, я тогда всю жизнь до смерти буду хвастать. Из столицы небось?

Лопес кивнул.

— А звать-то как? Наверно, она ваша родственница. Тоже Лопес, как и вы? А, я догадался, это ваша невеста! — тараторил Чучо.

— Нет, — покраснев, покачал головой сержант, — ничего такого.

— А я думал — невеста, — вздохнул Чучо. — Да что вы смущаетесь, ваше дело молодое.

В этот момент раздался еще один звонок. Педро Лопес удивился, кто еще мог к нему пожаловать, гостей он не ждал.

— Кто там? — на всякий случай спросил он, прежде чем открывать.

— Я по поводу вашего объявления, — послышался приятный мужской голос.

Лопес и Чучо переглянулись.

— Еще один мольберт? — удивился Лопес, радуясь, что отдал Чучо только половину денег, которые дал ему комиссар, вдруг придется платить и этому.

Однако появившийся в дверях молодой человек пришел с пустыми руками. Чучо сразу же узнал его — тот самый парень, который ходил весь день вокруг гостиницы «Ореаль». Чучо слегка опустил голову. Он был уверен, что молодой человек его вряд ли узнает, но чем черт не шутит...

Педро Лопес вопросительно взглянул на незнакомца:

— Что вам угодно?

— Вы давали объявление о пропаже мольберта, — полувопросительно сказал незнакомец.

— Давал, — подтвердил сержант. — И даже предлагал за него вознаграждение. Но, простите, — он многозначительно взглянул на юношу, — у вас как будто нет никакого мольберта. И кроме того, мы его нашли.

— Нашли! — воскликнул молодой человек. — Как хорошо! И теперь вы, наверно, отправите его Лус Марии? Я хочу узнать, где она, как мне ее найти?

— Извините, — посуровел Лопес, — с кем имею честь разговаривать?

— Антонио Суарес, студент-экономист из Монтеррея, — представился юноша. — Я вчера познакомился с этой девушкой. Она говорила мне, что потеряла мольберт или его похитили, я не понял. А теперь она вдруг уехала, а я... я... очень хочу ее найти.

— Почему вы так уверены, что это та самая девушка? — спросил Лопес.

— Я почему-то в этом уверен, — пожал плечами Антонио. — Не так много в Акапулько девушек с мольбертами, чтобы они могли потерять их в один и тот же день. Ее зовут Лус Мария Линарес, так ведь?